Такое элементарное приветствие называется одзиги.
- Выпрямляться надо одновременно, - объяснил мне Мату. - Тот, кто опережает другого, - мужлан... Но прежде всего надо уметь оценить своего визави. Есть три возможности: он может быть выше вас, ниже или равен по рангу - в зависимости от возраста, родословной, состояния, родственных связей, служебного положения и многих других обстоятельств, и все их надо быстро принять во внимание.
- Но... как же узнать родословную своего собеседника?
- Обмениваясь визитными карточками, а главное, намеками, фразами, содержащими скрытые вопросы... Если люди долго не встречались, дело усложняется: за это время человек мог получить повышение по службе или, наоборот, его могли постигнуть удары судьбы, кто-то родился, кого-то наградили...
- Сжальтесь... Давайте упростим дело! Допустим, встречаются начальник и подчиненный.
- Самоуничижение, - мечтательно произнес Мату, - составляет подлинную сущность нашего характера, и "жалкий тип" станет говорить о своей "мерзкой жене", о "детях - сущих кретинах", о своем "хлеве-развалюхе", о "ваших царских покоях", о "вашей супруге ослепительной красоты и редких добродетелей"...
- А господин начальник, слыша это?..
- Он поможет своему подчиненному прибедняться, втаптывая его в грязь, он перечислит свои права и преимущества, стараясь подавить его как можно больше, будет похваляться своим богатством, своими родственниками...
2. Частное кино
Среда, 4 (?) апреля
Я точно переписал число, включая вопросительный знак, указывающий на первое сомнение относительно даты, явно ошибочной. Погрешность в счете времени имела место чуть ли не с момента моего прибытия в Японию. Я счел должным сохранить ошибку, - возможно, она имеет какое-то значение.
11 часов
В номере гостиницы
Вчера вечером я получил возможность вести спор с мадемуазель Ринго. Для этого она вооружилась двумя словарями: франко-японским - для меня и японо-французским - для себя. Я отращу ноготь на большом пальце правой руки - самый подходящий инструмент для подобных научных изысканий. Такой способ общения - отличное упражнение в лаконичности: у Ринго и у меня не было в запасе ни одного слова, знакомого и ей и мне, искать их все нам не хотелось, поэтому мы ломали себе голову, выбирая самое емкое, самое точное, которое без помощи других заменяет целую фразу, даже сообщение. Например: чтобы объяснить девушке, что я совершенно запутался со всеми этими такси, знакомствами на один день, несостоявшимися свиданиями, людьми, с которыми у нас не было свидания, я ограничился тем, что решительно подчеркнул большим ногтем иероглифы рядом со словом "растерялся". Ринго прекрасно поняла. Должен сказать, что у нее прекрасная интуиция. Часто нам достаточно обменяться взглядом, когда ее тетя предпринимает новый демарш, чтобы понять, насколько наши мысли совпадают. Вообще, я лучше понимаю без слов племянницу, нежели тетю, которая полагает, что говорит по-французски.
Я потому так часто возвращаюсь к вопросам языка, перевода, недостатку хороших переводчиков, что никогда не чувствовал себя таким обезоруженным. Французский язык - моя жизнь, моя страсть, мое орудие, мой кусок хлеба, мое хобби, моя сила, моя обольстительность...
Все упирается в барьер японского языка. Если бы у мадам Мото был более богатый запас слов, все с самого начала обернулось бы иначе.
Если бы я мог нормально вести беседу с умной и чуткой девушкой вроде Ринго, быть может, я проник бы в самую суть японской проблемы, быть может, я по крайней мере постиг бы, в чем ее тайны. Они, казалось, все содержались в Ринго. Это доказал мне вчера вечером простейший обмен мыслями с помощью двух словарей.
Даже владея всем арсеналом языка, преодолеть преграды собственного возраста очень трудно! Итак, Ринго...
Ринго воспитана на коленях матерью, стоящей на коленях, в принципах "Онна дайгаку" Кайбара, гласящих: "Единственные добродетели, подобающие женщине, - это покорное послушание, целомудрие, всепрощение, спокойствие... Она должна считать своего мужа самим небом... Она и во сне не смеет ревновать; если муж ее распутничает, она не должна вознамериваться его наказать... Вставая первой, ложась последней, она не должна стремиться ублажать свои глаза и уши театром, пением или музыкой..." Ринго, падчерица гейши, Ринго, с которой я хожу в кино, воспитанная в духе собачьей покорности, сумела усилием воли вновь обрести человеческое достоинство и сама направляет свою судьбу. Несмотря ни на что, она больше всего верит в любовь. Возможно, эта Ринго открыла бы мне Японию.
