Для начала, по крайней мере, неплохо.
- On se retrouve au bar à dix-neuf heures - тщательно выговаривая каждое слово, спросила Кристин.
"Встречаемся в баре. Держим это в секрете. Неплохо", - подумал я. Вчера мы вышли из офиса вместе, сопровождаемые удивленными взорами коллег.
В тот вечер мне показалось, что Кристин была не особо настроена говорить по-английски. Она принялась расспрашивать меня на французском, не женат ли я, нет ли у меня детей в Англии.
- Mais non!- заверил я, придерживаясь выбранной ею линии и говоря на чужом языке.
- Pourquoi pas?
- Ну-у-у… - было моим объяснением. Знание французского не позволяло вдаваться в более детальное описание наших ужасных отношений с Рут.
Ровно в восемь Кристин обворожительно взмахнула ресницами и, вновь нацепив маску Золушки, поспешила удалиться минута в минуту.
Нет, ну правда, никак не пойму француженок! Они что - приверженцы интеллектуальной прелюдии? Или предпочитают исключительно платонические отношения?
А может, им нравится, когда мужчина набрасывается на них?.. Вряд ли - я еще не встречал женщины, какой бы национальности она ни была, для которой процесс соблазнения был бы сродни игре в регби.
Скорее всего, поведение Кристин воплощало суть отношений между нашими странами - она дразнит меня, демонстрируя свою сексуальность, но держится на расстоянии, опасаясь подхватить вирус коровьего бешенства.
Я пытался найти ответ в подготовленном по моей просьбе докладе на тему "Что французы на самом деле думают об англичанах". Ничего конкретного о том, почему Кристин отказывалась лечь в мою постель, в нем не оказалось, но чтение, тем не менее, выдалось занимательным. Помимо коровьего бешенства и хулиганства, слово "anglais" вызывало у французов следующие ассоциации: королева, Шекспир, Дэвид Бэкхем, Мистер Бин, "Роллинг Стоунз" (все это носило положительный оттенок, как ни удивительно) и конечно же чай, воспринимаемый французами как принятый среди воспитанных людей напиток. (Очевидно, французам никогда не приходилось видеть, как в кафе на пляже шестнадцатилетний стажер вливает в одноразовый стаканчик разбавленный чай, а мне известно все, что касается разбавленного чая, ведь я и сам был когда-то стажером.) Во французских кафе чашка чая стоит в среднем в два раза дороже, чем эспрессо.
Боже праведный, подумал я, ну почему вся эта затея с английскими чайными выпала на мою долю? И почему, раз уж мне довелось заниматься этим, не подобралась куда более работоспособная команда?
Предполагалось, что этот и много других докладов должны прочитать все мои коллеги, но, когда бы я ни спросил их мнение о прочитанном, в ответ раздавалось: "Очиень энт-рес-но". Они вообще, черт их дери, не прикасались к этим документам! Я бы даже сказал, что французская часть команды практически не принимала участия в работе над проектом. Осень только начиналась, а они уже ни на что не годились.
Похоже, мне ничего не оставалось, кроме как поговорить с Жан-Мари о переводе Стефани, Бернара и Марка в какой-нибудь другой проект, представляющий для них хоть какой-то интерес. Во всяком случае, чтобы они не имели никакого отношения к сети моих чайных.
Безусловно, я обречен на ненависть с их стороны, но иного выбора у меня не было.
Сообщив Жан-Мари, что хотел бы обсудить с ним один деликатный вопрос, я с удивлением встретил его настойчивое приглашение отправиться на ланч сегодня же в midi В подробности шеф вдаваться не стал.
В полпервого мы вышли из офиса под гул раздававшихся отовсюду "Bon appétit". Сотрудники, видевшие нас, выкрикивали пожелания приятного аппетита с таким воодушевлением, словно поздравляли с Рождеством. Казалось, что обыкновенный ланч был для них чем-то вроде праздника. А почему бы и нет?!
