- Господин командующий, в тылу армии действует отряд регулярных войск русских под командованием майора Млынского.
- Млынский?! - рассвирепел фон Хорн. - Снова Млынский?!..
Генерала прервал глуховатый, прерывистый телефонный звонок. Фон Хорн поднял трубку.
- Господин фельдмаршал, я позволю себе еще раз напомнить о моем открытом правом фланге. Чем ближе мы к Москве, тем ожесточеннее сопротивление русских войск… - сменив резкий тон, тихо проговорил он.
Его прервал голос в трубке:
- Дорогой Хорн, 33-я мотодивизия уже на пути к вам. Это все, что я могу вам подбросить.
- Господин фельдмаршал, при такой растянутости фронта одной дивизии мало.
Голос в трубке:
- В случае необходимости сманеврируйте частями вашей армии и не волнуйтесь, генерал! У русских будут другие заботы кроме вашего правого фланга… Желаю успеха! - И голос в трубке умолк.
Во время этого разговора офицер связи, бесшумно вошедший в кабинет, передал полковнику Кемпе телеграмму. Тот торопливо пробежал ее глазами и, выждав, когда генерал закончит разговор по телефону, поднялся. Он был бледен.
- Господин командующий… - чуть заикаясь, начал Кемпе. - Только что сообщили: совершена диверсия на железной дороге в районе Плавска. 33-я мотодивизия понесла большие потери.
Фон Хорн медленно опустил трубку на рычаг и посмотрел на Вольфа.
- Вы докладывали, что все партизаны уничтожены или блокированы.
- Это не партизаны. Это регулярные войска, и, чтобы их уничтожить, нужны войсковые части…
- Нет, Вольф! - перебил его генерал. - Вы уже получили полк, и он понес большие потери. Повторяю: больше ни одного солдата. Ни одного! Запомните это, штандартенфюрер, хорошенько! Обходитесь своими силами.
Землянка радиста. Наклонившись над рацией, Наташа принимает радиограмму из штаба армии и тут же вслух читает Млынскому:
- "Оборудуйте новую базу отряда ближе к городу и к основной линии коммуникаций фон Хорна. Точка. В районе города действует разведгруппа фронта. Точка. Командир - капитан Афанасьев. Точка. Пароль для связи: "В Москве безоблачное небо". Точка. Отзыв: "В Берлине скоро будет пасмурно". Точка. В контакт вступит по необходимости только с вами. Точка. Ермолаев".
Внимательно выслушав указание командующего армией, Млынский произнес:
- Хорошо. Записывай, Наташа: "Отряд переходит на новую базу в квадрате 37–43. Ждем боеприпасы, медикаменты, зимнее обмундирование в районе деревни Шуи".
Небольшая деревенька. Никакого движения. Ни единого дымка. Тишина…
Отряд остановился вблизи деревни. На разведку направлен Вакуленчук с матросами. Возвращаясь, он докладывает Млынскому:
- Пустая деревня, товарищ майор. Ни души.
Млынский. Ты хорошо смотрел? Мин нет?
Вакуленчук. Ну полный порядок.
Подошедший Серегин предлагает:
- Товарищ майор, может, привал устроим? Люди устали, обогреться бы надо.
- Хорошо, - соглашается Млынский и отдает Серегину распоряжение: - Выстави охранение подальше от деревни, чтобы не было никаких неожиданностей.
- Есть! - ответил Серегин.
Изба Клавдии Герасимовны в заброшенной деревне. Млынский, Алиев и Серегин - в избе, топится печка. Тепло. Здесь же - Наташа.
Млынский. Наташа, выйдешь на связь во второе запасное время, а то немцы запеленгуют нас раньше, чем отдохнуть успеем.
- Передачу отсюда вести?
- Нет, из леса, отойдя километров на пять… - Посмотрел на карту. - Бондаренко проводит тебя. - Обращается к Серегину: - А сейчас отдыхать!
Входит солдат.
- Товарищ майор! Тут до вас добиваются…
- Кто?
- Женщина! Вышла на охранение… Горковенко приказал отвести ее к вам! Я говорю - нельзя, командир отдыхает, а она прямо на штык прет…
- Что же это, я в свой дом должна по докладу входить? Здравствуйте, - прерывает солдата входящая в избу высокая, худая, обвязанная платком по самые глаза женщина.
Млынский быстро ответил:
- Здравствуйте! - и обратился к солдату: - Можете быть свободны.
Солдат уходит.
Женщина по-хозяйски окинула взглядом всех присутствующих; не торопясь, сняла полушубок, с головы - платок, встряхнула его. Села на лавку, сняла сапоги, надела чувяки и подошла к Млынскому.
- Ну, будем знакомиться, - с улыбкой сказала она. - Клавдия! Колхозный бригадир, а теперь - председатель.
Млынский переглянулся с Алиевым.
- Клавдия… а по батюшке как?
- Клавдия Герасимовна.
- Вы извините, мы тут без вас…
- Да это уж вы меня извините, хозяйка такая плохая. Я сейчас, мигом. Ой, у вас и… и картошка-то уже готовая.
- Где же ваш колхоз, Клавдия Герасимовна? - спрашивает Алиев.
- Да как - где? - удивилась она. - Здесь! Колхоз имени Ленина. Правда, сейчас мы в лесу.
- А что же вы в лесу делаете?
- Ничего… живем, работаем…
- И много в лесу колхозников?
- Баб-то у нас… семьдесят три, мужиков - двое. Ну, детишки… Коровы, овцы, свиньи, куры даже есть. - Она внимательно посмотрела на Млынского и с надеждой спросила: - А вы к нам насовсем? Или временно? - И, не дожидаясь ответа, продолжала: - А то ить мне распорядиться надоть!..
- Здесь - временно, - ответил Млынский, - а вообще- насовсем! Недалеко от вас будем! Соседи…
Клавдия Герасимовна молча посмотрела на него, на Алиева и, вдруг засуетившись, начала накрывать на стол, поставила чугунок с картошкой, миску с соленой капустой. Откуда-то из-за двери достала завернутую в тряпку бутылку водки, осторожно поставила на стол.
Млынский попробовал капусту, кивнул Алиеву, показывая на вилок.
- Вот, Гасан, вкусно, очень вкусно.
Клавдия Герасимовна придвигает к майору водку.
- Командуйте!
Млынский взял бутылку.
- Да, никак, довоенная, смотри! Ну пожалуйста, давайте разливайте.
Хозяйка разливает водку, берет стопку.
- Со знакомством!
- За победу!
Все выпивают, начинают закусывать. Млынский хвалит капусту.
- Кушайте на здоровье, кушайте, - угощает Клавдия Герасимовна.
Командир отряда, сочувственно глядя на Клавдию Герасимовну, интересуется:
- Тяжело без мужчин хозяйство вести?
- Без мужика всегда тяжело, но справляемся. Вот ведь что бывало: мужики наши и выпивали, да чо греха таить, и кулаком иногда баловались, всяко было. А вот ушли на войну - и осиротели мы… Кушайте… Бабы у нас хорошие, справные, работящие. Вот собрались на сходку и порешили не распускать колхоз, так всем миром и снялись. Вот меня тогда председателем-то заместо Алексеича и избрали. Он на фронте воюет.
В беседу, оторвавшись от еды, вступает Серегин:
- А зачем в лес-то ушли? Немцы-то шли стороной, могли бы в деревне жить.
- А чо же нам, его дожидаться, что ли? Мы в деревне деда Егора оставили. Он хучь и хворый, а службу свою славно несет.
- Ну а откуда узнали, что мы в деревню пришли? - спросил Серегин.
- Так вот дед Егор-то и сообщил. Он же разведку вашу увидел. Ну, потом уже все войско. Пришел на заставу и племяшу моему Фролке шепнул…
- Так у вас и заставы есть? - удивился Алиев.
- А как же! По всем правилам, - улыбается Клавдия Герасимовна. - Чтоб от немца хозяйство сберечь, надоть и разведку иметь. - Оглядев всех ласковым взглядом, она продолжала: - Располагайтесь тут, кушайте, а я побегу в лес. Радость такую бабам своим рассказать надо… Помощь, может, какая требуется?.. Говори, командир, не стесняйся. Мы всем колхозом поможем!
Млынский переглянулся с Алиевым, встал, подошел к Клавдии Герасимовне и, глядя ей прямо в глаза, сказал:
- Дорогой ты наш человек, Клавдия Герасимовна! Большое тебе спасибо от всех нас… от всей Красной Армии!..
Клавдия Герасимовна. Сталин-то жив-здоров? Москва стоит?
- Жив-здоров. И Москва, и Ленинград стоят.
- А мы и не сумлевались. Ну, я побегу.
В той же самой комнате, где когда-то допрашивали Петренко, за большим столом сидит гестаповец Шмидт. Напротив него, ссутулившись, - женщина с приятным, но очень усталым лицом. В глубине комнаты на диване - штандартенфюрер Вольф.
- Госпожа Млынская, вы можете, вы обязаны спасти мужа своего. Да-да, спасти. Это очень просто. Напишите ему записку, несколько слов. Разве это предательство?
- Что я должна написать?
- Опишите общее положение вещей таким, каково оно есть в действительности. Ваш муж несколько месяцев находится в лесу, отрезан от мира и не знает, что наши солдаты уже разглядывают в бинокли Москву. Напишите еще, что очень скучаете, что дети ваши больны. Ведь это все правда, не так ли? Мы гарантируем жизнь ему и его солдатам.
- Я ничего не буду писать, - после небольшой паузы ответила Млынская.
- Фанатичка! - взорвался Шмидт. - С вами бессмысленно разговаривать! Из вас нужно выбивать фанатизм! И мы сделаем это!
Вольф поморщился и направился к двери. У порога он обернулся.
- Не тратьте времени на угрозы, Шмидт, - бросил он по-немецки.
- Я вас понял, господин штандартенфюрер.
Зима. Лес. По дороге на мотоцикле едет офицер немецкой армии в форме обер-лейтенанта. Перед сваленным деревом он остановился и осторожно подошел к нему.
Треск сломанной ветки прозвучал за его спиной, как выстрел.
Повернувшись, он увидел направленный на него немецкий автомат и услышал окрик:
- Хенде хох!
Мгновение… ударом ноги он выбил автомат из чьих-то рук, но кто-то сзади крепко схватил его за шею, пытаясь согнуть голову…