Сам он принялся мастерить черканы - деревянные ловушки, похожие на самострелы с луком. Только вместо стрелы - лопаточка. Она прикрепляется к тетиве и скользит по широкой планке. В планке проделывается отверстие, такое же, как вход в горностаевую норку. Черкан ставят перед норкой зверька, натягивают тетиву, настораживают лопаточку, подперев ее палочкой. Любопытный зверек сунется в отверстие, заденет палочку, лопаточка и защемит его. Хорошие ловушки. Гриш имел их несколько, но еще решил смастерить.
Вскоре, как снегу добавилось, пошли опробовать лыжи и ружьишки с собой прихватили. Вернулись не с пустыми руками. И уже больше в четырех стенах мужиков было не удержать.
Недели две счета охотничьим трофеям не вели. Но и так видно было - Германец меньше всех приносит. Шуму по этому поводу не устраивали.
Мишка, всегдашний насмешник, и то не подтрунивал над Сенькой. Понимал, в его положении это рискованно: а вдруг откроются шашни с Парассей? Сандра, похоже, что-то смекнула, да после выучки язык прикусила. Но ведь в любую минуту может проговориться. Вот разродится Парасся - видно будет. Сойдет все гладко - он и смотается. Пустая затея - парма! Пускай Гриш валандается…
Мишка исправно уходил в лес. Поначалу не очень-то горячо искал он удачу. Бродя по тайге, подумывал: жаль, негде тушки разделывать, шкурки сушить… Только дома… А то для себя бы расстарался. Деньга опять в цену вошла. Шалаш разве сварганить? Так засечь могут… А все же если…
Сеньке от Парасси доставалось изрядно. Она никогда не скупилась на ругань. Раньше перед другими хоть выгораживала, а теперь сама бежала к женщинам, жаловалась на мужа.
- Мой-то непутевый опять при Божьем свете на лыжи встал! Пока чаевал да собирался, Мишки след простыл. Ваших - тоже нет… Часа два с пищалем возился: разберет - не соберет. Того нет, другого нет. А вечером зорька еще не погаснет - дома. Здрасте! Прибыл с чем ушел…
В утешение ей Елення пошутила:
- Знать, к тебе торопится. Любит. Об тебе беспокоится. - Она кивнула на живот Парасси. О ее беременности знали уже все.
Парассю мучили подозрения, не догадались ли хитрые соседки, от кого она забеременела. Может, над ней посмеиваются!..
- Нужна мне его любовь, - строила она кислую мину. - Горе только одно! Понесла - куда теперь денешься… Кабы беспокоился, так и старался бы… Не Мишу, в самом-то деле, ораву мою кормить-поить. Что ему за радость. - Она не понимала, что беспокойство о Мишке только ее выдает. - У вас вон по всем стенам шкурки сушатся, даже горностаи. А мой ни одного не добыл. Чтоб ему сдохнуть, окаянному! Злоба берет из-за него, этакого. Поневоле забрешешь. Неводили ватагой, хотел не хотел, а тянул. Мужики не поглядят, что не так - живо коленкой под зад. А сейчас каждый сам по себе. Кому везет, кому нет. Гриш твой счастливый, - подольстила она Еленне, - а мой Германец невезучий какой-то.
Сенька и сам переживал свое невезение.
Новая беременность жены как-то пришибла его. Прежде каждый новый ребенок был для него желанным, а против этого душа у Сеньки восстала. Он с огорчением думал, что опять пойдут попреки - ртов, мол, много. Гриш, может, ничего не скажет, а Мишка - тот, по обыкновению, все куски усчитает. И, не дожидаясь, когда другие его попрекнут или ради потехи сострят, сам в шутку похвалился перед мужиками:
- На белок нет удачи, так на дитенок везет…
- Откуда в тебе только берется! - заржал Гажа-Эль. Прохохотавшись, подмигнул мужикам. - Коль ты везучий такой, подмог бы Мишке!
От этой шутки ироническая ухмылочка сбежала с Мишкиного лица. Он фыркнул сердито.
А Сенька остался доволен. Пожалуй, Мишка больше не станет бурчать. Жаль, Сандру ни за что зацепили…
Шутками от попреков, выходит, можно отгородиться. Но счета шкуркам не прибавляется.
А не ленится ведь Сенька. Зря Гаддя-Парасся наговаривала. Исхаживал он свою местность добросовестно, еле ноги до дому дотягивал. А не знал, что дело было вовсе не в невезучести. Он хоть и родился в тайге, но рос сиротой, без отца, ему не у кого было перенимать охотничье умение. Ходил по тайге и не столько белку высматривал, сколько думы думал. Полагал, не мешает это охоте.
Однажды вечером Сенька зашел к Гришу за самодельной бритвой. Бритву Гриш сделал из сапожного ножика, ею пармщики нет-нет да скоблили свои бороды-щетины. Сенька застал Варов-Гриша за разделкой беличьих тушек. Они лежали перед ним на полу рядом с грудой снятых шкурок.
- Опять много добыл. Везет тебе, дьяволу! - позавидовал Сенька. - А мне вот нет… Отчего?
