Тот стоял ошалелый - все лицо в креме, перепачканная шинель, а на шее болтается проломленная картонка.
Новосильцев же, торжествуя, быстро ретировался.
- Погуляли, нечего сказать… - проронил Вася. - Торт испорчен, вид изгажен… Как теперь появимся в доме? Стыдоба…
- Ничего, ничего, - приободрил его Сорокин. - Ехать восвояси в этаком конфузе много хуже. Объясним - тетушки поймут. И умоешься, и шинель почистишь.
- Неудобно, Саш…
- Неудобно суп вилкой кушать.
Сестры Новосильцевы, увидав Антонова, сразу же заохали, закудахтали, но ребята, по благородству своей души, выдавать племянника не хотели и проговорили туманно, что на них напали неизвестные местные драчуны. Софья повела Васю мыться, а Екатерина заметила с сожалением:
- Да, по улицам ходить иногда бывает небезопасно. Люди страх потеряли. И свободу понимают как вольницу.
- Без свободы жить тоже отвратительно, - возразил ей Сашатка. - Хуже, чем в тюрьме.
- Кто же говорит о тюрьме? Речь идет о некоей золотой середине. Строгие, но разумные законы - вот что нужно нам. Чтобы люди их соблюдали, но без унижений. Только и всего.
- А законы, говорят, пишутся только для того, чтобы их потом ловко обходить.
- Это говорят прощелыги и уховерты. Новое поколение так рассуждать не должно. Мы обязаны воспитать законопослушных людей.
- Было бы чудесно.
Сестры подарили Сашатке модные и не слишком дорогие карманные часы из Швейцарии, массово изготовленные для России. Назывались они Qualité Сальтеръ, крышки открывались сверху и снизу, а завод и перевод стрелок мог производиться специальным ключиком. Молодой человек взял их в руки потрясенно и не верил своему счастью. Наконец сказал:
- Я теряюсь… в нашем училище нет ни у кого… кроме педагогов… Ух, завидовать будут!
- Лишь бы не увели, - не без оснований заметил Вася, вышедший умытый и почищенный.
- Думаю, не посмеют: сразу ведь обнаружится - не успеют до Сухаревки дойти.
- Это правда.
- Я теперь буду вовремя всюду приходить.
- Да и я с тобой.
После праздничного застолья, сытые и довольные, размечтались. Первым высказался Антонов:
- Вот окончу весной училище и работать пойду в типографию. Для начала куплю себе точно такие же часы, а потом денег подкоплю и женюсь. Не исключено, что на Кате Сорокиной.
- Это еще посмотрим, - улыбнулся Сашатка. - Абы за кого я свою сестренку не выдам.
- Нешто я "абы кто"? - обиделся Вася. - Ты ж меня знаешь как облупленного. Я человек приличный.
- Главное, чтоб не пил.
- И не собираюсь.
Софья обратилась к Сашатке:
- Ну а ты как хотел бы жить после курса учебы?
Он смутился, посмотрел в пол.
- Коль не доведется мне в лицей поступить, так работать тоже пойду…
- Но в лицей берут лишь детей дворян…
- Я и думал: вдруг удастся обнаружить, что мой папенька - родич Милюковых? Видите: не вышло…
- Есть другой путь - усыновление. - Младшая Новосильцева отчего-то медлила. - Я, к примеру, согласна усыновить, но, с формальной точки зрения, мне потребуется согласие мужа - мы хоть и живем порознь, но развода не затевали. И не знаю, позитивно ли Вольдемар отнесется к этой затее и захочет ли давать свою фамилию - Энгельгардт. - Сделала еще одну паузу. - Катя, может, ты?
Старшая сидела с каким-то отрешенным видом.
- Что, прости?
- Может, Сашу усыновишь ты?
- A-а, конечно… - Но в словах ее не было уверенности. - Не отказываюсь нисколько. Но горячку пороть не станем. До весны еще время есть.
- Не скажи, сестренка: дело усыновления долгое. Столько инстанций надо пройти! Минимум полгода, если не больше.
Неожиданно Екатерина прервала ее резко:
- После поговорим. И ты знаешь почему.
Софья слегка смутилась:
- Хорошо, согласна. После так после.
Встав, Сашатка подошел к той стене, где висели картины его отца, сделал вид, что разглядывает их внимательно. Вслед за ним подошла Софья и воскликнула потрясенно:
- Мальчик, детка, ты плачешь?!
- Нет-нет, - лепетал Сорокин, сутулясь. - То есть папеньку вспомнил… и все такое…
Дама по-матерински обняла его:
- Ну крепись, дружочек, крепись. Ты пойдешь в лицей - я тебе обещаю. Верь мне, мы добьемся.
Отрок всхлипнул:
- Токмо вам и верю…
А когда в начале восьмого вечера Вася и Сашатка ушли, старшая набросилась на младшую:
- Ты забыла мой давнишний разговор с братом? Юра тогда сказал отцу о моем якобы намерении Сашу усыновить, и какую реакцию это вызвало! Если ты или я осуществим намерения наши, то придется съезжать отсюда: Александр сказал, что не станет терпеть под одной крышей с собой новоиспеченного крепостного "племянничка".