Улицы наводнили офисные служащие в элегантных одеждах. Оказываясь в такой близи к Елисейским Полям, все чаще видишь вокруг себя приверженцев Dior и Chanel. Солнечные очки, сумки, юбки… Но все это исключительно на людях среднего возраста. Тут же щебечущие стайки молоденьких секретарш с распущенными длинными волосами, как у Кристин. Стройные ножки обтянуты дизайнерскими джинсами, а высокие груди так и манят к себе откровенные взгляды солидных мужчин. Включая Жан-Мари, чей взгляд метался, то спускаясь вдоль стройной девичьей спины, то вновь взлетая к соблазнительным выпуклостям.
Мимо прошли две шикарные дамы, одетые в твидовые костюмы. Однозначно, в Париже был свой круг любителей конной охоты, но одному богу известно, где они содержат своих лошадей. Мне это казалось невозможным в лабиринте хаотично разбегающихся улиц мегаполиса. Разве что подземный гараж оставался в их распоряжении?
- А почему такое значение придается сегодняшнему ланчу? - осведомился я, никак не связывая совместное посещение кафе со своим вопросом.
- Поймешь. - Жан-Мари, продолжая сохранять интригу, мечтательно улыбнулся обладательнице проплывавшего мимо оголенного животика.
На углу располагалась типичная французская brasserie: на тротуаре шесть круглых столиков с мраморными столешницами, металлические стулья.
Жан-Мари успел занять стул за последним свободным столиком, пропустив мимо ушей раздраженное бурчание мужчины, претендовавшего на это же место.
- Нам повезло, - сообщил мой шеф. - В солнечный день в Париже все столики на улице обычно заняты. Если это достойное
sserie, конечно.
У нас в руках тут же оказались два заламинированных меню. Их принес официант - седоволосый мужчина с утомленным выражением лица. На нем была типичная для профессии униформа: белая рубашка, черные брюки и жилет с оттопыренными от разменных монет карманами. Он задержался у нашего столика ровно на столько, чтобы промямлить что-то о plat du jour, но я все равно ничего не понял. Ткнув пальцем в наклеенный на меню стикер голубого цвета, официант тут же ретировался. Что бы ни было в сегодняшнем plat du jour, неразборчивый французский почерк на стикере был мне не под силу. Возможно, речь шла о блюде под названием "Crétin dauphin" ("Слабоумный дельфин"?), в чем я сомневался.
- А что ты хотел обсудить? - спросил Жан-Мари. Он бегло пробежал глазами меню и отложил его в сторону.
- Э… - Я пытался освоить меню и собраться с мыслями, но мне это не удалось - официант уже снова был у нашего столика и смотрел на нас выжидательно.
Жан-Мари улыбнулся, предлагая мне первым сделать заказ.
- Э… - повторил я.
Официант раздраженно фыркнул и ушел. Он уже ненавидел меня. Интересно, это мое "э" выдавало меня?
- Доклады очень… - Жан-Мари запнулся и нахмурился. - Как ты это называешь, prometteur Обна…
- Э… - Уже секунд тридцать прошло, как мы сидели за столом.
- Обнадеживаемые?
- Обнадеживающие, - подсказал я.
- Доклад "Marks & Spenser" был очень обнадеживающим. Они сглупили, закрыв свою сеть во Франции. Французам нравятся товары из Англии.
- Да. Э… ты что будешь? - Я был в замешательстве.
- Chèvre chaud? - ответил Жан-Мари.
- Chèvre?
- Это женский род… как это? Типа овцы, но с… на голове… с ножками на голове.
- С ножками на голове?
- С рожками?
- А! Коза!
Парная коза?
Официант нетерпеливо перетаптывался с ноги на ногу у меня за спиной.
- Chèvre chaud, - сказал я.
Если попадутся ножки, отдам их Жан-Мари.
- Deux, - добавил Жан-Мари.
- Et comme boisson - уточнил официант.
Рыба? Что, к козе нужно заказывать рыбу?
Именно из-за таких ситуаций я предпочитал обедать в столовой. Элементарно - ставишь на поднос все, что понравится.
- Une Leffe, - сказал Жан-Мари. - Это сорт пива, - объяснил он мне.
Ну конечно же! - рыба по-французски "poisson", а "boisson" - это напиток..
- О’кей, deux, - кивнул я, начиная понимать происходящее.
Одним движением руки официант сгреб со стола меню и удалился, не сделав ни единой записи.