- В порту мы нашли работу, став грузчиками, - продолжал капитан. - Однако вскоре нам пришлось перебраться в Суринам , так как между Голландией и Францией существует соглашение о выдаче преступников, и власти обязаны были возвратить нас в Сен-Лоран. Лучше умереть, чем вернуться на каторгу! Нас предупредили об аресте, и мы вовремя смылись на одном трехмачтовом английском судне, отплывающем в Тринидад. Я немного знаю английский, поэтому рассказал капитану о нашем плачевном положении, и он, увидев моих ребятишек, пожалел их и предложил нам место на корабле. В Тринидаде мы снова бедствовали, но все же были в безопасности, хоть и менее свободны в передвижениях. С моей морской специальностью мне удалось устроиться на работу, а вот моему другу, поскольку он плохо чувствует себя на воде, пришлось остаться на берегу с детьми. Когда кругом безработица, не побрезгуешь ничем, чтобы заработать несколько су, и они стали артистами. Татуэ демонстрировал силовые упражнения и показывал свою уникальную татуировку. Тотор пел, а Лизет собирала пожертвования. Я в это время плавал на шаланде, разгружая стоящие на рейде корабли. Особенно приятно было иметь дело с судами под французским флагом, напоминавшим о моей далекой родине. Так прошло шесть месяцев. И мы жили худо-бедно в надежде на лучшие времена. Дни летели быстро. Я возвращался поздно вечером, и у меня совсем не оставалось времени обучать детей, а отдать их в английскую школу не было возможности.
- В общем трудное, почти безысходное существование, - заметил журналист. - Разрешите мне спросить вас о планах или надеждах?
- В будущем, которое, увы, мне представляется очень далеким, я хотел бы найти того негодяя, который лишил меня достойного существования, и заставить его сознаться. Затем я добился бы реабилитации , вернулся во Францию и жил бы там ради моих детей.
- И конечно же, у таких благородных и честных намерений существует масса препятствий.
- Да, во-первых, жуткая, беспросветная нищета…
- Какое счастье, что мне пришла в голову мысль покататься по морю, пока наш корабль стоит на якоре! - воскликнула вдруг госпожа Редон.
- Интересно, почему, мадам? - спросила Лизет, довольная тем, что сидела рядом со своей новой знакомой, которая заботилась о ней, как старшая сестра.
- Потому что, моя малютка, твой отец спас нам жизнь, а значит, имеет право на часть нашего богатства, так как за добро надо платить добром.
Услышав такие слова, капитан Марион залился краской и тут же возразил:
- Мадам, прошу вас, предлагая деньги, вы разрушаете то доброе чувство, которое я испытывал к вам, оказав эту небольшую услугу.
Поль весело рассмеялся:
- Наш благодетель называет это небольшой услугой! Как тебе нравится, Жанна? Если бы она была действительно небольшой… Уверяю вас, мой дорогой капитан, мы с женой очень дружны, и, если бы один из нас стал добычей акулы, оставшемуся в живых было бы очень горько.
- Я вовсе не то хотел сказать… Видите ли… Мне ничего не стоило… Это такая малость…
- Малость… Разрешите, я закончу. И не обсуждайте! У нас мало времени, скоро трансатлантическое судно "Лабрадор" отвезет нас в Гавр , оттуда мы поедем на Кап , чтобы освободить моего друга, арестованного английскими властями.
- Но, мой дорогой земляк…
- Считайте меня вашим другом и слушайте дальше. Вы горите желанием найти каналью Ника Портера, который занимается пиратством в прибрежных водах, вам лучше знать где. Но для этого необходимо иметь корабль с надежной командой и немного денег. Тогда вы сможете спокойно прочесать моря и океаны, захватить пирата и добиться пересмотра дела. Вы не посмеете помешать мне помочь вам и сыграть роль судовладельца. Я фрахтую судно, доверяю вам командование, но поскольку я ничего не смыслю в таких вещах и у меня нет времени, чтобы учиться, то я просто выпишу вам чек, два чека, десять… во все банки, где у меня есть счета, а вы сами купите и сделаете все необходимое. Честно говоря, мы до смешного богаты, а такие расходы станут хорошим вложением капитала. Двести тысяч франков хватит на первое время?
- Это очень много! - воскликнул потрясенный такой щедростью Марион.
