- А теперь, Иван Митрофанович, - в раздумье сказал Мироненко, - у меня к тебе есть личная просьба: возьми к себе адъютантом, или по - другому начальником штаба полка, моего племянника Михаила. Парень он грамотный, любит военную службу и не из робкого десятка. Хочу определить к тебе, у меня же здесь в штабе дивизии он не хочет оставаться, его тянет поближе к передовым позициям.
- Могу только приветствовать его желание, - с улыбкой отозвался Иван Митрофанович. - Мне такой геройский хлопец пригодится.
Через несколько минут перед Украинским предстал его двадцатилетний адъютант - рослый и сильный казак, с волевыми чертами лица. Он уже имел при себе походный вещмешок в полном сборе. Командир полка пожал ему руку, одобряюще пошутил:
- Солдату собраться - только подпоясаться. Что ж, теперь - в путь.
Украинский с Михаилом Мироненко, подседлав коней, ходким аллюром направились в ближайшую малодворную
13 Заказ 33
деревеньку - пшыселок, где находился арттранспорт. Закипела работа по сколачиванию кавполка. Спешная переформировка производилась в большинстве соединений Западного фронта. Необходимость заставила: несколько дивизий и корпусов не смогли пробиться из окружения. Чтобы не попасть в плен к белополякам, они вышли на территорию Восточной Пруссии и там подверглись интернированию, другие основательно подрастеряли личный состав на дорогах отступления. Используя временное затишье и начавшиеся мирные переговоры, Западный фронт форсированно восстанавливал свои силы, стремясь как можно лучше противостоять объединенному нажиму пилсудчиков и Антанты. На Украине бои с белополяками осложнялись отвлечением части войск на борьбу с Врангелем. Словом, в природе повернуло на осень и похолодание, а на фронтах обжигающий накал сражений обещал еще выше поднять температурный столбик.
В полку Украинского было сформировано четыре кавалерийских эскадрона, которые официально и в обиходе по давней казачьей традиции назывались сотнями. На должности комэсков получили назначение опытные конники, прошедшие школу мировой и гражданской войн - донской и терский казаки Иван Разогреев и Сергей Тащи- лин, бывший младший урядник Василий Матюхин. Командир третьей сотни Иван Андреев не служил в старой армии. Но на его счету числилось немало боев и походов в рядах новых красных войск. Командиром четвертого кав- взвода в первой сотне определился младший брат командира полка двадцатисемилетний Иван Украинский. При назначении в аттестации содержалось указание на то, что у него достаточные военные знания при общем "домашнем образовании". Основное боевое ядро конников усиливалось таким же количеством пеших стрелков и специальной пулеметной командой, которую возглавил прежний помощник Украинского по арттранспорту Федор Миронов. Полку придавалась гаубичная артиллерийская батарея. Он заимел и свою музыкантскую команду из 16 человек. Всего же с тылами личный состав полка достигал почти тысячи бойцов и командиров.
Комиссаром полка стал Михаил Кузьмич Власов, недавний работник политотдела 33–й Кубанской стрелковой дивизии. Выходец из Тверской губернии, он раньше воевал на Северо - Западном фронте, был ранен и дважды кон
тужен. На должность заместителя командира полка по строевой части был назначен Иван Георгиевич Филиппосов - в прошлом терский казак, одно время командовавший партизанским отрядом на Северном Кавказе. Он лишь на год был старше Украинского, отличался исполнительностью, большой выдержкой и хладнокровием. Заместителем по хозчасти прибыл из штаба дивизии энергичный и неунывающий, с хозяйской хитрецой, бывший интендантский работник расформированного 289–го стрелкового полка Иван Липчанский. Ему‑то в ведение Украинский сразу же передал все конское поголовье, скопившееся в арттранспорте, над которым он до недавнего времени курировал сам лично.
Как справляется Липчанский с целыми табунами коней, каков заводит учет и их содержание - Иван Митрофанович послал узнать своего адъютанта Мироненко. Михаил четко повторил приказ, откозырял командиру полка и немедля выехал в соседний лес, где была устроена обширная жердевая огорожа, за которой содержался парк лошадей. По возвращении в штаб полка адъютант докладывал:
- Да там не на полк, а на половину всей дивизии коней хватит.
- Может быть, столько и нет, но поделимся и с дивизией, - довольный сообщением, резюмировал Украинский. - Вызвать на построение эскадроны и другие подразделения полка.
Устроив смотр вновь организованным подразделениям и тыловым службам, Иван Митрофанович вместе с Власовым, Филиппосовым и Липчанским определил излишек конского поголовья и дал команду немедленно отогнать животных в распоряжение штаба дивизии. Подарок оказался порядочным - около пятисот голов. С конями направлялось немалое количество снаряжения и оружия - сабель, седел, переметных сум, подков, ухналей. Спустя полтора - два часа по полевому телефону позвонил комдив Г. И. Мироненко:
- Спасибо за подкрепление. Если бы еще столько - мы бы не отказались. Коней в полках не хватает.
