Только Жан, Жак и Франсуа смертельно скучали. Они чувствовали себя чужаками в шумном сборище, их оглушили гам и крики, причем выдающиеся граждане, перепившись, орали, как простые смертные. Юноши задыхались от табачного дыма и спиртных паров, а к напиткам почти не притрагивались. Единственным их желанием было распрощаться с этой сутолокой и продолжить поиски, так некстати прерванные из-за акции по спасению этого захмелевшего ковбоя, болтливого и грубого, который, похоже, совершенно забыл о них? А они-то думали о своем погибшем отце, о селении, предательски отданном врагу, о негодяе, что сделал их сиротами, а дело метисов обрек на поражение. И молодые люди страдали, ощущая себя во власти отвратительной толпы, оскорблявшей дорогие им воспоминания.
Канадцы намеревались при первом же удобном случае ускользнуть по-английски, не прощаясь, и укрыться в долине, где на них не глазели бы, как на некую диковину.
Но Боб словно прочел их сокровенные мысли. Проворно выскочив из круга слушателей - почти настоящего полковника, краснорожего судьи и многочисленных профессоров без кафедры и дипломов, - он подошел к бедным братьям, которые с потерянным видом взирали на двуногий зверинец.
- Хэлло! Что такие невеселые? Не привыкли? Ерунда, сейчас все будет хорошо… надо только пропустить стаканчик виски!
Выговорив это заплетающимся языком и развязным тоном пьяного, Боб понизил голос и добавил уже серьезно, обращаясь главным образом к Жану:
- Джонни, держитесь! Не сомневайтесь, я помню о вас. Скажите-ка, мой дорогой, как зовут того, кого вы разыскиваете. Вы рассказали мне обо всем, но имени не назвали.
- Его зовут Туссен Льбе, - глухо ответил Жан, глотая звуки на манер орлеанских деревенских жителей.
- Туссен Льбе, - повторил Боб, стараясь воспроизвести произношение Жана.
- Иначе говоря, Лебеф, но у нас в Канаде говорят Льбе.
- Хорошо! - вскричал Боб, переходя к прежнему тону. - Эти парни скромнее девиц! Я знавал скотниц более развязных, чем они… но это пройдет!
И ковбой вернулся к оставленным собутыльникам, чьи глотки изрыгали всякую чушь, одновременно поглощая спиртное.
Братья поняли, что Боб не столь прост, как видится. Он с упоением играл свою роль, получая огромное удовольствие и целиком отдаваясь ей, как это свойственно американцам. Было ясно, что ковбой старается выведать все что можно об их враге.
С этого момента они немного успокоились, и шумная вакханалия приобрела некоторый смысл в их глазах. Канадцы так и остались бы сторонними наблюдателями и как-то примирились бы с происходящим, если бы не назойливость бородатого оборванца, говорившего с сильным ирландским акцентом. Он уже некоторое время крутился возле них, желая во что бы то ни стало с ними выпить.
Ирландец едва вязал лыко, как и подобает уроженцу "Сестринского острова", и с пьяной тупостью повторял одно и то же:
- Эй, чужаки, выпейте со мной… что-нибудь эдакое! Коктейль, а? Не хотите? Тогда джина… Нет? Ну, так виски!
- Нет, спасибо, нам не хочется, - поочередно отвечали ему братья.
- Может, вам заплатить нечем? Не смущайтесь… я при деньгах… поставлю, если у вас в карманах ветер гуляет… Я люблю помогать бедным… Янки вас ни за что не угостят, а я человек щедрый… Я из королевского рода… Чего смеетесь? Мое имя Патрик О’Брайен!
- Слушайте, вы, наследник ирландского престола, - вспылил наконец Франсуа, - пейте себе на здоровье, если вам так хочется, и оставьте в покое тех, кто в этом не нуждается!
- Арра! - завопил пьяница. - Он оскорбил меня! Американец уже всадил бы вам пулю в лоб за упрямство! Но я человек терпеливый… Выпьете со мной?
- Нет! - ответил Франсуа со спокойствием, удивительным для его возраста.
- Во второй раз спрашиваю: выпьете? - произнес ирландец, и тон его внезапно стал угрожающим.
- Не стоит усердствовать.
- В последний раз спрашиваю!
- Вы стойте на своем, не так ли? Ну и я также. У меня нет никакого желания глотать всякую дрянь ради вашего каприза. Не стану пить, и не просите!
- Бедарра! - взвыл ирландец, хватаясь за кобуру. - Я тебе голову проломлю, желторотый!
Франсуа, стремительно протянул руку через стол, ухватил ирландца за бороду в тот самый момент, когда пьяница выхватил кольт. Взревев от боли и унижения, Патрик наставил револьвер на Франсуа, но тот свободной рукой перехватил ствол и спокойно произнес:
- Я часто слышал, что во хмелю люди делают глупости… Нечего баловаться с оружием в таком состоянии. Дайте сюда пистолет. Я верну вам его завтра, когда проспитесь.
