Монголы имели традиционное построение: центр – элитная тяжелая конница самого Субудая, правое крыло – более легкая конница Джебэ, левое крыло ханов Тсугира и Теши, состоящее из половцев, курдов, аланов и прочих народов, вливавшихся по пути следования в монгольское войско. Силы монголов на Калке оценивают обычно в 25–30 тыс., почему-то забывая, что у восточных авторов речь идет о самих монголах – участниках экспедиции. Несмотря на потери, это войско, уступая в качестве, количественно росло за счет вливавшихся в него тюркских и прочих кочевников. Возможно, силы монголов на Калке даже превосходили силы союзников. Но главным их преимуществом все же были дисциплина и тактическая грамотность. Пропуская отступающих легких лучников, ряды монголов расступились, затем снова сомкнулись и поскакали навстречу половцам и волынской дружине. Произошла страшная копейная сшибка тяжеловооруженных конников.
Данило был ранен в грудь, но продолжал сражаться. Его воеводы Семен Олюевич и Василько Гаврилович умело руководили боем, однако очень быстро выяснилось, что силы волынян тают, а куда более многочисленные галичане Мстислава находятся слишком далеко, чтобы к ним присоединиться. Волыняне, возможно уже под руководством дяди Данилы – князя Мстислава Немого, стали медленно отступать. Зато половцев, явно не готовых к бою с тяжелой кавалерией, охватила паника. Не исключено, что усугубило ее то, что часть из них вообще перебежала на сторону монголов. Постепенно отступление превратилось в бегство. Ни раненый Данило, ни хан Ярун уже не могли ничего поделать. В это время еще не знающее, как развиваются события, галицкое войско Мстислава Удатного в боевом порядке шло навстречу основным силам монголов. Бегущие волыняне и половцы сломали его строй, и пока галичане перестраивались, Субудай ударил по ним с флангов. Перестроившись, закованная в доспехи тяжелая галицкая кавалерия "свиньей" ударила в центр монголов, но оказалось, что силы ее недостаточны, чтобы его протаранить: элитные монгольские части по своему вооружению и боевым качествам ей отнюдь не уступали. К тому же, не желая оголять фланги, Мстислав сильно растянул свое войско, и постепенно в нескольких местах его строй начал разрываться. Сказалось элементарное численное превосходство монголов, в случае равных потерь явно для них выигрышное. Стоит отметить, что не поддавшаяся панике и не перешедшая на сторону врага часть половцев (прежде всего аристократы) до конца стойко защищала фланги галичан и не давала окружить дружину Мстислава целиком. Но быстро таявшее войско постепенно превратилось в отдельные отряды, начавшие панически отступать к Калке.
Наиболее нелепо сложилась судьба черниговской дружины. Отставшее войско Мстислава Святославича еще только заканчивало форсирование реки, как было опрокинуто волной бегущей конницы. Не успевших ни построиться, ни приготовиться к бою воинов тут же атаковали монголы и обратили в бегство. Конный авангард черниговцев под командованием Олега курского еще до того присоединился к галичанам, но также был смят превосходящими силами врага.
К вечеру стало ясно, что переправившиеся на левый берег Калки войска союзников постиг полный разгром. Оставшиеся на противоположном берегу киевляне могли его только наблюдать. Помочь чем-либо отступающим было уже поздно. Еще с утра по приказу Мстислава Романовича киевляне вместе с оказавшейся не у дел тяжелой галицкой пехотой окружали свой лагерь возами и вбивали колья на наиболее опасных направлениях атаки. В неразберихе после битвы любая контратака была бы уже бессмысленна, а отступление невозможно. Многие из отступавших пытались присоединиться к киевлянам, но подвижные монгольские конники отсекали их от укрепленного лагеря и гнали в степь.
Часть сил Субудай оставил для блокады лагеря, часть бросил на преследование беглецов. Судя по всему, к монголам присоединилась и часть половцев – изощренная пропаганда делала свое дело. Во всяком случае летописи обвиняют их в "избитии" отступавших русинов, и едва ли это было просто мародерство.
Само отступление приняло хаотический характер, но в целом происходило в двух направлениях – назад к Днепру, где войско ожидал лодочный мост, – или прямиком на север, в пределы Переяславского княжества. Остатки галичан и волынцев, включая самого Мстислава и раненого Данилу, чудом успели переправиться на правый берег, после чего импровизированный мост попросту уничтожили. Паника была столь велика, что князья с дружиной не стали ждать дальнейшего развития событий, даже оказавшись в относительной безопасности, а в спешке ускакали на северо-запад. Напрасной оказалась и надежда черниговцев кратчайшим путем добраться до своих укрепленных городов или хотя бы в недоступные для кочевников леса и болота верховьев Северского Донца.
