По обычаю тех времен, подмастерья и хозяева обедали и ужинали вместе в кухне - самой обширной комнате в доме; освещалась она очагом, а иногда по вечерам и сальною свечкой, горевшей в огромном, как блюдо, медном подсвечнике. На темных стенах красовались ряды полок, тесно уставленных всевозможной посудой; прислуживала хорошенькая, румяная и черноглазая Моника, приходившаяся дальней родственницей бездетной хозяйской чете.
Старый Бонавентури любил поговорить и, если был в духе, то после ужина, за стаканом вина, часто заводил рассказы о разных интересных делах и приключениях и о чертовщине. Эти последние бывали так страшны, что подмастерья сидели с побледневшими вытянутыми лицами, а хорошенькая Моника застывала, где пришлось, с раскрытым ртом и побелевшими, как от инея, щеками.
Тогда вмешивалась жена Бонавентури - полная, седовласая приветливая старушка.,
- Полно тебе людей пугать… спать пора!! - заявляла она, подымаясь со стула. - Ишь, до чего доболтались - лиц ни на ком нет!
Все приходили в себя, старались улыбаться и казаться молодцами, но никто не решился бы один сделать хоть шаг в соседнюю темную комнату.
Спать подмастерья отправлялись всею гурьбой - обиталище их находилось на чердаке, где были расставлены деревянные кровати.
Долго не мог заснуть Ян в эту ночь. Его постель помещалась прямо против слухового окна и с густой синевы неба ему мигали и переливались небесные сигнальные огни. Глубокая тишина на улице однажды нарушилась топотом бежавших ног; через некоторое время мерно прошагали несколько человек и по карнизу противоположного дома красною мышью скользнул луч света: проходили с фонарем сбиры.
Что–то особенное и непонятное творилось в душе Яна. Он лежал, закинув руки за голову, что–то видел перед собою, чему–то улыбался. И мысль его вертелась на том, что завтра он увидит Габриэллу…
Бонавентури еще в постели заслышал стуки одиночного чекана и сперва удивился, затем улыбка забралась к нему под густые усы: новый помощник ему нравился.
К полудню стакан был готов; Ян наскоро похватал кое- чего из обеда, бережно завернул свою работу в чистую тряпочку и устремился по указанному ему пути.
На углу улицы он чуть не столкнулся с двумя богато одетыми молодыми людьми в маленьких черных шапочках; в каждую было воткнуто по орлиному перу; на боках висели длинные шпаги.
- Эй!.. - пустил ему вслед один из щеголей. - Если ты на виселицу торопишься, то еще успеешь - она свободна!
Ян, не ответив, пустился дальше. Несколько поворотов и перед ним открылась цель его стремлений - узкий, высокий дом, примыкавший к еще более высокой башне, несколько выдвинутой на улицу для обстрела ее по всему протяжению.
Дубовая дверь была закрыта.
Ян постучал молотком и услыхал гул, раскатившийся по комнатам: в приоткрывшуюся щелку выглянуло лицо молодого слуги.
- Что надо? - спросил последний.
- От Пьеро Бонавентури… - ответил Ян. - Нужно видеть синьориту Габриэллу Готье.
Слуга шире отворил дверь и Ян попал в полутемную обширную прихожую; из нее вела наверх деревянная коленчатая лестница; потолок опирался на четыре тонкие витые колонны; за ними у стен виднелись длинные сундуки; всюду висели шлемы, шпаги и арбалеты; в те времена оружие всегда держалось под рукою.
Яна повели по лестнице; за поворотом ее на него уставились узкие бойницы, черневшие за простором зала; у стен чередами высились тяжелые резные шкафы, обитые тисненой кожей диваны и кресла; все свободные места занимало отборное, дорогое оружие - зоркий глаз Яна сразу выделил два вороненых шлема, покрытых художественной чеканкой и вышедших из рук знаменитых миланских мастеров. Слева разевал огромную черную пасть камин. В стене с бойницами багровела низенькая дверь из толстого железа, ведшая в башню: попасть в третий этаж можно было только через нее.
Из соседней комнаты слева слышался разговор; Ян узнал голоса обеих синьор, бывших вчера в мастерской Бо- навентури; к ним примешивался густой бархатистый баритон.
Слуга доложил о приходе ювелира и позвал Яна.
С сильно забившимся сердцем молодой художник переступил через порог и увидал приветливо улыбавшееся лицо Габриэллы; она сидела за пяльцами; как в тумане различил он помещавшуюся за прялкой около нее пожилую даму и представительного человека в лиловой щегольской сутане епископа. Ян отвесил низкий поклон вставшей ему навстречу девушке и подал ей свое произведение.
- Какая прелесть!.. - громко воскликнула она. - Посмотрите, тетя!..
- Очень хорошо… отлично!.. - произнесла дама, мельком взглянув на стакан.
- Ничего… недурно!.. - снисходительно согласился епископ. Тут только Ян заметил, что епископ был бы красив, если бы его не портил нос таких размеров, что казался приставленным.
- Это твоя работа?.. - осведомился епископ.
- Моя… - ответил Ян.
