Когда в 1239 г. монголы пришли на территорию Украины, никто даже не попытался сразиться с ними в поле (сражение Мстислава Глебовича с ордынцами под Черниговом было скорее попыткой снять с города осаду). Городские стены оставались последней надеждой. Но неприступные для половцев (за всю историю тем самостоятельно удавалось брать лишь мелкие города Руси-Украины) Чернигов и Переяслав (а через год Киев, Галич, Владимир-Волынский и десятки более мелких городов) не устояли перед китайскими осадными орудиями захватчиков. Впрочем, учитывая то, что сами князья заблаговременно бросили свои столицы, они не очень-то доверяли надежности их высоких валов и толстых стен. Извиняет их разве что грандиозная паника, которая обуяла всех европейских монархов. Во всех частях света людей охватили какие-то фаталистические настроения. Стоит отметить, что на избавление от монголов многим народам и государствам потребуется не так уж много времени. Но в первые годы нашествия люди предпочитали либо бежать от захватчиков все дальше на запад, либо скрываться в непроходимых лесах, либо вообще превращаться в послушных рабов этих непобедимых кочевников. Блистательная эпоха Киевской Руси завершилась. Казавшаяся абсолютно необъяснимой для современников катастрофа на Калке затмилась куда большей по своим масштабам и последствиям трагедией. Украина и ее народ вступали в новую историческую реальность.
Заключение
Несмотря на развернувшиеся через шестнадцать лет драматические события, сами по себе причины поражения объединенного войска южных княжеств Руси и половцев в битве на Калке все же следует признать более субъективными, чем объективными. При всей новизне во многом опередивших свое время военно-административных реформ Чингисхана нет никаких причин считать, что монголы находились на принципиально более высокой ступени социального, политического, культурного или военного развития, чем современные им европейские страны.
Безусловно, на Калке "войску трех Мстиславов" противостояло элитное подразделение лучшей армии того времени на всем земном шаре. Однако о каком-то качественном разрыве между противниками говорить не приходится. Уровень монгольской военной науки во многих аспектах был превосходен, но уже сам по себе упор на кавалерию предполагал относительно небольшие вариации построений и ведения боя.
Строго говоря, при всех новациях основой ее служила традиционная азиатская тактика конной стрельбы из лука в сочетании с использованием тяжелой кавалерии таранного типа. С подобной манерой ведения боя европейские народы столкнулись еще в античные времена. Наиболее яркий и известный пример – разгром иранцами-парфянами армии Марка Красса в битве при Каррах (53 г. до н. э.). Все в общем повторяет события на Калке: ложная атака легкой кавалерии, чтобы прощупать ответную реакцию римских легионов (около 50 тыс. человек с союзниками); ложное бегство; град стрел, обрушившихся на римлян; окружение легионов, чьи ряды редели под обстрелом неприятеля; наконец, атака конных латников (парфяне первыми стали защищать и лошадей) против дезорганизованного, неспособного к активному сопротивлению противника. Нечто подобное было и у кочевавших в украинских степях в первые века нашей эры других иранских кочевников – сарматов. Раскопки показали широкое распространение у них именно тяжелой кавалерии, применявшейся в сочетании с легкими лучниками. Монгольская армия имела непревзойденные для своего времени коммуникации и была способна совершать стремительные марши на огромные расстояния, но диапазон ее эффективного применения был все же ограничен.
Уже во времена Чингисхана стало ясно, что на море и крупных реках, в европейских лесах и болотах или азиатских джунглях, не говоря уже о горах, самая лучшая конница почти беспомощна. Дальнейшие исторические события только подтвердили это. В этом смысле на Калке природа, конечно, была "на стороне" монголов. Однако никак нельзя не учитывать и то, что из всех европейских армий именно войска южных княжеств Руси имели богатейший опыт войн с кочевниками и были наиболее подготовлены для столкновения в степи с большими массами кавалерии. О союзниках-половцах можно и не говорить. Никакие тактические приемы монголов, их вооружение и способы рукопашного боя и применения лука явно не были для воинов объединенной армии чем-то неожиданным. Можно уверенно сказать, что воин-профессионал из дружины киевского или галицкого князя едва ли уступал лучшему монгольскому воину. Однако "десятичная" система организации войска и в какой-то мере всего общества, введенная Чингисханом, принцип круговой поруки и коллективной ответственности – все это поставило мобилизационные возможности его государства на небывалый для средневековья уровень. Подобной эффективностью организации общества в военном плане даже в XX в. смогут похвастаться считаные диктаторы!
