Впрочем, иногда шум стихал, а это означало - очередной механический монстр уже готов к полевым испытаниям в недружелюбной эльфийской среде.
***
Девушки несмело разулись - казалось, оставаться в столь ухоженном помещении в не очень чистых сапогах было сравнимо с кощунством. Поймав на себе одобрительный взгляд проводника, Нита, нырнув в рюкзак, выудила оттуда две пары смешных мохнатых тапочек, купленных с последней стипендии. Гутор с Хельгой ограничились лишь вытиранием сапог о коврик.
- Так, места двенадцать и восемнадцать. Хорошо, хоть рядом, - хмыкнула Сийри, увидев полки, которые, разумеется, оказались верхними боковыми - деканат экономического факультета недаром получал свою зарплату. Страсть его работников к экономии их стараниями стала широко известна не только в институте, но и за его пределами - девушки подозревали: если бы случилась такая оказия, к месту распределения выпускников отправляли бы бандеролью - даже не заказной.
Поговаривали: пару лет назад это попробовали провернуть. В качестве достоинств упоминалось: в таком случае получалось здорово сэкономить на билетах, а к месту распределения добирались бы уж точно все. Утверждали: дело даже дошло до переговоров декана с железной дорогой - чтоб его питомцам выделяли угол в багажном вагоне, но не получилось. Пассажирами в плацкарте второго класса они стоили дешевле.
Гутор, деловито открыв крышку ящика над полкой дочери, ловко закинул туда свой мешок вместе с длинным тяжелым угловатым свертком. Сверток неожиданно громко лязгнул, исчезая в недрах ящика, а Сийри испуганно оглянулась, прижимая к себе пакет с едой.
- Папа, ты это чего вагон ломаешь?
- Не ломаю, - возразил Гутор. - Едете далеко, места незнакомые - хоть какая-то защита должна быть? Арбалет всегда пригодится.
- Не надо мне арбалета! - возмутилась Сийри. - Ты мне еще дедову кирасу заверни.
- Надорвешься, - ворчливо ответил отец. - Да она все равно тебе велика.
- Не надо арбалета! - повторила с отчаянием Сийри. - У меня еще пересадка - я все руки оборву! Твой же ополченский, полпуда весит!
- Я у дяди Гриши его егерский выменял, - отмахнулся Гутор. - Он складной, всего десять фунтов со стрелами. Не упрямься, доча.
- Ладно, - девушка поняла - сопротивляться бесполезно. Оставалось только смириться. - Металлолом…
На этом с обустройством багажа покончили, и подруги уселись за столик у окна, поглядывая на платформу. Там царила все та же суета, впрочем, почти не слышная сквозь плотно подогнанные рамы. Учитывая то, что шаловливый ветерок гнал вдоль поезда рваные клубы дыма, это оказалось более чем неплохо.
- Присядем на дорожку, - вздохнул Гутор. В купе воцарилось неловкое молчание, нарушаемое только приглушенными криками с перрона. - С богом, дети. Не забывайте нас, пишите, а лучше - приезжайте поскорее.
Сийри, почувствов, как в горле комом стали слезы, едва слышно прошептала:
- Не забудем. Обещаем.
- Ты тоже своих не забывай, Ниточка, - платочек Хельги промок насквозь. - Родители - это, это…
- Провожающие, покиньте вагон! - сквозь ватную пелену слез Сийри едва расслышала голос проводника. - Отправление через одну минуту.
Гутор кивнул: мол, слышу, сейчас идем.
- Счастливо, дети. До встречи.
***
С перрона донесся мелодичный перезвон колоколов. Вагон неожиданно плавно тронулся. Впрочем, народ как- то странно отреагировал на изменения в пейзаже - вместо того, чтобы лирично махать платочками вслед уходящему составу, люди упорно топали следом, попутно выясняя что-то друг у друга.
Внезапно дверь в тамбур глухо лязгнула, что-то резко затрещало, полыхнуло, и раздался полный муки вопль. Девушки стремглав кинулись к источнику звука, с удивлением обнаружив лежащего на полу тамбура гнома.