В тот же вечер
Я пришел из франко-японского института. Мне удалось поговорить с профессорами-французами. Наскоро записываю некоторые поразившие меня фразы (увы, эти люди не располагали временем!).
- Они нас пожирают (они - это Токио, Япония, японцы, современная жизнь...). Я лично больше не могу выдержать.
- Осторожнее: никогда не задавайте вопросов. "Почему" - это прежде всего невежливо. Они не знают простейших вещей, "почему" страшно их смущает.
- Не слишком напирайте на традиции: японцы обращены к модернизму, к будущему.
- Японский - это в какой-то степени противоположность разговорному языку, он служит не общению, сближению, а, наоборот, задергивает занавес, разобщает, защищает от возможных собеседников... И осторожнее: не принимайте все, что они говорят, буквально! Один француз очень гордился тем, что его хозяева-японцы говорили ему: "Благодаря вам..." На самом деле это просто формула вежливости. Вас, например, охотно встречают фразой: "Благодаря вам светит солнце".
- Это как слово "о" - "почтенная", "о Фуро" - "почтенная ванна". Уже давно никто не связывает слово "почтенная" с почетом. Это просто украшение речи. Точно так же, говоря "бой-сан", никто не имеет в виду "господин бой", как мы, говоря мосье, не думаем сказать "мой бог". То же самое в отношении имен: они называют ребенка "камэ-тян", не ассоциируя его с маленькой черепахой, как мы, произнося "Пьер", не ожидаем появления апостола Петра.
- Будьте все-таки осторожны: они очень обидчивы в том, что касается их родины...
Четверг, 4 апреля
Заметки для сценария!
§ Щипцы, пробивающие билеты в метро, стрекочут, как стрекозы (намного быстрее парикмахерских ножниц, которыми нас стригут).
§ Глаза как раны.
§ У кого такие глаза, у того красивая грудь (?).
§ Автор, который трудится на благо своих посмертных толкователей (?).
§ Главный герой - Дядя Достань Воробушка - носит высокие ботинки со шнурками, которые приходится долго обувать, а еще дольше снимать на пороге, и все хозяева ждут, согнувшись под прямым углом, пока он кончит (они настоятся как следует). Ванна, в которой не повернуться...
§ У него борода, и он курит трубку (в конце концов это совместное производство, надо подумать и о японских зрителях).
§ Метро: узнать, какая линия имеет выход прямо к отделу универмага Гиндзы, где продаются кухонные принадлежности (распродажа, толпа, огромные жареные рыбы - запах и шум соответствующие...).
§ В начальном эпизоде, в Париже: доброе, старое такси едет не спеша. Толчок: старик шофер останавливается, выходит и прислушивается, как работает двигатель. Пассажир выходит посочувствовать. Потом они идут вместе успокоить нервы в ближайший бар. Следующий кадр - приезд в Токио, герой в такси-камикадзе.
§ Два француза (жердь и мим) упражняются в раздвигании перегородок.
§ Вечером мим массирует уголки губ, но не может стереть улыбку, которую должен был сохранять на лице в течение всего дня.
Пятница, 5 апреля
Итак, вчера вечером мне впервые удалось пообщаться с деятелями японской кинематографии, правда с самыми скромными.
Это общение было не таким, совсем не таким, каким я его представлял.
У меня выдался свободный вечер, и мне захотелось побродить и прямо на улице поразмыслить над предостережениями и суждениями педагогов-миссионеров. Естественно, я выбрал Асакусу: ее улочки по вечерам напоминают Юг Франции. Кроме того, теперь я знаю: если я говорю такси-сан: "Театр Кокусай", а он не знает, где международный театр, то достаточно сказать: "атомные девушки" - это знают все.
Никаких чаевых! Жизнь становится проще, избавляя вас сразу и от подсчетов в уме, и от угрызений совести. Мне неоднократно повторяли, что японского таксиста чаевые могут оскорбить (зачем повторять - это нетрудно запомнить).
От театра мне надо только перейти через шоссе, и я уже на своих улочках. Молодые чиновники в белых воротничках, сбросив пиджаки и ослабив галстуки, с битой в руке или в чудовищной перчатке занимаются бейсбольной тренировкой. Они едва приостанавливают игру, пропуская машины, которые раздвигают ревущие уличные толпы.
Быстро шагаю мимо баров: "Малыш", "Страсть", "Париж", "Жан Габен", "Сена", "Бодлер"... Слова родного языка и собственные имена - не в обиду им будет сказано - игриво подмигивают неоном.