По свидетельству летописей, половцы уже с первых десятилетий своего появления в причерноморских степях широко применяли подобную тактику. Но эффективной она оставалась только в борьбе с противником, незнакомым с подобным приемом. В битве на реке Вягре (укр. Birop, на границе Львовской области с Польшей) в 1099 г. воевавшие на стороне волынского князя Давыда Игоревича половецкие ханы Боняк и Алтунопа с успехом ее применили против венгерской армии. Легкая конница Алтунопы притворным отступлением увлекла венгерских рыцарей в погоню, растянула их ряды, после чего на них в лоб из тыла ударили волыняне и отборные отряды половцев. Дезорганизованные венгры понесли огромные потери, сам король едва спасся бегством. Из-за того, что в битве на Вягре погибли десятки европейских аристократов, один или два католических епископа, она получила очень широкую известность в Европе, хотя сама по себе и не привела к серьезным последствиям. Причем все источники подробно останавливаются именно на тактике половцев, которой, а не крайне непопулярному даже у себя на родине князю Давыду, единодушно приписывают эту победу. "Разделившись на три полка, сбили они венгров в толпу, как сокол галок сбивает", – восторженно замечал летописец.
На Руси долго помнили эту победу, и гордились ею, и выводы сделали незамедлительно. Когда через четыре года, в апреле 1103 г., в знаменитой битве на реке Сутине (или Сутени, предположительно ныне р. Молочная в Запорожской области) половцы легкомысленно снова применили испытанную тактику, их ждало страшное поражение. Ставший европейской знаменитостью хан Алтунопа так и не смог спровоцировать войско Владимира Мономаха броситься в погоню. В конце концов передовой отряд половцев был сам отрезан от основных сил и полностью уничтожен (погиб и Алтунопа). Теперь уже само половецкое войско было вынуждено попытаться спасти свой авангард и вступить в бой, окончившийся полной катастрофой. Эта битва получила широкую известность, Владимир Мономах после нее стал считаться полководцем европейского масштаба, а его тактика борьбы с кочевниками в степи и через сто лет признавалась безупречной.
Можно уверенно сказать, что оба сражения и действия в них разных сторон были прекрасно известны Мстиславу Удатному. Параллели с битвой на Калке в них прослеживаются, что называется, невооруженным глазом. И уж совсем удручает то, что две наиболее громкие победы самого галицкого князя либо имеют много общего с битвой на Калке, либо сам полководец ведет там себя с точностью до наоборот. Ярким примером может послужить состоявшаяся в 1216 г. битва на р. Липице (ныне близ Юрьева-Польского во Владимирской области России).
Призванный на княжение в Великий Новгород, Мстислав возглавил разношерстное союзное войско в ходе междоусобной войны во Владимиро-Суздальском княжестве. Сыновья знаменитого Всеволода Большое Гнездо, прозванного так за многодетность, Юрий и Ярослав, отодвинув в сторону старшего брата Константина, предваряя политику позднейших московских князей, стремились создать жестко централизованное государство с самодержавным правлением. Мстислав традиционно выступил защитником "старины", то есть удельной системы с формальным главенством великого князя Киевского.
Чей подход к политическому обустройству являлся более прогрессивным – вопрос непростой. В боевом искусстве более умелыми проявили себя "защитники старины". Конечно, Мстислав Удатный сражался вместе с дружиной в первых рядах. Современникам он запомнился особым приемом – привязывать к руке огромный боевой топор, игнорируя меч. Но это ни в коей мере не свидетельствует о какой-то горячности князя. То, что полководец обязан сражаться вместе с войском, было для средневековых войн нормой. Наоборот, исключением являлась более разумная манера самодержавных владимиро-суздальских князей руководить войском со стороны.
Нас в данном случае интересует тактика Мстислава. Почему в битве на Калке у этого полководца, утверждавшего всегда, что главное в сражении "не дай Боже, выдать добрых людей", т. е. не дать разбить их по частям, три части его войска вообще потеряли друг друга из виду, остается загадкой. Тем более, что на Липице войско Мстислава было не менее разношерстным, а сам он явно еще не имел в глазах других князей такого авторитета, как позднее.
Параллели с событиями на Калке возникают и при рассмотрении действий Мстислава Удатного в другом победоносном для него сражении – у Галича в 1218 г. Как и в случае с Липицкой, мы располагаем достаточно подробными описаниями этой битвы. В общих чертах действия князя здесь повторяют тактику Субудая. Осажденному в Галиче очередному венгерскому претенденту на престол, королевичу Коломану, пришла на помощь большая польско-венгерская армия. Основным соперником Руси-Украины на западе в то время была региональная супердержава Венгрия, а не Польша, как в последующую эпоху.
