- Да, чуть не забыла, - прошептала Леся, будто разговор состоялся на самом деле. - Я буду обращаться к тебе через наши звезды.
Андрей положил руку на ее лоб и почувствовал, какой он горячий.
- Не хватало тебе еще и простуды, милая! - Он прижал ее голову к своей груди.
Колотуха уже торопил их.
- Хватит, Андрей! Дай и нам попрощаться с ней. Она же всем нам как сестра!
Пограничники подходили к Лесе, что-то говорили и отходили. Прощались они не только с Лесей Тулиной, но и с ее славным отцом, родной заставой, которая была для них родным домом, которая сплотила их, таких разных по характерам и национальностям, воспитала преданных и верных боевому товариществу, своему Отечеству.
Загромыхали автомашины. Поднялся людской гомон. Красноармейцы усаживали раненых в кузова.
К Андрею Стоколосу подошел Артур Рубен и виновато сказал:
- Не могу обнять тебя, друг. Рука как плеть. Но дружба наша будет жить! Лай дзиво драйзиба! - повторил по-латышски. - Но они… - погрозился кулаком на запад. - Они не пройдут. Но пасаран!..
- Береги Лесю, Артур! Ты один с нашей заставы с ней… Ты знаешь, кто она для меня!
- Хорошо. Лаби… Я все понимаю. - Рубен поцеловал своего товарища.
Машины двинулись.
Первые автомобили-тягачи уже спускались извилистой дорогой к Днестру. А с последней еще махали руками Опенкин, Рубен и Леся.
- Вот и разлетелись как птицы! - с грустью сказал Андрей. - И это на двадцатый день войны. А где мы будем, когда армия возвратится на нашу границу?
- Вот именно! - с иронией подтвердил Оленев. - Где? Зачем уходить так далеко, Андрей?.. Дожить бы до вечера. А сейчас давай в засаду на пшеничное поле!
- Да, ребята! - очнулся лейтенант Рябчиков. - В штабе стрелковой дивизии нам приказали поджечь пшеницу, когда наши пройдут на тот берег. Стоколос и Оленев! Приказываю это сделать вам!
- Есть! - ответил Оленев.
- Ну и приказ! - вроде хотел возразить Андрей, но больше ничего не сказал.
Терентий Живица и Шмель Мукагов остались на дороге возле кукурузного поля. Лейтенант Рябчиков и старшина Колотуха с группой бойцов оседлали грейдер, который тянулся от днестровской кручи в бескрайние бессарабские степи. Андрею Стоколосу и Ивану Оленеву досталась пересекающая золотистую стену пшеницы полевая дорога.
- Что, друг Шмель? - обратился Живица к своему напарнику. - Это тебе не в фургончике сидеть со Стоколосом. Тут дела, брат, посерьезней. Это у вас лезгинку танцуют? А?
- И у нас, - ответил Мукагов и неожиданно спросил: - Слыхал? Перед самым перевалом через Кавказский хребет есть город Беслан?
- Теперь буду знать.
- Приезжай в гости! - пригласил мечтательным голосом Мукагов. - С родственниками познакомлю. Их у меня немало…
- Спасибо. А ты, Шмель, приезжай ко мне. Мое село на границе Черниговщины и Киевщины, - тяжело вздохнул Терентий. - Там уж скосили сено, растет отава…
Мукагов слушал рассеянно, все оглядывался на переправу.
- Хотя бы скорей переходили на тот берег!
Врага долго ждать не пришлось. Это была вражеская разведка на мотоциклах. Затрещал пулемет Живицы и Мукагова. Первый мотоцикл сразу же повернул с дороги в канаву и там опрокинулся. Другой, сделав круг, тоже повалился на бок. Третий мотоцикл проскочил вперед. Но короткая очередь остановила и его. С коляски мотоцикла выскочили два солдата, поползли к придорожной канаве и стали отстреливаться.
Мукагов оглянулся: "Прошли наши?.."
- Да скорее! Идут, как ишак под гору! - выкрикнул он, будто красноармейцы, которые направлялись к переправе, могли его услышать.
- Действительно! - волновался и Живица.
Приблизилось еще несколько мотоциклов и за ними на полном ходу - тягач с пушкой. Мукагов и Живица дали очередь и по этим мотоциклам, и по тягачу. Теперь гитлеровские автоматчики стреляли непрерывно, а артиллеристы стали разворачивать пушку. Мукагов еще раз оглянулся.
- Не видно наших. - Он вытер вспотевший лоб. - Нам тут не удержаться. Ударят пушкой - и все!
- Но и до кручи нельзя пустить пушку. Еще ударят по переправе прямой наводкой, - сказал Живица. - Давай в кукурузу, еще подержим дорогу на прицеле.
Они поползли от холма. Кукурузное поле было от них в тридцати шагах. Между тем ливень пуль стегал по холму и его склонам. Одна царапнула ногу Живицы, и он вскрикнул.
- Ранило!.. Дай пулемет!
- Возьми. Давай еще продвинемся.
Вот и кукуруза, высокая, зеленая, пышнолистная. Здесь можно спрятаться. Но это не главное. Нужно выбрать новую позицию и задержать пушку, автоматчиков, к которым еще подойдет подкрепление. Слышно, как шелестит жесткая листва от тихого ветра.