- Хорошо! Значит, двести тысяч. Теперь немного денег на карманные расходы. У меня там в кошельке около шестидесяти банкнот по тысяче франков, возьмите их, капитан!
- Нет, это слишком!
- Послушайте, я напишу в чеке: в счет новых поступлений.
Улыбаясь, Редон вытащил из пачки четыре голубых купюры и протянул капитану. Тот колебался, не решаясь взять и не находя благовидного предлога, чтобы отказаться. Тогда молодой человек протянул их Татуэ и произнес:
- Держите, друг! Вы будете казначеем. Лучшего применения этим бумажкам не найти!
- Спасибо, господин, - ответил глухим басом бывший каторжник. - Эти деньги - честь для моего капитана и хлеб для детишек. Чтобы их отнять у меня, придется сначала вырвать сердце.
- Вот, я слышу достойную речь! А теперь - в добрый час!
- Разрешите мне одно слово напоследок, - произнесла госпожа Редон. - В этом трагическом случае была жертва. Несчастный моряк погиб на наших глазах. У него наверняка осталась семья, которая может умереть с голоду. Мы будем очень благодарны, если вы позаботитесь о них. Сделайте так, как считаете нужным, но не забывайте, что мы богаты и хотели бы быть щедрыми.
- Спасибо, мадам! Благодарю от всей души. Бог наградит вас!
- Правильно, дорогая, - ласково добавил муж.
Ужин подходил к концу. Дверь открылась, и появился молодой человек с большим подносом, уставленным фарфоровыми чашками, чайником и кофейником. Официант посмотрел на Мариона, их глаза встретились, юноша побледнел, потом покраснел и выпустил поднос из рук. Сахар, кофе, чай полетели на скатерть, раздался звук разбивающейся посуды. Послышалось марсельское ругательство и возглас:
- Тысяча морских чертей! Капитан! Мой дорогой капитан!
Марион встал и бросился навстречу:
- Галипот! Ты? Здесь? Мой маленький отважный юнга! Господи, уже мужчина…
- Семнадцать лет! Как я рад! Бог мой, как я рад вас видеть! - Юноша смеялся, прыгал от радости, топча ногами дорогой фарфор. Андре жал ему руки, обнимал и приговаривал:
- Кто бы мог подумать… Это Галипот, юнга с "Пинтадины", свидетель преступления Ника Портера…
- Это судьба! Мне страшно повезло, - продолжал рассказывать молодой человек. - Я упал за борт, меня подобрали, и я оказался в английской колонии, где работал на кухне…
- Галипот!
- Капитан!
- Я набираю команду, ты согласен быть главным коком?
- Главным коком? Конечно, это моя мечта! Я бы был не так счастлив, если бы вы предложили мне стать адмиралом или баталером .
- Решено. Бери расчет в гостинице, собирай вещи и завтра утром будь готов. Мы едем в Колон, Панаму, Сан-Франциско, а затем Бог знает куда. Путь будет не из легких.
- Вы думаете, я боюсь? Не забывайте, я из Марселя… А разбитая посуда? - вспомнил Галипот в дверях, указывая на осколки, рассыпанные по полу.
- Иди! Я заплачу́.
ГЛАВА 3
Прощание. - В море. - Тринидад, Панама, Сан-Франциско. - Покупка корабля. - Парусник или пароход. - Что нужно для плавания. - Экипаж. - Кошкины крестины. - Тринадцатый. - "Лиззи". - В путь.
Стоянка "Лабрадора" в порту подходила к концу. Увы, время летело слишком быстро для новых друзей. Пришла пора расставаться, так как священный долг друга звал господина Редона с женой в дорогу. Через час трансатлантическое судно должно было сняться с якоря и взять курс на Францию. Марион с детьми и Татуэ проводили путешественников до пристани, чтобы проследить, как те благополучно взойдут на борт уже дымившего вовсю парохода. После торнадо море казалось спокойным, и среди волн они с содроганием заметили трупы акул. Молодой человек посмотрел на жену, затем на капитана, как бы говоря взглядом: "Ведь это вам мы обязаны счастьем жить!"
Прощание было трогательным и мучительным. Взаимная симпатия уже переросла в крепкую дружбу. Руки дрожали от последних прикосновений, голос - от последних напутствий. Раздался пушечный выстрел, и "Лабрадор" стал медленно набирать ход. Навстречу ему плыл английский пароход. После традиционных приветствий флажками он бросил якорь.