Перед собравшимися командирами и политработниками выступили комдив Г. И. Мироненко и комиссар дивизии О. Линномяги. У всех участников совещания было приподнятое настроение - гости‑то зарубежные, из самой Москвы, шутка ли, какая честь оказана дивизии. Приняли единодушное решение: встретить с братским радушием, все показать, рассказать, пожелать зарубежным интернационалистам новых успехов в сплочении рядов трудящихся.
На следующий день - 24 сентября к местечку Ивье, где стоял штаб дивизии, со стороны Минска подкатили два автомобиля, в которых находилось семь гражданских лиц и новый комиссар дивизии М. О. Атрашкевич в сопровождении воинской охраны. В честь гостей Мироненко устроил торжественный товарищеский обед. Рядом с Украинским сидел поляк Стоклицкий, хорошо владевший русским языком.
- Откуда вы родом? - спросил он Ивана Митрофановича.
- С Украины, а жил на Кубани.
- Далеко же завела вас военная судьба.
- Очень далеко. Но я готов пройти весь свет, лишь бы дать свободу трудящимся людям.
- Мы с вами интернационалисты, и цель у нас одна. Только не везде еще созрели условия для социальных революций.
И лицо, и голос Стоклицкого потускнели, он удрученно сказал:
- Так обстоит дело и в моей родной Польше. Большую работу начал в Белостоке наш польский ревком, даже свой полк Красной Армии организовал. А теперь что? Ушли советские войска, и снова все порушилось.
Затем гости и комсостав кавдивизии кучно, сидя на скамейке и стоя возле штаба - неказистой хатенки, расположились для фотографирования. В центре - Мироненко, комиссар дивизии, гости, командиры полков, вокруг них - все остальные.
День выдался солнечный, но по - осеннему не очень теплый. Поэтому кое‑кто из командиров приоделся в шинели, на Мироненко броско выделялись светлый бешмет и белая мерлушковая кубанка, а на поясе покоились кинжал и неизменная сабля в серебряных ножнах - памят
ный подарок Серго Орджоникидзе. Украинский встал сзади, в промежутке между комдивом и Стоклицким, сидевшими в переднем ряду на скамейке. Его плотную плечистую фигуру ладно облегал шерстяной френч с накладными карманами, перекрещенный ремнями портупеи, на голове, сбившись набок, темнела цигейковая кубанка. Таким жизнерадостным, с улыбающимся лицом и запечатлел его в тот день фотограф вместе с боевыми соратниками и зарубежными гостями.
Перед отъездом интернационалисты преподнесли командованию Кубанской кавалерийской дивизии свой приветственный адрес. В нем говорилось:
"Дорогой товарищ Мироненко! Будем помнить нашу встречу в вашей боевой Красной Кубанской дивизии, на которой мы передали привет от рабочих Америки, Англии, Литвы и Белоруссии, Швейцарии и Польши. Пусть же Красное Знамя III Интернационала гордо развевается над всем миром! Да здравствует социалистическая революция!"
На следующий день в районе Жирмунов вблизи деревень Геретанцы, Мнихи и Оженишки второй кавполк Кубанской дивизии попал в окружение, своими силами выбраться из котла он уже не мог. Украинский получил приказ прийти на выручку соседа. Перед вступлением в бой с противником Иван Митрофанович срочно снарядил Николая Широкова с двумя разведчиками для уточнения на месте боевой обстановки. Тот скрытно миновал все заслоны пилсудчиков, побывал у собратьев по дивизии, разузнал расположение врага, нанес данные на карту и благополучно возвратился в свой полк. Начальник разведки докладывал:
- Основные силы пилсудчиков сосредоточены в Оже- нишках. Оттуда они со всех сторон давят на полк Михай- личенко. Его спешенные эскадроны и стрелки укрепились в окопах и едва удерживают позиции.
Украинский вызвал к себе на летучее совещание Фи- липпосова, Власова, штабных работников, командиров эскадронов.
- Вот что, друти - товарищи, - без предисловий начал командир полка. - Надо немедля атаковать Оженишки, размолотить там всех уланов. Только так мы поможем нашим орлам - кубанцам.
- Действительно, положение очень серьезное, дорог каждый час, - поддержал его комиссар Власов.
Мнение командира и комиссара было одобрено всеми. План боя состоял в том, чтобы ложной попыткой переправы трех - четырех десятков пеших стрелков через реку Дитва на левом фланге ввести в заблуждение противника, заставить его оттянуть туда основные силы, а тем временем всему полку под прикрытием пулеметного огня с тачанок проскочить центральный деревянный мост через Дитву и на полном карьере ворваться в деревню. Атаку полка решил возглавить сам командир.