Во всей дивизии и в полку Украинского наряду с ускоренным процессом переформировки бойцы и командиры часто поднимались по боевой тревоге на отражение противника, а в дни без нападений белополяков люди усилен - но занимались отработкой приемов боя в конном и пешем строю, огневой и политической подготовкой. В течение каких‑нибудь двух недель напряженной работы командирам удалось сцементировать устойчивые части и подразделения.
С 19 сентября затишье кончилось. Противник по всему фронту развернул новые наступательные операции. С юга на 15–ю армию и другие соединения Западного фронта давление оказывала четвертая, а с севера - первая польская армии, с избытком нашпигованные англо - французским оружием и снаряжением. Враг рассчитывал расчленить и полностью уничтожить силы Красной Армии. Это ему не удавалось. Советские войска отходили с боями, причем кое - где наносили пилсудчикам сокрушительные удары. В частности, лихо и мастерски вышибли бело- польских легионеров из Волковыска воины 27–й Сибирской стрелковой дивизии под командованием В. К. Путны. Отступая, геройски дрались конники Кубанской кавдиви- зии Г. И. Мироненко, части и соединения многих других командиров.
Сжатым в единый разящий кулак вел свой кавполк Иван Украинский. В походе сам он со штабом двигался с головным эскадроном, два эскадрона следовали по бокам, замыкал колонну чаще всего второй эскадрон, а посреди этого строя шел полковой обоз с имуществом, продоволь- * ствием, боеприпасами, ветеринарным и медицинским око-. лотками. Поскольку на кавполк возлагалась задача прикрывать отход то одного, то другого пехотного полка, то' их стрелки шагали тут же под защитой кавалеристов, а те в свою очередь постоянно ощущали поддержку пехоты.
Но все же в такое построение обстановка подчас вносила свои коррективы.
Бойцы давались диву: когда их командир Украинский отдыхал? С раннего утра до глубокой ночи он бодрствовал, был на ногах, непрерывно вел разведку на флангах, принимал немедленные меры для отпора противнику. В сбитой набекрень кубанке, обвешанный оружием, он то и дело появлялся в сопровождении своего начальника штаба Мироненко и с двумя - тремя разведчиками в самых горячих точках боя, нередко сам лично водил эскадроны в атаки. Ех'о заместитель Иван Филиппосов, изучив неукротимый характер кубанца, иногда пытался ненавязчиво, дружески увещевать:
- Тебе самому не обязательно в атаки ходить, больше занимайся общим командованием.
- Правильно говоришь. Да только совет не для этой обстановки. Люди подавлены неудачами. Если еще они перестанут видеть своего командира в бою, то тогда считай все пропало. В настоящий момент как раз и показывать личный пример в борьбе за наше дело.
- Ты неотразим в своей логике, - сдавался Филиппосов и на время прекращал сдерживание командира, вызывавшего у него и большую симпатию, и товарищескую преданность, и опасения за его жизнь.
За неделю арьергардных боев, стиснутый со всех сторон наступающим противником, полк Украинского прорвался сквозь его заслоны у Лиды, двинулся дальше на Ивье. Около четырех сотен красных всадников и столько же пеших стрелков казались преследователям целой дивизией, а вся Кубанская кавдивизия - чуть ли не корпусом, хотя в ней насчитывалось до полутора тысяч сабель.
В те дни в Москве завершил свою работу II Конгресс Коминтерна. Из сообщений газет воины Кубанской кавалерийской дивизии знали о выступлении на нем В. И. Ленина, широком представительстве интернационалистов из различных стран. В курсе этих событий был и командир полка Украинский, ожидавший, как и все граждане революционной России, всемерной поддержки от братьев по классу, прежде всего Польши, Англии, Франции, Америки, чьи правительства вели агрессивную политику.
Выехав утром во второй эскадрон Сергея Тащчлина, Иван Митрофанович спустя некоторое время получил вызов в штаб дивизии. Его передал начальник разведки полка, бывший прапорщик, москвич с Солянки Николай Широков.
- А ну, накрути мне его по телефону, - приказал Украинский эскадронному связисту, сидевшему у аппарата. Тот вызвал абонента, передал трубку.
- Коля, что там стряслось? - допытывался Иван Митрофанович. - Гости? Какие гости?
Выслушав до конца Широкова, Украинский сказал:
- Передай в дивизию: сейчас еду.
По пути он объяснил своему полковому адъютанту Мише Мироненко:
- Завтра в дивизию прибывают несколько делегатов конгресса Коминтерна. Хотят лично с ней познакомиться.
Так что нас кликают на инструктаж. Власов уже отправился на совещание комсостава.