Мстислав прекрасно понимал, что разгромить хорошо вооруженное, руководимое знаменитым полководцем Фильнием (Филей) войско одним ударом в чистом поле будет трудно. Здесь и проявился его полководческий талант. Заметив, что войско Лешка Краковского стоит достаточно далеко от венгерских рыцарей Фильния, Мстислав отошел и спровоцировал поляка на бой с конной дружиной двоюродного брата (будущего киевского князя) Владимира Рюриковича. Поляки смяли войско Владимира и начали теснить его, пока вовсе не потеряли союзников из виду. Тогда Мстислав обрушился со всеми силами на войско венгров, за короткое время разгромил его, а потом настиг и атаковал польских рыцарей, которым, в свою очередь, ударили в спину остатки дружины Владимира. Разгром был полный, Фильний попал в плен, осажденный в Галиче королевич капитулировал. Победа принесла Мстиславу Удатному теперь уже европейскую славу.
Что случилось со знаменитым полководцем 31 мая 1223 г. историки, конечно, вряд ли когда-нибудь смогут понять. В любом случае можно утверждать, что основной причиной поражения союзной армии на Калке стали грубейшие тактические ошибки ее фактического командующего – галицкого князя Мстислава Удатного, оправдать которые может разве что фактическое отсутствие единоначалия и довольно бестолковое поведение двух других Мстиславов. Князей и их воевод подвела элементарная самоуверенность и недооценка противника. Очень практичные и надежные, но неказистые на вид доспехи монгольских всадников, их низкорослые лошади, отсутствие даже у командиров и багатуров каких-либо ненужных украшений (запрет Чингисхана) делали монголов в глазах средневекового европейского рыцаря сборищем вооруженных мужиков. И европейские, и соседние с ними исламские страны имели общие, давно устоявшиеся взгляды на войну, обустройство армии и командование войсками. Понятия "единоначалие" и "воинская дисциплина" почти отсутствовали: под первым понималось признание кого-то старшим, под вторым – личная преданность и послушание своему сюзерену и не более.
Конечно, созданная Чингисханом армия нового типа была исключительно грозным противником, хотя с виду и по вооружению едва ли представлялась таковой. Воспитанные совершенно в иной системе ценностей жители Киевской Руси, тем более ее "старых" южных княжеств, похоже, были просто не в состоянии сделать какие-то выводы даже после поражения.
Впрочем, даже победа Мстислава Удатного дальнейший ход истории едва ли изменила бы. И причина здесь не только в объективном превосходстве монгольской военно-политической системы, более напоминавшей устройство тоталитарных государств XX века.
Примыкавшая к юго-западной оконечности Великой степи Русь-Украина была обречена стать жертвой развернувшегося в ее недрах движения кочевых народов. И дело здесь не в какой-то особой жертвенности и "мессианской роли" Руси, как любят повторять некоторые российские и украинские историки. Степные всадники легко проходили смерчем по Балканам или Западной Европе, но остаться там все равно не смогли бы. Кочевников там ждало два выхода – отойти назад, как монголы, или осесть, смешавшись с местным населением, как венгры и дунайские болгары. Зато причерноморские степи позволяли им и дальше заниматься привычным образом жизни – экстенсивным животноводством, низкая эффективность которого компенсировалась грабежом соседей-земледельцев.
Воистину, географическое положение стало главной причиной культурного и экономического доминирования Приднепровья в Восточной Европе, возвысило Киев, ставший центром огромной лоскутной империи, и оно же стало настоящим проклятием этой земли. Через Черное море шла на Русь греко-римская европейская цивилизация, а через причерноморскую степь регулярно приходили кочевники, уничтожавшие ее завоевания.
Основной вред, принесенный кочевниками, в первую очередь монголами, состоял даже не в демографических или материальных потерях. От нашествия Батыя та же Венгрия пострадала не меньше. Но на территории Украины кочевые соседи умышленно подрывали само государственное строительство. Созданное одним из героев битвы на Калке – Данилой Романовичем – Галицко-Волынское королевство благодаря природным условиям и географическому положению останется практически независимым от монголов и просуществует еще сто лет.
А вот в примыкающей к степи Руси как таковой (Киевской, Переяславской и Черниговской землях) монгольское нашествие вызовет полную дезорганизацию государственности. Очень скоро европейские народы выяснят, что апокалипсические "гоги и магоги" не такие уж страшные. Более того, им снова придется иметь дело уже с привычными тюркскими кочевниками, "переварившими" захватчиков и взявшими имя одного из монгольских племен – татар. Последним на северо-востоке своей орды придется превратить Московское княжество в своеобразный центр по собиранию дани.