Короткие команды на перестроение. Маневр подразделений. И вот уже слева закипает бой. В деревушке засуетились, оттуда начинают постреливать, не видя пока как следует никакой цели. Затем из Оженишек уланы скачут к месту предполагаемой переправы красных бойцов. Но там была не переправа, а лишь ее демонстрация. Укрывшийся с эскадронами и двумя пулеметными тачанками в приречных зарослях вблизи моста Украинский был весь как сжатый комок нервов и воли. Каким‑то непостижимым упреждающим чутьем командир угадывает момент атаки до наступления того критического мига, когда враг может раскрыть его рискованный замысел.
- В атаку, вперед!
С горячим блеском в глазах, высоко поднятой саблей над головой Украинский пришпорил коня. Рядом с ним неслась неудержимая лава. С ходу развернувшись вправо - влево от моста, впереди летящие боевые тачанки накрыли плотным пулеметным огнем противоположный берег с его растерявшейся охраной. Выкошенные наповал вражеские пулеметчики не успели оказать никакого сопротивления. Нескольких мгновений хватило на то, чтобы по дубовому настилу моста, словно рокочущий гром, пронеслись всадники головного эскадрона, а за ними весь полк.
Будто музыканты в сработавшемся оркестре, конники по сигналам своих командиров - дирижеров тут же разделились и принялись яростно вырубать противника в самой деревне, на низменной луговине возле Дитвы, куда умчалась часть уланов, в тылах пехотных позиций, обращенных в сторону попавших в беду михайличенковцев.
Потесненные к заболоченному берегу Дитвы многие уланы, выбравшись к чистой воде, бросались вплавь через реку. Но с небольшого расстояния стрелки и пулеметчики
Кубанского кавполка своим огнем пресекали их попытки переправиться на другой берег, отправляя пловцов на дно неширокой, но глубокой Дитвы, несущей свои воды в Неман. Менее, чем за тридцать минут, от полносоставного эскадрона уланов и батальона пехоты уцелело чуть больше половины вояк. Они сдались в плен.
С окровавленной щекой и подкрашенными в необычный красный цвет белесыми усами Украинский после боя процедил сквозь зубы:
- Пусть поохолонят шляхетские байстрюки. А то смотри какие они охочие до чужих земель.
Что произошло со щекой - он в горячке боя и сам не заметил. Похоже, кто‑то из уланов хотел сразить его пулей из маузера, но второпях промахнулся и только сделал касательную рану. Уже много раз вот так везло Ивану Митрофановичу: за шесть лет непрерывных боев и походов он лишь дважды схлопотал ранения. В последний раз - на Дону, да и то прокантовался в дивизионном лазарете и у себя в подразделении.
Полковой медфельдшер продезинфицировал рваную царапину, наложил марлевую наклейку:
- За неделю заживет, товарищ командир, - заверил он.
- А нам и нет больше времени на всякие хворости…
Лихим налетом на Геретанцы, Оженишки и Мнихи полк
Украинского не только помог своим соседям, но и захватил переправы через реку Дитву, почти без потерь вступил в Жирмуны. За два дня стремительных атак в полку было ранено всего четыре кавалериста, убито три и ранено две лошади.
Победителям досталось много трофеев - оружие, одежда, обувь, а самое главное - съестные припасы. Сало- шпик, консервы мясные, овощные, фруктовые, пачки галет и печенья, ароматные сигары и сигареты… И почти все - замаркировано этикетками англо - французских фирм. Уже в Жирмунах, посовещавшись с Власовым, Украинский приказал Липчанскому:
- Из всего этого добра отберите большую часть в наш походный продсклад, а всю остальную вкуснятину пустите на общий стол. Организуйте сегодня товарищеский ужин для наших бойцов и командиров.
От переживших немало передряг бойцов второго кавполка пригласили их командира Михайличенко, комиссара и начальника штаба. Повсюду усилили караулы. Коней
скучковали у сараев и заборов. На солдатский ужин сошлись около пятисот человек. Трапезу устроили на окраине местечка, в саду, разостлав на траве плащ - палатки, брезентовые пологи, фанерные листы. Хлопцы выставили сюда сытное угощение, по чарке вина, каждому участнику застолья положили по пачке сигарет.
Когда все расселись на местах, комиссар Власов приподнялся с попоны, внимательно окинул взором собравшихся и как‑то по - особенному проникновенно сказал:
- Мы собрались все вместе, единой семьей, чтобы разделить хлеб - соль за одним столом по случаю победы над врагом. На общем фоне наши последние боевые успехи - капля в море. Но и они, эти частные удачи, работают на революцию.
Власов что‑то хотел еще добавить, но вдруг передумал, открыто и широко улыбнулся, сказал:
- А теперь к вам имеет слово командир полка товарищ Украинский.
Иван Митрофанович, сидевший в центре рядом с комиссаром, встал во весь рост, тронул рукой белую наклейку на щеке, будто опасаясь, как бы она не отпала, начал застольную речь: