- Тысяча бомб! Это он! - воскликнул Крильон.
- Так вы знаете этого господина? - спросил король.
- Еще бы! - ответил герцог.
- Я думаю! - отозвался гасконец. Крильон склонился к уху короля:
- Государь, если тридцать лет верной службы престолу составляют что-нибудь в ваших глазах, то вы отошлете прочь этих лакеев, наряженных дворянами, этих миньонов, разящих мускусом, этих…
- Тише, герцог, - недовольно остановил его король, - это мои друзья!
- Не такие, как я, государь! Я прошу вас исполнить мою просьбу во имя монархии!
- Ох уж этот мне Крильон! - буркнул король. - Всегда-то он заставляет плясать под свою дудку! Ступайте домой, милые мои, обратился он к миньонам, - я сейчас нагоню вас.
- Мне это очень по душе! - сказал Келюс.
- А мне и подавно! - отозвался Эпернон. Только Шомберг обратил внимание на бесчувственного Можирона и сказал:
- Ас ним что нам делать?
Крильон пихнул тело Можирона ногой и сказал:
- С этой падалью? Ее закопают где-нибудь в углу!
- Вы ошибаетесь, герцог, - сказал гасконец, - я уверен, что этот господин жив!
- Ну, так уберите его!
Шомберг взвалил бесчувственное тело товарища к себе на плечи и ушел вслед за Келюсом и Эперноном. Тогда Крильон сказал королю:
- Заклинаю вас именем ваших предков, спрячьте шпагу в ножны!
- Да кто же этот господин? - с удивлением воскликнул король.
- Единственный, кроме меня, искренний друг вашей милости!
- Да что вы говорите, Крильон? - воскликнул гасконец. - Я даже не знаю этого господина!
Тогда Крильон снял шляпу и ответил:
- Этого господина зовут французским королем! Гасконец отступил, вскрикнул от изумления и затем отбросил далеко от себя шпагу.
V
Грубая откровенность Крильона пришлась королю не по вкусу. Он очень любил творить всякие бесчинства, но при условии сохранения инкогнито. Поэтому он с негодованием крикнул:
- Да вы с ума сошли, Крильон!
- Нет, государь!
- Кто же этот господин?
Гасконец подошел к королю и преклонил колено.
- Раз вы, ваше величество, оказались столь великодушным, чтобы скрестить со мною шпагу, то доведите ваше великодушие до конца. Я прибыл издалека. Я явился в Блуа специально затем, чтобы испросить себе аудиенцию у вашего величества, так как у меня имеется поручение к вашему величеству!
- А кто вам дал это поручение?
- Покойный король Карл IX на смертном одре! - ответил гасконец взволнованным, торжественным тоном.
- Мой брат? - вздрогнув, крикнул Генрих. - Вы его знали?
- Я целовал его царственную руку, государь!
- В таком случае, государь, кто бы вы ни были, я разрешаю вам исполнить свое поручение!
- Государь, вы только что жаловались на усталость…
- Вы правы. Ну, так пойдем в замок.
- Только не сегодня, государь!
- Это почему, сударь?
- Да потому, что здесь имеются два беззащитных существа старик и девушка, - против которых фавориты вашего величества питают дурные замыслы и которых я взял под свое покровительство!
- Да кто же вы такой, что беретесь защищать кого бы то ни было?
- Клянусь назвать вашему величеству свое имя во время аудиенции, которую вам благоугодно будет дать мне!
- А если я желаю знать сию минуту? При этом гневном возгласе короля в разговор вмешался молчавший дотоле Крильон:
- Я очень надеюсь, что вы, государь, не откажете в этой просьбе человеку, за которого я отвечаю душой и телом!
- А если я откажу?
- Тогда я посоветую этому господину молчать и подождать, пока ваше величество прикажет пытать его!
- Крильон! Вы позволяете себе разговаривать со своим королем слишком свободно!
- Государь, если бы все подданные вашего величества брали с меня пример, вы стали бы величайшим монархом в мире. Ведь у вас и сердце, и голова на месте, не то что у этих лизоблюдов, которые ползают у ваших ног!
На этот раз Крильон попал в самую точку.
- Хорошо! - сказал король. - Разрешаю этому господину умолчать пока о своем имени и жду его завтра в замке в своей спальне на утреннем приеме!
Гасконец снова преклонил колено.
- Недаром вы, ваше величество, внук короля- рыцаря! сказал он. - Благодарю вас!
- До завтра! - ответил король. - Идем, Крильон! Бррр… Что за собачий холод!
- Простите, государь! Позвольте мне сказать на прощанье два слова этому господину! - сказал Крильон, подходя к гасконцу.
Тот взял герцога за руку и шепнул:
- Молчанье!
- К чему вы приехали сюда? - спросил герцог.
- Я хочу присутствовать на собрании генеральных штатов.
- Вы?
- Да, я!
- Но ведь это значит подставить грудь под удары всех кинжалов, находящихся на содержании у Гизов!
- Ах, Крильон, - ответил гасконец, рассмеявшись, и, внезапно переходя на "ты" с герцогом, продолжал: - Мне кажется, ты начинаешь стариться! Как? Ты думаешь, что моя грудь, которую не смогла пробить шпага французского короля, послужит ножнами для лотарингских принцев? Да полно тебе!
- Но вы хоть не один здесь?
- Со мною моя "фламандка".
- Что это за "фламандка"?
- А вот эта самая шпага, которой сражался мои дед во Фландрии!
- Нет такой доброй шпаги, которая не ломалась бы!
- Здорово! Крильон начинает трусить! Это даже забавно! Покойной ночи, Крильон. Король прав - стало очень холодно. Я иду спать!
Через четверть часа после того, как гасконский дворянчик имел счастье скрестить шпагу с самим королем Франции, ворота домика снова были тщательно заперты и таинственный незнакомец вернулся в комнату, где Берта Мальвен жарко молилась. Увидав гасконца, она радостно вскрикнула:
- Вы спасли меня! - Но, заметив его улыбку, немного смутилась; однако она тотчас оправилась и продолжала: - Их было четверо, но я нисколько не боялась. Я чувствовала, что с вами не справиться и целой армии!
Гасконец взял руку девушки и, почтительно поцеловав ее, воскликнул:
- Дорогая барышня, я знал, что Господь не оставит меня, так как Он поручил мне вашу защиту!
Затем они уселись рядком - молодой человек с орлиным взглядом, насмешливой улыбкой и львиным сердцем и хрупкая, вспугнутая голубка. И они принялись болтать так, как болтают в двадцать лет, краснея и волнуясь близостью друг друга.
Молодой гасконец много рассказывал о Наварре. о тамошних нравах и обычаях, о патриархальных порядках наваррского двора и т. п. В заключение он сказал:
- Дорогая Берта, милочка вы моя, не оставайтесь в Блуа, куда французский король заезжает так часто в сопровождении своих бесстыдных миньонов! Если вы хотите, я увезу вас с дедушкой в Наварру. Сир де Мальвен спокойно окончит там свои дни, а для вас мы подыщем подходящего муженька!
При последних словах Берта покраснела еще больше, и гасконец не утерпел, чтобы не поцеловать ее. Вдруг в этот момент послышался сильный стук в садовые ворота.
- О, боже мой! - пробормотала Берта. - Это опять пришли они!
- Нет, - успокоил ее гасконец, - не бойтесь, эти люди ночные птицы, боящиеся дневного света! - и он, прицепив шпагу, вышел открыть ворота.
Это пришел Крильон в сопровождении двух вооруженных дворян из королевской гвардии.
- Вот, - сказал он, - я пришел сменить вас. Мы трое останемся здесь, и миньоны уже не сунутся сюда!
- Это очень хорошо, спасибо вам, герцог, - ответил гасконец, - тем более что мне надо прогуляться по городу. Кстати, когда прибудет герцог Гиз?
- Его ждут утром.
- А герцогиня Монпансье?
- Мне кажется, она прибыла втихомолку этой ночью! ответил Крильон, подмигивая.
Гасконец представил герцога Берте, сказав:
- Я оставлю вас под охраной герцога Крильона. Это лучшая шпага в мире.
Крильон поклонился и наивно возразил:
- После вашей - возможно! Гасконец накинул плащ и надвинул на самый лоб шляпу.
- Куда вы? - спросил Крильон.
- Пройтись, по городу и подышать воздухом, - с тонкой улыбкой ответил гасконец.
VI
Гасконец направился к уединенной уличке, спускавшейся прямо к Луаре. Он внимательно осматривал дома и вдруг воскликнул: "Ну конечно, это здесь! Вот и ветка остролистника!" - и с этими словами троекратно постучал в дверь.
В доме ничто не шевельнулось в ответ, но стук привлек внимание старухи-соседки; она высунулась в окно и спросила:
- Вам что нужно, барин?
- Здравствуйте, добрая женщина, - ответил гасконец, - я приезжий и ищу гостиницу для постоя.
- Но вы ошибаетесь, барин, - ответила старуха, - этот дом принадлежит прокурору, мэтру Гардуино, которому никогда и в голову не приходило пускать постояльцев!
- Но что значит в таком случае вот это? - спросил гасконец, показывая на ветку остролистника. - Это знак, которым во всех странах указывают на гостиницу.
- Ах, Господи Боже, - воскликнула старуха, - вы правы, бариночек! Но пусть я лишусь Царства Небесного и стану гугеноткой, если я тут хоть что- нибудь понимаю! Чтобы мэтр Гардуино, этот глухой скряга, стал держать гостиницу?.. Это невозможно!
- Однако вы видите, что это так!
- Уж не обошлось здесь дело без вмешательства дьявола, если только в последнюю неделю - надо вам сказать, бариночек, что меня целую неделю не было дома, и я вернулась в город только этой ночью, - ну так вот, если только мэтр Гардуино не умер, и его дом не купил кто-нибудь другой!
- Все это очень возможно, добрая женщина! - отозвался гасконец и постучал с новой силой.
Внутри дома послышался шум, затем дверь приоткрылась, и юношеский голос спросил:
- Кто стучится и что нужно?