Между тем, к станции подошёл ещё один эшелон - на этот раз с горючим, состав небольшой, из нескольких цистерн, но Федя знал, как это опасно в случае бомбежки. Никак нельзя подпустить самолёт к станции! "Ну, Фёдор, - мысленно обращался он к себе, - на тебя вся надежда!" И вот в тот момент, когда он оглядывал небо над посадкой, водя биноклем до самого горизонта, ему вдруг послышался знакомый гул, тот самый противный прерывистый гул, за которым следуют взрывы, огонь, пожары и смерть. Сначала он раздался глухо, едва внятно, но потом снова стало тихо. И Фёдор подумал, что это ему почудилось. Вот хорошо, что не крикнул, не замахал флажком. Но гул раздался вновь, - теперь уже явственно. Как и вчера, самолёт летел над путями. Фёдор замахал флажком и закричал:
- Самолёт, самолёт!
Вражеский бомбардировщик приближался.
Марина тоже смотрела в сторону посадки. Фёдор показывал чёрную точку в небе, кричал: "Вон, вон летит, - видишь?"
Марина на мгновение замерла, а потом закричала в трубку:
- Бомбардировщик Ю-52! Курсом на станцию!
Фёдор махал флажком. Он был уверен, что только его сигналы и принимает старший сержант Касьянов и что больше никто не знает о приближающемся самолёте. О Марине он как–то в эту минуту не думал.
Фёдор и Марина теперь уже хорошо видели весь силуэт вражеской машины. Это был тяжёлый трёхмоторный самолёт со множеством бомб под фюзеляжем и крыльями. Бомбовоз летел тихо и гудел надрывно, тяжело. Маленький разведчик, не переставая размахивать флажком, смотрел в бинокль и видел на его тёмно–зелёном борту красного дракона. Из его пасти вылетало пламя. Фёдор покачнулся на своих сучьях и чуть было не упал с дерева. Ещё крепче схватился за сук и всё махал флажком. Не слышал он, как наводчики орудия Титаренко и Настя Абросимова, беря на прицел самолёт, в один голос сказали:
- Молодец, Фёдор!
Орудийный расчёт уже давно изготовился к бою: подносчики выстроились в ряд, держа на руках снаряды.
Самолёт приближался. Его теперь видели все зенитчики. Хищная стальная птица летела низко–низко - над самой лесной посадкой. Лётчики держали курс на станцию, не подозревая скрывавшейся на пути засады. На это и рассчитывали зенитчики. Они не спеша прицелились и, когда громадный бомбовоз, распластав крылья, был уже совсем близко, Касьянов подал команду:
- По самолёту… Осколочным… Огонь!
Грянул выстрел. Сноп огня полыхнул под фюзеляжем. Самолёт качнулся, пламя вырвалось из–под крыла, и машина стала валиться на землю. Вместе с бомбами она рухнула в овраг невдалеке от огневой позиции батареи. Страшный взрыв потряс окрестности. Из оврага метнулся огонь, чёрные обломки поднялись высоко над полем. Зенитчики хотели было бежать к месту взрыва, но старший сержант их остановил. Как раз в эту минуту Фёдор снова замахал флажком. Со стороны посадки послышался гул другого самолёта. И через минуту наводчики брали на прицел такой же бомбардировщик. Очевидно, немцы узнали о скоплении эшелонов на станции и на этот раз послали два самолёта. Второй, так же как и первый, шёл над самой землёй и держал курс над путями. Но лётчики сейчас, видимо, заподозрили неладное: подлетая к копне, машина вдруг взмыла вверх и метнулась в сторону. Но было поздно: грохнул выстрел, - снаряд угодил в левый мотор, и из него сначала потянулась струйка, а затем повалили чёрные клубы дыма. Самолёт задрожал, моторы его взревели, - на полном газу он устремился в высоту. Лётчики на двух моторах пытались уйти в безопасную зону. Они разом сбросили бомбы на картофельное поле и стали быстро набирать высоту, но тут изо всех стволов снова ударила батарея. Дым и пламя окутали немецкий самолёт, в воздухе что–то затрещало, и зенитчики увидели, как у него вначале отвалился хвост, а вслед за ним из чрева машины вывалились с парашютами лётчики.
Старшему сержанту Касьянову очень хотелось встретить их автоматными очередями на земле, но и на этот раз он приказал всем оставаться на своих местах, - на случай, если в воздухе появятся другие самолёты. И только Фёдор, их боевой наблюдатель, не выдержал: он быстро соскочил с дерева и опрометью бросился к посадкам, куда опускались парашютисты. С другой стороны туда бежала группа солдат во главе с командиром взвода управления лейтенантом Болинским.
На краю картофельного поля, в молодом ельничке, завязалась перестрелка. Солдаты залегли. Маскируясь за складками местности, крадучись, они пробирались к месту, откуда раздавались пистолетные выстрелы. Но они слышались всё реже и реже, наконец лётчики выбежали из оврага и устремились к пригорку, где стояла сосна. Там ещё оставалась Марина. Туда же с вилами и лопатами бежали жители поселка, рабочие станции. Среди них Федя увидел и людей в гимнастерках, - это были легкораненые солдаты. Покинув свои вагоны и вооружившись чем могли, они устремились добивать фашистских молодчиков. И это придало Фёдору новые силы, он что есть духу бежал по направлению к сосне. Но Марины тут не нашёл. Из молодых посадок раздался её крик:
- Здесь немец! Сюда, сюда!