- Так зайди ко мне на днях со своим хозяином; у меня есть работа для тебя!..
Епископ стал расспрашивать Яна, кто он и откуда; тем временем Габриэль выскользнула в боковую дверь со своим стаканом и через несколько минут вернулась уже без него.
Ян удовлетворил любопытство своего собеседника и откланялся. Пожилая дама и епископ ответили легкими кивками; молодая девушка проводила его в зал.
- А кольцо и деньги я занесу вашему хозяину завтра около полудня… - сказала она и вдруг быстро оглянулась и прижала палец к губам; лицо ее сразу изменилось и приняло умоляющее выражение.
Не успел Ян сообразить в чем дело, в руке его очутился сложенный маленьким квадратиком кусок тончайшего папируса.
- Пожалуйста, передайте!.. ответ завтра!.. - едва слышно шепнула она и громко добавила: "До свиданья!"
- До свиданья!.. - пробормотал ошеломленный Ян. Он зажал записку в кулаке, чуть не скатился с лестницы и очутился на улице. Что означало это внезапное письмо? К кому оно? Прочесть его было невозможно - кругом мелькали люди; надо было найти укромный утолок и без свидетелей взглянуть на имя.
Он метнулся за угол, потом за другой - везде либо глазели из окон, либо шли прохожие. Ян сделал наугад еще несколько поворотов и очутился перед громадой собора.
На широких каменных ступенях, восходивших на паперть, сидели и лежали кучки баратиери - босых людей разного возраста в длинных белых рубахах и с ничем не покрытыми лохматыми головами; все были подпоясаны ремнями, на которых висели небольшие кожаные сумки.
Несколько голов повернулось в сторону Яна. Двое или трое запустили руки в сумы и вытащили оттуда игральные кости.
- Есть кости, кости! - воскликнул один, подкидывая на ладони черные кубики.
- Ох, сегодня удачный день для тебя!!.. - возгласил другой. - Попытай счастье!
- Не беги сам - дай я за тебя это сделаю?.. - предложил третий.
Яну было не до игры. Он качнул отрицательно головою, почти бегом взлетел по ступенькам и скрылся в соборе.
Сидевший поодаль статный и еще молодой черноусый человек с бронзовым, смелым лицом и с курчавой, как у негра, головою проводил его внимательным взглядом.
- Куда бы это он так спешил?.. - проронил он.
- Да в церковь!.. - наивно отозвался ближайший, глуповатого вида человек.
- Как же… помолиться приспичило! - насмешливо сказал курчавый. - Нет, брат, молиться так не бегают! Не
пахнет ли здесь чем вкусным? Эй, Беппо?!.. - крикнул он.
На зов его с противоположной стороны поднялся невысокий, щуплый человек с вострой, как бы хорьковой мордочкой.
- Что тебе?.. - спросил он, подойдя.
- Проследи–ка пойди за этим молодцом!.. - приказал курчавый, видимо, бывший начальством. - Нет ли свиданья у него в соборе? Рожа–то еще незнакомая… добычкой попахивает!..
Беппо юркой, быстрой походкой затыркался по лестнице, мелькнул в портале и исчез.
Собор был пуст; на заполнявших его скамьях в полусу- мерках рисовались всего две–три поникших черных фигуры. Ян торопливо преклонил перед средним главным алтарем колено, выбрал местечко у колонны поближе к окну, из которого врывался свет, оглянулся кругом и разжал кулак.
Записка была запечатана большой восковой печатью; на другой стороне было выведено чернилами: "Помпео Маркони, у Флорентийских ворот".
В первую минуту Ян ничего не понял.
- "Какой такой Маркони?.. почему эта записка сунута мне?" - пронеслись мысли. Он сделал было движение, чтобы распечатать ее, но удержался и стал приходить в себя. Письмо, несомненно, заключало в себе какую–то тайну синьориты. Она доверилась ему, значит, надеется на него и желание ее надо выполнить во что бы то ни стало.
Ян тщательно запрятал записочку за пазуху, склонился головой на спинку скамьи, находившейся впереди, и несколько минут просидел среди глубокой тишины в этой благочестивой позе. Он не видал, что позади него в то время, когда он бережно засовывал письмо во внутренний карман, на ближайшей колонне обрисовалось смуглое настороженное лицо.
Ян поднялся и вышел на паперть; за ним поодаль следовал Беппо. Яна сейчас же окружили с разными предложениями несколько назойливых пройдох, а Беппо в это время шепотом сообщил пославшему его, что видел.
Курчавый кивнул головою, сделал незаметный знак и кучка пристававших к Яну людей сразу отстала от него.
Ян сошел с лестницы и остановился.
- А вот не скажете ли вы мне, где Флорентийские ворота? - спросил он, обращаясь ко всем.
- О, это далеко!.. - отозвался ближайший баратиери. - Молодому синьору нужно, конечно, передать любовное письмо, так давайте его нам: это наша специальность! Все будет шито–крыто…
- И обойдется всего в какие–нибудь два десятка кват- рони!.. - подхватил другой.
Ян почувствовал, что краснеет.