- Оттого, видно, что ты ангел, - осклабился Гриш. - Сень, я любопытен к житью-бытью всякого зверя, вот белки-то и лезут мне в руки. Иду по лесу, а они бегут ко мне со всех сторон, только хвосты мелькают. Но я не стреляю в них. Беру за ушко, по носу щелкну и в мешок. Вот и вся недолга. А ты, видать, без ушей и глаза ко всему. А зверю глазастый охотник интересней, который его, зверя-то, взять может. Зверю тоже пропадать неохота, как девке…
- Просто ты счастливый, а я вот нет, - вздохнул Сенька.
- Так, по-твоему, везенье на роду написано? Одним предназначено, другим нет, так, что ли?
- Наверно, - пожал плечами Сенька.
- Ерундовина! Все от самого человека зависит - удача ли, невезенье ли в промысле…
Эль слушал их беседу, полеживая на кровати, и тут заворочался, проговорил:
- В промысле - верно. В житухе - нет. В жизни коль не повезет, так не повезет… У меня опять заныла рана проклятущая. Интерес ко всему пропадает, якуня-макуня.
- И в жизни все от себя зависит. Жить - что Обь-матушку переваливать. Испугался валов - пойдешь щукам на корм. - И подмигнул Ильке, ползающему по полу: - Не пасуй, сыночек, как подрастешь. Тебе особливо надо молодцом держаться. Понял?
- Ага, - ответил сын.
Кровать опять заскрипела под Элем.
- Гришу только в партийцы записаться. Красиво бает.
- А что! - гордо выпрямился Гриш. - Неграмотный только я. А то подошел бы. Чай, не из богатого роду-племени, против новой власти не шел и не иду. Жена тоже мне под стать.
- Рискованно… - пролепетал Сенька.
- Это чем же? Башкой? Твоя-то кому нужна! - Гажа-Эль загоготал.
- При чем башка? Придется с Богом проститься. Иконы заставят выбросить. Э-э, тогда баба самого выкинет!
- Твоя-то? Баба с возу - кобыле легче… Не выкинет. Где ей одной столько ртов прокормить, без мужа, да еще такого, как ты. - И опять загоготал.
Сенька не уловил подковырки и удивленно заморгал: с чего это Гажа-Эль хохочет?
- Да-а, у тебя одна заботушка: о промысле тужить…
- И так все тужу…
- В самом деле? А почто на лыжи встаешь позже зорюшки-зари? - спросил Гриш.
- Может, ее с ночи караулить? Коль не везет - чего спешить?
- Чудной! Зырянин… В лесу родился… А не знаешь… Белка-то выходит из гнезда на кормежку в какое время? До зари. А ты приходишь, когда она нажируется. Чай, слыхал: "Переднему - зверек, заднему - следок"?
Сенька признался - в первый раз слышит.
- Эх ты, Сеня-Сенечка… А как ищешь белок? Поди, тоже не умеючи?
Сенька замялся, словно школяр, плохо выучивший урок:
- Как ищу? Глазами, ясное дело. Смотрю на деревья. Увижу - стреляю, нет - дальше иду. Опять вверх смотрю. Почти все время вверх смотрю. Аж голову заломит. У меня собаки-то нет. Тебе ладно - Бельку комары не загрызли.
- Да-а, жаль собак, якуня-макуня.
- Як-куня-мак-куня… - передразнил Гриш. - В Мужах были - сур на уме только и держал, про собак-то и не вспомнил.
- И ты не подсказал, - виновато принял упрек Гажа-Эль.
- Ну, и я… Без собаки охота - не охота. Белька подсобляет мне шибко. Толковый он у меня. Все разумеет, как человек, даже лучше другого мужика. Калякать вот не умеет. Попусту не залает, не-ет. Однако и собака не во всем поможет. Самому надобно быть куда пронырливее. Плохой ты, оказывается, следопыт, Сеня, судя по твоим словам. Разве так ищут белку? Много ли увидишь, вверх глядючи? Горе-белковщик…
- Расскажи, коль умный, - обиделся Сенька.
- Могу и рассказать. Вот пошел, скажу, на охоту. Иду и смотрю вокруг, а не только вверх на деревья. Шарю вовсю глазами по снегу. Ага, вон чешуйки от шишек валяются или комочки снега упали с веток. Стоп! Тут где-то вверху белка-проказница. Гляжу вверх, ищу. Вот она! Беру на мушку… А ежели не видать ее? Тогда что? Так ни с чем и уйти? Не-ет уж, мил друг! Белка, значит, в гнезде. Вынимаю топор из-за пояса и тук-тук по стволу. Белка любопытная - скок из гнезда…
- Все так делают, кто с толком, - повернувшись на кровати, зевнул Эль.
Сенька хмыкнул:
- Вот лешак! Век живи - век учись.
- Дураком помрешь, - со смешком добавил Гриш. - Все ж таки мотай на ус…
- Ладно, - махнул рукой Сенька. - Поправлюсь. Я завсегда плохо начну - хорошо кончу. В рыбалку тоже ведь под конец больше Мишки таскал.
Эль сел на кровати.
- Гриш, ты скажи другое: ежели Сенька даже все в толк возьмет, чем белку-то бить станет? Завоем скоро. Порох-дробь кончаются. Тут и умение не поможет… Пистонов тоже нет. И спички выходят. Заместо огнива опять придется маяться трутом да камешками… Беда…
- Да-а… Все из нужды в нужду, - согласился Гриш.