Клокоча от ярости, глубоко уязвленный, Патрик О’Брайен пытался вырваться, с пеной на губах изрыгая кельтские ругательства:
- Бедарра! Я сниму скальп с этого молокососа! Щенок от белого кобеля и краснокожей суки!
Услышав это, Франсуа изменился в лице, побледнел.
- Скажи, младший, - вмешался Жан, такой же бледный и спокойный, как Франсуа, - может, мне выкинуть этого пэдди вон?
- Нет, позволь, я сам разберусь с ним.
- Будь по-твоему, младший, - уступил Жан. - Но я пригляжу, чтобы никто не сунулся к тебе сзади.
Столкновение привлекло внимание присутствующих, и шум вдруг затих. Все взоры обратились на Франсуа, а тот, по-прежнему держа правой рукой за бороду потомка ирландских королей, левой легко обезоружил его.
Более рассудительные одобряли действия юноши, восхищаясь его хладнокровием и силой. Другие осуждали за отказ от предложенной выпивки - любой американец счел бы подобный поступок серьезным оскорблением. И, естественно, всюду уже заключались пари на исход схватки.
- Отпусти меня, мер-р-р-завец! - рычал ирландец.
Но юноша, не обращая внимания на эти вопли, лишь сильнее сжал бороду противника, приподнял его без всяких усилий на вытянутой руке, как держат напакостившую кошку, и подержал несколько секунд в этом смешном положении, а затем отвесил пару увесистых оплеух.
- Вот так! - проговорил он под бурное одобрение публики. - Если вам мало, приходите завтра. Получите вдвойне. Вы назвали меня молокососом… Мне и вправду всего шестнадцать лет, и я не обиделся на это… Но иногда молокососы имеют преимущество, мистер бородач. И если вы еще раз посмеете оскорбить меня, я сниму с вас скальп.
Эти слова, встреченные громовой овацией, Франсуа произнес со спокойствием и достоинством, не лишенным некоторого лукавства, - удивительными для мальчика. Впрочем, по силе и решимости он ничем не уступал мужчинам.
Протрезвевший ирландец обвел блуждающим взором смеющиеся лица и понял, что потерял всех своих сторонников. Однако ему хотелось, чтобы последнее слово осталось за ним.
- Мальчишка заплатит мне за это! - крикнул он, пятясь к дверям. - Посмотрим, так ли он ловок в обращении с пистолетом или карабином.
- Дуэль? Это мне подходит! - воскликнул Франсуа. - Можно прямо сейчас, если желаете… Почтенные джентльмены посторонятся направо и налево. Я верну вам револьвер, но постарайтесь никого не задеть.
- Завтра… когда будет светло, - пробурчал Патрик, припертый к стенке предложениями Франсуа.
- Друзья, - вмешался Боб, выныривая из толпы, - оставьте ирландского ублюдка и послушайте меня. Человек, о котором вы говорили, еще утром был в Гелл-Гэпе.
- Это точно, Боб?
- Я совершенно уверен. Трое джентльменов из моих знакомых видели его и перекинулись с ним парой слов. Он здесь по делам, связанным с приисками. Никто не знает, покинул ли он город, но в любом случае далеко уйти не мог.
…Воспользовавшись паузой, ирландец трусливо выскользнул из салуна и побрел по улице, осыпая грязными ругательствами своего молодого, но опасного противника.
Неожиданно перед ним вырос какой-то высокий человек и положил ему руку на плечо. Незнакомец стоял у самой стены, слившись с темнотой, и отсюда мог видеть и слышать все, что происходит в салуне.
Приняв его за вора, Патрик О’Брайен уже готов был завопить, призывая на помощь.
- Тихо! - прошипел незнакомец, догадавшись о намерениях ирландца. - Я - ваш друг.
- Но кто вы?
- Еще раз говорю, друг! Потому что смертельно ненавижу тех, кто посмеялся над вами.
- Правда?
- Сомневаетесь? Идемте со мной, и вы все узнаете.
ГЛАВА 5
Два негодяя. - Клевета. - Двести долларов! - Человека убивают за грош. - Негостеприимная встреча. - О глупости черни. - Наследник ирландского престола принимается за работу. - Добровольное отступление. - На берегах озера. - Лок-хаус. - Боб возвращается в Гелл-Гэп.
На свежем воздухе Патрик О’Брайен протрезвел окончательно. Таинственный спутник повел его в сторону долины, по течению реки. Прибрежные пески несли на себе следы деятельности золотоискателей.
Было пустынно. В эти часы жители города либо разбредались по салунам, либо запирались дома, пытаясь заснуть, несмотря на крики подгулявших пьянчуг и духоту жаркого лета.
- Нас никто не услышит? - спросил незнакомец, чья высокая фигура четко выделялась на фоне звездного неба.
- Мы одни, - ответил ирландец, стараясь разглядеть лицо собеседника.
- Что вы делаете в Гелл-Гэпе?
- Работаю на приисках за неимением лучшего. Когда удается намыть золота, пью. Когда не везет, берусь за любое дело.