Преследование противника было излюбленным спортом монголов. По сути, и не сразившись по-настоящему с врагом, черниговская дружина понесла страшные потери. Полностью погибла вся тяжелая кавалерия, включая самого князя Мстислава Святославича и его сына.
Тем временем, блокированный монголами укрепленный лагерь киевлян над Калкой успешно отбивал все атаки. Импровизированная крепость из возов (вагенбург) была давно известна в Европе и широко применялась для защиты от кавалерии даже после распространения огнестрельного оружия. Чешские табориты в борьбе с немецкими рыцарями довели тактику ее применения до совершенства, а украинские казаки, пользуясь отсутствием у татар пушек, сооружали подобные крепости из возов вплоть до XVIII в.
Три дня монголы не могли ничего поделать с осажденным лагерем. Арбалетчики не давали противнику приблизиться и поджечь возы. Периодически те раздвигались и конница бросалась на вылазку. Но помощь не подходила, и лагерь был обречен. Возможно, у осажденных не было источника пресной воды. Грубейшей тактической ошибкой Мстислава Романовича при выборе позиции это вряд ли можно считать. С точки зрения стратегического положения, место, выбранное старым князем, было вполне удачным – успешная трехдневная оборона от многократно превышающих сил врага тому подтверждение. Другое дело, что Мстислав киевский отнюдь не собирался выдерживать в укрепленном лагере длительную осаду, а просто хотел обезопасить войско на ночь. В сложившейся ситуации стало очевидно, что рано или поздно Руси все-таки придется сдаться.
Субудай и здесь проявил себя не только талантливым полководцем, но и расчетливым дипломатом. Для ведения переговоров он выбрал в качестве посредника воеводу выступавших на его стороне бродников (Плоскиню). О происхождении этих людей известно немного. Скорее всего, это были остатки старого земледельческого населения степи, которое еще печенежское нашествие заставило перейти на полукочевой образ жизни и поселиться в недоступных для кочевников лесистых долинах рек. Бродники занимались рыболовством, торговлей, разбоем, стараясь контролировать стратегически важные переправы через реки (отсюда, судя по всему, и название). В любом случае, мирно уживаясь с половцами, они вели скорее оседлый образ жизни. Этнически это было, скорее всего, славянское население, возможно, поглотившее остатки хазарской земледельческой колонизации и часть позднейших тюркских пришельцев. Летописи однозначно не считают бродников чужими. С другой стороны, политически донские и днепровские бродники явно были больше связаны с половцами, самое первое упоминание о них в 1147 г. представляет бродников как союзников "поганых". Образ жизни бродников поразительно напоминает образ жизни позднейших казаков. Хотя с последними более правомерно все же сравнивать днестровских и дунайских берладников (их название происходит от Берладя в низовьях Прута – ныне Бырлад, Румыния). Политически связанные с галицкими князьями, они принимали активное участие во внутренних делах Украины-Руси и даже пытались перейти к экспансии. Но в любом случае и воевода донских бродников Плоскиня воспринимался киевлянами как "свой". Кроме того, они, скорее всего, знали, что бродников включили в монгольское войско под принуждением и только как проводников. Плоскиня поклялся и поцеловал крест на том, что монголы согласны отпустить осажденных за выкуп. Субудай обещал Мстиславу Романовичу, его зятьям и воеводам, что ни одна капля их крови пролита не будет.
История не сохранила нам свидетельств о том, как отнеслись в лагере киевлян к переговорам, были ли предложения не сдаваться и выйти в поле, чтобы умереть геройской смертью. Известно другое: Мстислав принял условия капитуляции, но как только воины раздвинули возы, бродники схватили его с зятьями, а монголы ворвались в лагерь и начали рубить сдавшихся.
Дело здесь, конечно, не только в излишней доверчивости киевского князя. Предыдущая история отношений Руси с кочевниками не знала ни одного случая расправы с пленными князьями или крупными аристократами (хотя попавших в плен половецких ханов иногда убивали). Вообще, выкуп противником "полона" вплоть до эпохи позднего средневековья оставался одним из важнейших источников дохода степных сообществ. Но в данном случае сыграли свою роль и обозленность монголов за убийство послов, и монгольский менталитет (с точки зрения Ясы, убийство посла – страшный грех), и, судя по всему, уже имевшийся приказ не оставаться в Причерноморье, а двигаться на восток. Возможно, что сами монголы еще не разработали конкретных планов в отношении древнерусских княжеств. Как правило, в покоренных странах правящие династии истреблялись ими поголовно, а их место занимали родственники Чингисхана. Такая участь постигла половецких Кончаковичей, род Ануш-Тегина в Хорезме. Так, например, убив последнего багдадского халифа Аль-Мустасима, монголы поставили точку в истории потомков дяди пророка Магомета – халифов из династии Аббасидов.