Младшая ответила хладнокровно:
- Ну, во-первых, брат в запале и не такое отмачивал. Александр отходчив, и его легко переубедить. Во-вторых, лучше я съеду в нумера, но спасу хорошего человека, чем терпеть стану мизантропию нашего юриста.
У Екатерины на лбу появилась трагическая морщинка.
- Ладно, ладно, посмотрим. Надо все обдумать как следует.
Но когда наутро появился в столовой нахохлившийся Юра с фиолетовым синяком на скуле и ехидно проговорил, обращаясь к теткам:
- Водите в дом шантрапу всякую, вот и результат.
Старший Новосильцев тут же вспыхнул, учинил скандал, слушать не желая доводов сестер, а в конце концов сказал жестко: чтобы этих двух набилковцев у него в особняке никогда больше не было.
2
Вплоть до Рождества молодые люди приходить без спроса на Никитскую опасались, а оттуда не получали никаких приглашений. Вася говорил: "Видно, передумали. Не хотят забот лишних. Честно говоря, я и не надеялся с самого начала. Ты подумай: для чего им тебя усыновлять, из каких таких высоких соображений? Только по доброте душевной? Надо быть святой, чтоб вести себя так. А они дамы хоть и славные, но не святые". И Сашатка, хоть и с горечью, но кивал: судя по всему, никакого усыновления не случится. Надо мыслить реально, без фантазий. Он попробует устроиться на работу в типографию Московского университета - ведь ее арендуют те же Катков с Леонтьевым; проявить усердие, рвение, хорошо показать себя; рассказать об отце-художнике; может, и заметят, выделят из массы и позволят в виде исключения поступить в Лицей; времена меняются, и, возможно, вскоре будут брать туда на учебу не только детей дворян. Надо ждать и надеяться.
А на Рождество Вася предложил: почему бы не отправить сестрам Новосильцевым поздравительную открытку? Это никого ни к чему не обяжет: не хотят общаться - не станут, но напомнить о себе было бы уместно.
Сочиняли поздравление сообща. Попытались в стихах - ничего не вышло, рифмы подбирались с трудом, и вообще выходило как-то постно. Перешли на прозу. Получилось так:
"Милостивые государыни Екатерина Владимировна и Софья Владимировна! Низкий Вам поклон от учащихся Набилковского училища Александра Сорокина и Василия Антонова. Поздравляем со светлым праздником Рождества Христова. Разрешите пожелать Вам здоровья, благополучия и веселья.
С самыми добрыми чувствами, Саша, Вася."
Налепили марку (Вася полизал ее языком) и торжественно бросили в почтовый ящик.
А спустя день (почту по городу доставляли тогда оперативно, письма из Петербурга в Москву доходили и то за сутки), забирая корреспонденцию из прихожей особняка (складывалась она на специальный подносик), Софья обратилась к привратнику:
- Это все, что пришло нынче?
Тот слегка замялся:
- Никак нет-c… Приходила еще почтовая карточка… Только Юрий Александрович соизволили ея разорвать-с…
- Карточка ему?
- Нет, вам-с.
- От кого же?
- Судя по обратному адресу, из Набилковского училища.
- Ах, вот как?! - Дама помрачнела. - А обрывки где?
- Коль не выбросили еще, в мусорной корзине-с.
- Собери и мне отдай. Буду у себя.
- Слушаю-с.
Младшая из сестер Новосильцевых склеила клочки гуммиарабиком. И смогла прочесть все послание. А потом отправилась к своему племяннику. Молодой человек, полулежа в кресле, перелистывал какую-то книжку.
- Юра, как сие понять? - с ходу, с порога обрушилась на него тетка.
- Тетя Соня, о чем ты? - удивился катковец.
Женщина потрясла у него перед носом склеенной открыткой.
- Как ты смел порвать то, что тебе не предназначалось?
Нагло улыбнувшись, он проговорил:
- Полно, тетя, столько шума из-за пустяка.
- Нет, не пустяка. Это дерзость неслыханная - рвать чужие письма. Извинись, или мы поссоримся.
- Ты готова ссориться из-за этих поганцев?
- Прекрати передергивать. Карточка была адресована мне с сестрой. Не играет роли, от кого она. Главное, что не тебе. И поэтому не имеешь решительно никакого права рвать чужую собственность.
Юноша поднялся, сделавшись одного роста с сестрой своего отца. И она увидела прямо перед собой два горящих ненавистью глаза.
- Коли так, я тебе отвечу, милая тетушка. В этом доме два хозяина - папенька и я. Вас мы терпим только из жалости христианской. И вольны в своем особняке делать все, что считаем нужным. В том числе и рвать мерзкие послания.
Размахнувшись, Софья влепила ему пощечину. Он от неожиданности охнул.