10
Кочегарка.
Один за другим сюда спускаются арестанты; последними по разбитым ступенькам пробираются двое конвоиров со своими карабинами.
Тощий кочегар выходит всем навстречу; он возникает внезапно, как привидение из зловещего мрака. Прямо за ним видны языки пламени в топке.
- Садитесь, ребята, располагайтесь! В ногах правды нет! Грейтесь вот тут, а может, кто хочет, и вон там - возле труб…
Злотников усаживается на скамейку и, окружённый почитателями, начинает рассказывать что-то интересное и содержащее в себе такие слова: "…Прислала мне из Америки свитер… тут такая полоска, а тут - такая…"
Другие арестанты разбредаются по всем тёмным и тёплым углам, какие только можно найти в этом мирке.
Полуботок сидит рядом с Тощим и Рябым. Ну, Рябенький - этот, конечно, не в счёт; этот дрыхнет, мертвецки пьяный, на скамейке, застеленной тряпьём, а вот Тощий - вот этот трезвёхонек, на нём-то как раз-таки и держится вся кочегарка.
Полуботок всматривается в лицо Тощего, переводит взгляд на Рябого: храпящая сморщенная мордочка.
- Что-то я не пойму, - говорит Полуботок, - когда бы мы ни зашли сюда, вы оба постоянно здесь. Вы что же и дома никогда не бываете?
Тощий отвечает:
- Эх, солдатик… Был бы дом, так отчего же и не побывать бы дома? Здесь вот и живём, едим, работаем…
- А летом куда деваетесь? Летом-то кочегарки не работают!
- Да мало ли куда можно деться летом… Можно, к примеру, в колхоз податься…
- И не скучно?
- А?
- И не скучно, говорю, вот так жить?
- А чего скучать, парень? Я, к примеру, эту ночку буду коротать не один - со мною, парень, моя любимая будет, - с этими словами кочегар достаёт откуда-то из-под стола бутылку водки и нежно, как женщину, поглаживает её, а потом бережно прячет назад. - Чего скучать, парень?
Полуботок устало сидит возле Тощего и смотрит куда-то в пол измученными, но широко раскрытыми глазами.
11
Коридор гауптвахты.
Арестанты выносят из каптёрки "вертолёты" и "козлы", разбредаются по своим камерам.
Майор, начальник караула, командует:
- Побыстрее! Побыстрее! Чтобы через три минуты все спали!
12
Камера номер семь.
Губари засыпают на своих досках, крутясь и кутаясь в шинели. Над дверью горит лампочка, а из оконца стекает на пол тонкая, медленная струйка воды.
Засыпает и Полуботок; ему то ли видится во сне, то ли вспоминается: музыка, смех, пары, танцующие танго, барабан с надписью "ГАРМОНИЯ", девица остановившаяся в коридоре и с наглостью самодовольной самки разглядывающая его…
Спит. И вся камера спит - спит. И вся гауптвахта, кроме часовых.
Пятые сутки гауптвахты
1
Камера номер семь. Пять часов утра.
За дверью слышны голоса и топот ног. Кто-то кричит: "Подъём! Подъём, гауптвахта!" Кто-то другой: "Быстро отпирай все камеры!"
Дверь камеры номер семь распахивается:
- Седьмая камера! Подъём! Бегом на выход!
Губари тяжело и неохотно просыпаются.
- Что-то рановато нас разбудили, - говорит Косов.
- Неужели уже шесть утра? - удивляется Аркадьев. - Не может быть!
А Бурханов ноет:
- Ой, сил моих больше нету!..
2
Мрачное, унылое утро. Улицы города. Редко в каком доме горят окна…
Тёмные силуэты людей бегут в каком-то непонятном направлении. Изо рта у всех - пар. Редкий блеск штыков. И неясная пока ещё тревога…
Арестанты сворачивают за угол.
Звучит команда сержанта, начальника конвоя:
- Стоп! Прибежали!
Всё ещё тяжело дыша, губари стоят перед домом офицеров и не могут поверить тому, что открылось их взорам.