И Федя побежал на голос. Возле трёх маленьких ёлочек он увидел Марину и фашиста, запутавшегося в стропах парашюта. Федя уже готов был броситься на него, но Марина его удержала. Навела автомат на Лётчика, крикнула:
- Сдавайся, гад!
Фашист перевернулся на спину, и Федя увидел в его руке пистолет. В безотчётном порыве Федя шагнул вперёд, заслонив своим телом Марину, и как раз в этот момент раздался выстрел. Фёдор почувствовал удар в плечо, присел и согнулся от боли. Марина нажала спусковой крючок и автоматная очередь прошила фашисту ноги.
Подбежали люди из посёлка и со станции, - скрутили немцу руки, обрезали стропы парашюта. А совсем рядом вновь раздалась стрельба, - зенитчики окружили остальных членов экипажа и выбивали их из посадок.
Появилась санинструктор с батареи - девушка с красным крестом на рукаве. Вдвоём с Мариной они хлопотали над Фёдором. К счастью, рана оказалась не опасной - пуля лишь задела плечо, не причинив серьёзного вреда. Об этом Марина и сказала Фёдору. Он улыбнулся, на его бледном лице появился румянец. Вскоре он сам поднялся, здоровой рукой стряхнул с себя землю и медленно побрёл по направлению к посёлку.
- Ты куда, Федя? - окликнула его Марина.
Он оглянулся и пожал плечами. Не знал наш юный герой, куда ему нужно идти и что делать. Смущённо опустил глаза. Марина подошла к нему, взяла за руку, с укоризной сказала:
- Куда ты пойдёшь? Ты же раненый!
- Ты, молодой человек, пойдёшь с нами на батарею, в санчасть. Надо промыть рану, - приказала санинструктор.
Марина сама привела Фёдора на батарею, обо всём доложила комбату…
Весь день Фёдор лежал в санчасти на чистенькой постели и читал книгу, а вечером, незадолго до ужина, его вместе с другими солдатами вызвали на построение. Рядом с комбатом стоял незнаковый офицер с тремя орденами на груди. Это был командир полка майор Соболев. Он подозвал к себе Фёдора, поставил его лицом к строю и стал читать приказ:
- За мужество и храбрость, проявленные в бою с фашистскими самолётами, наградить Фёдора Николаевича Ус медалью "За отвагу".
Майор прикрепил медаль к рубашке Фёдора и крепко, по–мужски, пожал ему руку. Потом спросил:
- Хочешь служить в нашем полку?
Федя закивал головой: да, конечно, - он хочет быть настоящим зенитчиком! И тогда командир полка, обращаясь к строю, громко сказал:
- Зачисляю Фёдора Николаевича Ус сыном полка. Приказываю поставить его на все виды довольствия.
Утром следующего дня Марина вручила новому бойцу перешитую по росту военную форму, и Фёдор занял своё место на левом фланге батареи.
На груди его ярко светилась медаль "За отвагу".
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
В тот же вечер, когда пятнадцатая батарея сбила два немецких бомбовоза, Пряхин и Настя получили важное задание командования: пересечь линию фронта и добыть языка, но не простого, а офицера штаба.
В тёмную майскую ночь немецкий автомобиль "Опель- капитан" миновал район боёв близ Волчанска и помчался вдоль края леса, где укрылась бригада немецких танков.
Узенькая грунтовая дорога капризно петляла между полями и всё дальше отклонялась от леса к черневшему на горизонте селу Андреевка, Там по расчётам нашего командования должны были жить офицеры бригады и, главным образом, штабные.
Партизаны докладывали, что на восточном берегу Ворсклы невдалеке от села Грайворон располагает свои службы штаб четвёртой танковой армии. Было ясно, что противник на Белгород - Курском направлении готовит неслыханной силы танковый прорыв.
Месяц в южном небе только нарождался, но и он был закрыт тучами, - над полями нависла кромешная темень, накрапывал дождь.
Ехали без огней, дорога едва угадывалась.
Рядом с Пряхиным, который вёл машину, сидела Настя Абросимова. Несколько дней они отрабатывали версию своей дерзкой вылазки, и теперь им не хотелось говорить о деле.
Ехали тихо, боясь лишнего шума, и всю дорогу молчали, Для Насти это был десятый вояж за "живым товаром", Пряхин был в таком деле впервые. Он совершенно не представлял, как сложится ситуация и как они будут брать языка. Он ловил себя на мысли, что сделать это будет нелегко, что одно дело стрелять во врага на расстоянии и другое - вот так, увидеть его рядом, лицом к лицу, верно оценить ситуацию и безошибочно выбрать момент для решительных действий. В сердце шевелилась противная расслабляющая неуверенность, и он думал о том, как бы её преодолеть.