- Сегодня мы можем лишь удивляться, почему вдруг Тестер Прин бродила по Бостону с большой буквой "А" на груди и жила в постоянном страхе перед угрозами пуритан отобрать у нее ребенка. Можно спросить: почему бы ей просто не схватить свою дочь и не сбежать? Но для нее неизменно встал бы вопрос: а куда мне бежать? Она не видела пути спасения от наказания, которое, собственно, и считала своей судьбой. То же самое и с Эммой. Она знает, что если сбежит в Париж, то для нее все кончится тем, что, в лучшем случае, она устроится швеей или на какую-то другую мелкобуржуазную работу, потому что в девятнадцатом веке общество было безжалостно к замужней женщине, пренебрегшей своими обязанностями.
- Твоя лекция еще надолго? - смеясь, спросила я. - А то мне в два часа надо быть в классе.
- Я как раз подхожу к сути, - улыбнулся отец. - А суть в том, что личное счастье ничего не значило в те времена. Флобер был первым великим романистом, который понял, что все мы должны бороться с той тюрьмой, которую для себя создаем.
- Даже ты, пап? - спросила я, с удивлением услышав от него такое признание.
Он печально улыбнулся и уставился в свою тарелку.
- Каждому человеку время от времени становится тошно, - сказал он. И тут же переменил тему.
Уже не в первый раз отец невольно намекал на то, что в отношениях с моей матерью не все так гладко. Я знала, что они часто ссорятся. Моя мама была той еще бруклинской горлопанкой и заводилась с пол-оборота, если ее что-то раздражало. Отец - верный своим бостонским корням - ненавидел конфронтацию (если только речь не шла о митингах протеста и угрозе ареста). Так что, если мама бывала не в духе, он предпочитал не попадаться ей на глаза.
Когда я была моложе, то очень переживала из-за этих скандалов. Но с возрастом стала понимать, что родители, в общем-то, уживаются; их взрывной союз все-таки был прочным, возможно, именно из-за фантастической несовместимости. И пусть мне хотелось чаще видеть их дома и вместе, наблюдая за их свободолюбивым браком, я твердо усвоила одно: двум людям необязательно мозолить друг другу глаза, чтобы сохранить отношения. Но когда отец намекнул на некоторую усталость от семейной жизни, я поняла и еще кое-что: никогда не знаешь, что происходит между мужчиной и женщиной… можно только догадываться.
Это такая же загадка, как и то, почему женщина вроде Эммы Бовари так верила, что любовь может решить все ее проблемы.
- Потому что женщины в массе своей идиотки, вот почему, - сказала моя мать, когда я по глупости спросила ее мнение о романе Флобера. - А знаешь, почему они идиотки? Потому что слепо доверяют мужчинам. Нельзя этого делать. Усвоила? Никогда.
- Я не дура, мам, - ответила я.
- Поживем - увидим.
Глава вторая
- Я никогда не выйду замуж, - объявила я матери перед самым началом первого семестра в колледже. Это заявление прозвучало после очередного скандала между родителями, который закончился тем, что отец заперся у себя в кабинете и врубил Моцарта на полную мощь, чтобы заглушить крики матери. Успокоившись - спасибо сигаретам и стакану виски "JB", - она зашла в кухню, где и застала меня, насупленную, за столом.
- Добро пожаловать замуж, - сказала она.
- Я никогда не выйду замуж, - объявила я.
- Еще как выйдешь. И будешь ругаться со своим парнем. Потому что так уж устроен брак. Таковы правила игры.
- Я не хочу такой игры.
- Готова поставить сто баксов на то, что ты пойдешь к алтарю еще до того, как тебе стукнет двадцать пять, - сказала мама.
- Можешь ставить сколько хочешь, - ответила я. - Потому что этого не будет никогда.
- Слыхали мы такие заявления.
- Почему ты так уверена, что я рано выйду замуж?
- Материнская интуиция.
- Что ж, считай, что ты проиграла пари.
Спустя полгода я встретила Дэна. А еще через несколько недель, когда мы уже были парой, Марджи сказала мне:
- Прошу, сделай мне одолжение: не выходи за него сейчас.
- Да ладно, Марджи. Мне еще нужно время, чтобы узнать его поближе.
- Да, но я вижу, что ты уже все решила.
- Как ты можешь такое говорить? Неужели я настолько прозрачна?
- Хочешь, поспорим?
Черт бы побрал эту Марджи - она слишком хорошо меня знала. Дэн понравился мне с первого взгляда, но я никогда не говорила, что собираюсь за него замуж. Так почему же Марджи и моя мать были так уверены в этом?
- Просто ты традиционалист, - сказала мне мать.
- Как же ты ошибаешься, - возразила я.
- И вовсе незачем этого стыдиться, - продолжила она. - Кто-то рождается бунтарем, кто-то скромником, а кто-то просто… консерватором.
- Не знаю, зачем я вообще завела с тобой этот разговор, - сказала я.