Мукагов вдруг поднялся и врезался в заросли, ломая стебли. Поднялся на ноги и Живица и, опираясь на карабин, пошел за Шмелем, припадая на раненую ногу.
- Очень тяжело идти. Хочется пить, - скривился от боли Живица.
- Нет у нас и баклажки. Забыли. Все патроны и гранаты брали! - с горечью сказал Мукагов. - Может быть, снимешь ботинок? Я помогу…
- Снимай.
Распухшая нога нестерпимо болела, и Живица думал, что босиком ему будет легче. В момент, когда Мукагов осторожно снимал ботинок с раненой ноги, Терентий увидел двух парнишек, которые пригнулись в кукурузе.
- Эй, хлопцы! Идите-ка сюда! - позвал Живица.
Осторожно и боязливо, пригибаясь, ребята приближались к красноармейцам.
- Мы видели, как вы секли из пулемета ихних мотоциклистов! - сказал один из них, чернявый.
Терентий достал из противогазной сумки бинт и подал парнишке.
- Я не умею перевязывать раны, - сказал веснушчатый, с рыжими волосами.
- А я попробую. - Чернявый взял бинт.
- Это не для раны. Протрите бинтом пулемет. Ему еще палить и палить, - озабоченно сказал Живица.
Мукагов и ребята переглянулись.
- Перешли наши Днестр? - обратился Живица к ребятам.
- Не все.
- Ага… Значит, мы с тобой, Шмель, встретили гостей первыми. И они не прошли еще… - Живице казалось, что когда он говорит, то не так болит нога и не так хочется пить. Вдруг взгляд его остановился на початке кукурузы, русый чубчик которого свисал с зеленого стебля. "Может, пососать кочан?"
Ребята наломали початков. Они были еще мягкие, с молочными зернами.
Живица жадно сосал, и на губах у него проступало молоко.
Вдруг все вздрогнули. Вдали послышался напряженный грохот моторов. Впереди тягача с пушкой вышел танк, за ним автоматчики, и потом еще два тягача с пушками.
- Вот почему они смолкли! - сказал Мукагов. - Подкрепление ждали. Помогите, ребята, Терентию дойти до развилки дорог. Там наши пограничники. А я здесь побуду с пулеметом.
Живица без посторонней помощи поднялся на ноги и обратился к товарищу:
- С ручным пулеметом против танка - безнадежное дело. А остановить танк надо. У меня две противотанковые гранаты. Возьми одну себе, а с этой пойду я. Попробую. Не пропускай к переправе мотоциклистов!
- Куда же тебе! Давай лучше я. Слышишь? Ты же раненный в ногу!
- Не горячись! Здесь за старшего я. Вот и слушай.
Ребята переглянулись. Они уже знали, что значит в армии быть старшим и что значит приказ. В мирное время видели, как маршировали красноармейцы под команду старшины или лейтенанта. А здесь приказывал раненый боец. Приказывал другому идти через кукурузное поле и держать оборону на развилке дорог, где еще можно остаться живым, кинувшись с обрыва к переправе, если остановить танк хоть на несколько минут.
- Как вас зовут, хлопцы? - спросил Терентий.
- Я Никола, а он Петро, - показал чернявый на своего рыжеволосого и веснушчатого товарища.
- Не очень высовывайтесь из кукурузы, - посоветовал Живица.
Пересиливая боль, Терентий поднялся и пошел на грохот танка. Как мог прибавлял шаг, потому что казалось: идет слишком медленно. А здесь еще канава. "Какая глубокая! Хотя бы не убили раньше…" И все-таки выкарабкался, спотыкаясь и подтягивая раненую ногу.
С танка не стреляли. Почему?.. Перед автоматчиками, которые прилипли к броне, был только один красноармеец, и тот держал винтовку за ствол. Не сдаваться ли он идет?.. Послышались выкрики - немцы требовали, чтобы красноармеец бросил оружие. Потом успокоились, поняв, что раненый опирался на винтовку, как на палку.
Терентий отмеривал шаг за шагом к вражескому танку. Танкисты вылезли из башни, чтобы увидеть, как сдается в плен боец Красной Армии. "Только не опоздать. Только бы первым! - думал, стиснув зубы, Живица. - Иначе погибнешь ни за понюх табаку. Лишь бы первым!..
- Хенде хох! - насмешливо крикнул немецкий солдат.
- Не стреляйте!
Танкисты и автоматчики услышали, как им показалось, отчаянный крик и ждали, что будет дальше. Этого мгновения было достаточно, чтобы молниеносным движением руки, которая была поднята вверх, Живица выхватил гранату и кинул под чрево танка. А сам упал.
Застучали пулеметы. В плечо ударило будто огненным раскаленным железом. Еще мгновение… Громыхнул мощный взрыв. Танк содрогнулся, из-под него вырвалось пламя.
Терентий поднял голову, оглянулся. Вдали на грейдерной дороге тоже слышалась частая стрельба. Пограничники лейтенанта Рябчикова встретили вражеское подразделение, которое рвалось к переправе.
Мимо подожженного танка и Терентия Живицы, который лежал неподалеку, с грохотом пронеслись мотоциклисты.
Потом Терентий почувствовал еще один удар в спину, и все превратилось в сплошной гул. Его тело будто обожгло огнем…