- Что это?
- Мама родная! Что здесь случилось?!
- Вот так штука!..
Появляется сильно взволнованный офицер. Кричит:
- Прибыли? Ну наконец-то!
Один из охранников кидается было докладывать ему, мол, прибыли в ваше распоряжение, но офицер отмахивается от доклада и панически и бессвязно умоляет губарей:
- Ребята! Нужно очистить улицу! Когда люди проснутся и пойдут на работу, они не должны будут это увидеть!.. Да и никакой транспорт здесь не проедет, если мы сейчас же не очистим улицу!.. Ведь центр же города!.. И, товарищи солдаты, вот ещё что важно: в общем, разойдитесь! Приступайте к работе!.. Всё сваливайте на тротуар, поближе к дому!..
В темноте зловеще ощетинилось балками здание дома офицеров, пострадавшее от сильного взрыва.
3
У развалин.
Губари поднимают с земли огромную балку; человек двадцать несут её, выбиваясь из сил и готовые вот-вот выронить её, проклятую. Другие перекидывают камни поближе к стене дома и подальше от проезжей части улицы.
Постепенно, насколько позволяет темнота, вырисовывается общая картина: улица завалена железом, камнем, деревом, битым стеклом и прочим мусором. Здание дома офицеров стоит тёмное, холодное, мёртвое.
Со стороны улицы видно только, что у него выбиты все окна и сильно повреждена крыша, но, когда губари переходят во двор, то здесь при свете автомобильных фар, лампочек-переносок и карманных фонариков видно уже нечто более удручающее: с этой стороны у здания выбиты не только все окна и двери, но ещё и сильно пострадали стены - на них трещины и проломы.
Во дворе - огромные груды камней, опрокинутая и изуродованная, валяется та самая машина, в которой вчера привозилась новая мебель.
Вслед за лучами фонариков в руках офицеров и каких-то людей в штатском губари пробираются вглубь двора. Идти становится всё труднее и трудней. И вдруг кто-то вскрикивает. Все останавливаются.
Луч фонарика выхватывает из темноты человеческое тело. Тело лежит лицом к людям; голова выше, ноги ниже; рубашка задралась и виден голый живот с пупком. Это кочегар, которого мы называли Тощий.
Он мёртв.
Один из штатских говорит:
- А куда делся второй алкоголик?
Полуботок и несколько других арестантов, офицеров и штатских останавливаются перед большим котлованом, образовавшимся на том месте, где ещё вчера была кочегарка.
Чей-то фонарик шарит лучом по дну страшной пропасти.
Спокойный голос говорит:
- Вряд ли там что-нибудь осталось. После такого взрыва…
А визгливый голос визжит из темноты:
- Допились, проклятые алкаши! Я же их предупреждал!..
Но тут в разговор вступает весомый и деловитый голос:
- А может, это диверсия? Всё-таки - гарнизонный дом офицеров. В таком большом городе, как наш, - это самый настоящий военный объект.
Ему возражает спокойный голос:
- Какая там диверсия в наше время! Эти ослы не уследили за паром, а котлы и взорвались!
4Арестанты таскают балки, болванки, каменные глыбы.
- Нога! Нога! - орёт кто-то. - Там нашли человеческую ногу!
- Где нога? Покажите! Покажите ногу!..
- Да не здесь!.. Она перелетела через весь пятиэтажный дом и упала на улицу!
Чьё-то предположение:
- Должно быть, это кусок от второго алкаша. Надо бы найти и другие куски.
5
Двор дома офицеров. Уже светло.
Народ кишмя кишит: тут и губари со своим конвоем; тут и начальник гауптвахты Домброва; тут и офицеры всех родов войск и чинов; тут и штатские работники дома офицеров, явившиеся на работу, но не нашедшие таковой; тут же и толпы зевак.
Прибывает автобус, и из него вываливается целая рота солдат с чёрными погонами.
Подъезжает грузовик; из его кузова прыгают на землю солдаты с погонами голубыми.