Мама пожала плечами:
- Ну, тогда и не говори ничего. Между прочим, это ты пришла к нам сегодня на ланч и спросила моего совета насчет доктора Дэна…
- Ты действительно терпеть его не можешь?
- С чего ты взяла? Какой абсурд. Доктор Дэн - мечта любой матери.
- А он сказал, что ты очень милая.
- Я уверена, что у Дэна все милые.
В мире моей матери ни один нормальный или приличный человек не мог вызывать интереса. Эти добродетели подпадали под определение "скука". И как только она познакомилась с Дэном, я уже знала, что и его она поместила в эту категорию.
Только вот мне он вовсе не казался скучным. Он был просто… нормальным. В отличие от моих родителей, он никогда не подавлял меня, не пытался блистать своим интеллектом или хвалиться достижениями. Он хохотал над моими шутками, ценил мое мнение, поощрял все мои начинания. И ему нравилось, что я такая, какая есть. Неудивительно, что моя мама не прониклась к нему симпатией.
- Она хочет для тебя лучшего, но так, как это понимает она сама, - сказал мне Дэн после знакомства с ней.
- Это беда всех еврейских матерей.
- Ты должна посмотреть на это иначе - просто ее добрые намерения немного сбились с пути.
- Ты всегда пытаешься отыскать в людях лучшее?
И опять он как-то неуверенно пожал плечами.
- Разве это так плохо? - спросил он.
- Думаю, это одна из причин, почему я люблю тебя.
И как это вдруг вырвалось у меня? Я была знакома с этим парнем всего пару месяцев, но, оказывается, в глубине души уже все для себя решила.
В отличие от своих подруг по колледжу, которые каждый уик-энд меняли партнеров по постели, я не была готова к "свободной любви", как и к "открытым отношениям" с Дэном. С самого начала между нами было достигнуто негласное соглашение, что мы сохраним моногамию, потому что мы оба хотели этого.
В пасхальный уик-энд мы отправились на машине к его отцу в Гленз Фоллз. Хотя к тому времени мы уже несколько месяцев были вместе, я не была знакома с его отцом (мать Дэна умерла в возрасте сорока лет от аневризмы, это случилось в первый год его учебы в старшей школе). Уик-энд прошел просто замечательно. Джо Бакэн был американцем в первом поколении. Его родители приехали в Америку из Польши в начале 1920-х годов и сразу же поменяли фамилию Бакевски на типично американскую Бакэн. Отец Джо был электриком, так что парню ничего не оставалось, кроме как пойти по его стопам. И еще. Мистер Бакэн-старший был настоящим патриотом, и Джо в этом отношении также не отличался от него. В 1941 году, после нападения на Пёрл-Харбор, он поступил добровольцем в морскую пехоту.
- Так я оказался на Окинаве с четырьмя своими приятелями из Гленз Фоллз. Ты что-нибудь знаешь про Окинаву, Ханна?
Я покачала головой.
- Ну, чем меньше знаешь, тем лучше, - сказал он.
- Отец был единственным из этой четверки, кто вернулся домой живым, - пояснил Дэн.
- Да, мне просто повезло, - кивнул Джо. - На войне ты можешь сколько угодно пытаться ускользнуть от смерти, но если на пуле написано твое имя…
Он сделал паузу, глотнул пива из бутылки.
- А твой отец воевал, Ханна?
- Да. Он служил в Вашингтоне и какое-то время в Лондоне - что-то связанное с разведкой.
- Значит, он никогда не видел настоящего боя? - спросил Джо.
- Отец… - осадил его Дэн.
- Послушай, я всего лишь задал вопрос, - не унимался Джо. - Просто мне интересно, бывал ли отец Ханны под огнем, вот и все. Я знаю, что он какой-то известный "мирник"…
- Отец… - снова прервал его Дэн. - Но я ведь не говорю ничего плохого про этого парня, - возмутился Джо. - Я хочу сказать, что не знаком с ним, но при всей моей ненависти к этим демонстрациям "мирников", должен признаться, Ханна, что я уважаю твоего отца, который выступает…
- Отец, может, ты уже наконец слезешь со своей ораторской трибуны?
- Послушай, я не пытаюсь никого оскорбить.
- Вы меня не оскорбили, - сказала я.
Джо сжал мою руку. У меня возникло ощущение, будто ее стянули жгутом.
- Умница, - произнес он, потом обернулся к своему сыну и добавил: - Вот видишь, мы просто обмениваемся мнениями.
Я чувствовала себя как дома в этой атмосфере доброго юмора… хотя их дом был так не похож на мой собственный. У Джо Бакэна было совсем немного книг, и свое свободное время он в основном проводил в комнате отдыха в подвале, перед цветным телевизором "Зенит" с большим экраном, болея за любимую команду "Баффало Биллз", которая каждый уик-энд с треском проигрывала.
- Надеюсь, он не считает меня какой-нибудь соплячкой? - спросила я Дэна на обратном пути в Вермонт.
- Он сказал, что влюбился в тебя.
- Лгунишка, - улыбнулась я.