Зачастую в противовес этому говорится о слабости Руси, вызванной ее феодальной раздробленностью, отсутствием единого государя, зависимостью южнорусских князей от боярской олигархии. Учитывая то, какие события развернулись вскоре после битвы на Калке, и то, кто в них вышел победителем, спорить с подобными аргументами, конечно, трудно. Но, не вдаваясь в политические аспекты и параллели с современностью, следует все-таки помнить, что в этом конкретном случае против монголов выступила армия, которую Киевская Русь никогда не выставляла – ни в количественном, ни в качественном отношении, даже в эпоху своего расцвета и предельной централизации. Вряд ли тот же Ярослав Мудрый выставил бы войско побольше. Кочевые сообщества и до, и после Чингисхана организационно всегда превосходили земледельческие. Сама экономика заставляла каждого кочевника-скотовода время от времени превращаться в воина-грабителя. Но на Калке кочевым воинам противостояли как раз воины-профессионалы или достаточно подготовленные добровольцы из городского ополчения, а не наспех вооруженные, оторванные от сохи крестьяне.
Достаточно трудно объяснить "феодальной раздробленностью" и катастрофически несогласованные действия князей как перед битвой, так и во время нее. Летописец, который одну из главных причин поражения видит в том, что не было согласия между князьями, конечно, прав. Но опять же в этом случае основу объединенного войска составляли дружины смоленских Мономаховичей – самой сплоченной и никогда не знавшей конфликтов ветви Рюриковичей. Поэтому еще более нелепыми выглядят трагические разногласия между двумя двоюродными братьями Мстиславами – киевским и галицким, никогда до этого не ссорившихся, тем более, что Мстислав Старый был в общем-то обязан киевским престолом именно своему кузену, его воинской славе и популярности. И если роковую оторванность волынской дружины и половцев от основных сил еще можно объяснить горячностью молодого князя Данилы и стремлением кочевых союзников первыми разграбить обоз монголов, то запоздалое вступление части черниговцев в битву вообще не имеет никакого логического объяснения. Особенно если учесть тот факт, что Мстислав Святославич должен был иметь немалый военный опыт, ведь он был братом Всеволода Чермного, а авангардом черниговской дружины командовал такой знаток степной войны, как Олег, князь курский. Бестолковая гибель этой части союзной армии, как и капитуляция укрепленного лагеря киевлян, безусловно, самые трагические моменты катастрофы на Калке. Тем более, что отсутствие единоначалия было обычным недостатком всех европейских феодальных армий.
Описание средневековых битв переполнено случаями умышленной пассивности одного из участников сражения, а то и перехода на сторону противника. Княжеские усобицы не исключение, но на Калке сам характер врага исключает возможность предположить какой-либо сговор. Даже большинство половцев до самого конца битвы оставались в общем-то верными союзниками.
Но больше всего поражает – и вряд ли историки когда-нибудь этому найдут объяснение – абсолютно бездарное командование войсками Мстиславом Удатным. Конечно, его противник Субудай был талантливейшим полководцем своего времени, но все же не всегда непобедимым. Возможно, правы те историки, кто считает, что его полководческий талант несправедливо недооценен, а он должен занимать место в ряду лучших военачальников всех времен. Но и сам Мстислав был опытнейшим воином и его удачливость ("удатность") в многочисленных войнах объясняется в первую очередь неординарным стратегическим и тактическим талантом, а не обычным везением, как уже при его жизни считали некоторые недоброжелатели.
С точки зрения опыта ведения войны в разных природно-климатических условиях и с разным противником, Мстислав, пожалуй, даже превосходил Субудая. Князю довелось участвовать в качестве командующего в войнах, причем почти всегда победоносных, на пространстве от Балтийского до Азовского морей и от Вислы до Волги.
До Калки Мстиславу пришлось подавлять и, по сути, партизанскую борьбу в глухих лесах эстов и литовцев, и сражаться в открытом поле с дружинами других князей и европейскими рыцарями. О половцах, – то врагах, то союзниках или наемниках, – можно и не говорить. Классическая тактика кочевников – осыпая градом стрел, заманить притворным отступлением взбешенного противника в ловушку – была ему хорошо известна.