– Каким же образом перетягивание мадам Зеллвегер решит наши проблемы с алюминиевой рейкой, мистер Кац?
– Вы не понимаете?
Все женщины мира бросятся обсуждать, имела ли мадам Зеллвегер право менять свою внешность или нет. Они будут спорить об этом днем и ночью, они будут обсуждать это так бурно, что разгорячатся и остервенеют. А что делают женщины, когда они остервенели? Они остервенело шопятся. А что делают женщины, когда остервенело пошопившись, они понимают, что нашопили лишнего?
– Что они делают, мистер Кац?
– Они поджимают хвост и устраивают мужу романтический вечер, вот что они делают! Не закрывайте заводы алюминиевой рейки, через год нас ждет бум семейных автомобилей и детских кресел!
Грянуло "Ура!", в воздух взмыли цилиндры, шляпы и чепчики акционеров и директоров.
* * *
Мистер Кац выключил скайп, оттолкнулся от стола, подъехал на кресле на колесиках к дверям кабинета и выглянул в кухню. Мадам Кац сидела за барной стойкой спиной к мужу и стреляла арбузами в зомбей.
– Сара, мадам Зеллвегер в скором времени станет неузнаваема.
Мадам Кац пожала плечами.
– Как ты думаешь, звезда имеет право радикально менять внешность или должна согласовывать каждый свой пук и чих с поклонниками?
– Пока у меня нет мнения, но спасибо, что спросил. Я обсужу это с подругами.
Очередной арбуз полетел в зомби.
Мистер Кац вынул из бумажника одну из своих платиновых карточек и тихонько положил на видное место.
Потом вернулся в кабинет, закинул в рот освежающую конфетку и стал ждать.
Чистый четверг
– Девушка, вам? Здравствуйте.
– Добрый день. Мне натуральный соевый крахмал генно-модифицированный…
– Мало, средне, хорошо?
– Хорошо модифицированный…
– С гуаровой камедью или соевым лецитином?
– И с тем и с другим.
– Ага, и с тем и с другим…
– …С натуральным соевым текстуратом, пальмовым маслом и порошком соевой клейковины. Усилитель вкуса, ароматизатор…
– Идентичный натуральному?
– Да, гречка с устрицами.
– Усилитель прозрачности добавить?
– Так оно же вроде непрозрачное?
– Добавим – будет.
– Ну добавляйте.
– Здесь кушаете?
– Да.
– Попить что возьмете? Китайчино соевое с декофеинированным соевым кофеином, сок апельсиновый, соевый, натуральный, свежевыжатомороженный?
– Нет, спасибо.
– С вас семьсот шестьдесят три.
– Ой…
– Что такое?
– Ой, девушка, а он постный?
– Кто?
– Ароматизатор.
– Ароматизатор-то? Зин, посмотри на бочке, ароматизатор постный?
– Какой?
– Какой у вас?
– Гречка с устрицами.
– Гречка-устрицы?
Плечистая работница предприятия быстрого обслуживания пошурудила в завале пластиковых бочек.
– Постный, постный… Халяльный, кошерный, диетический, благословлен Патриархом и Папаем моряком.
– Постный, девушка, не волнуйтесь!
– Уф, ну слава Богу! А то еще три дня Страстной-то!
– Не волнуйтесь, у нас без греха, приятного аппетита, свободная касса, здравствуйте!
По весне, когда рендеры частые
По весне, когда рендеры частые,
я иду в социальную сеть
на твои обновления частные
посмотреть.Вот и встретились две виртуальности,
завели меж собой перепост.
А потом без причины и жалости
ты отфрендилась – досвидос.Ты в офлайне. Бреду, незамеченный,
сквозь толпу перекрестных друзей
ставить лайк, как церковную свечечку,
перешарпленной фотке твоей.Ты в офлайне. Теряю рассудок
и по кругу, до тошноты,
все читаю стихи проституток
и СЕО заказные посты…Ты в офлайне. Нет тебя в Сети.
Погибаю, иду ко дну.
И ночами, поймав от соседей
дармового вайфая волну,безучастную ленту мотая
и холодный беляш жуя,
я шепчу: "Дай срок, родная,
скоро буду в офлайне и я".По весне, когда рендеры частые,
я ходил в социальную сеть
на твои обновления частные
посмотреть.
Щавель
– Стоп.
– Что случилось?
– Не по фэншую сели.
Дачники, кряхтя, сели по фэншую.
– Вот это другое дело! Ну, Христос воскрес!
Дачники чокнулись, выпили и разомлели.
Сильно пахло нагретым деревом, землей и деревенской волей.
– Не спать! Щас докушаем и пойдем говно на грядки кидать.
– Грешно в праздник работать. Не по фэншую.
– Говно кидать – это не работа. Это наслаждение.
Тесть, одинаково хорошо владеющий тяпкой как правой, так и левой клешней, вытер рот и поднялся из-за стола. Пели птицы, и в теплом воздухе кружился отзвук далеких колоколов.
– …Чтобы яр-че за-си-я-ли наши лозунги-и по-бе-ед…
Иванов подогнал тачку и, стараясь не брызнуть, своротил крышку говнохранилища.
– Чтобы ру-ку под-нял Сталин… Бери споднизу. Щавель кислое любит.
Иванов как следует зачерпнул споднизу кислого и затарахтел тачкой по молодой, похожей на лучок травке.
Тесть был прав. По сравнению с офисным трудом, кидать говно в пасхальный праздник казалось наслаждением.
– Клади стохастически. Щавель симметрию не любит, – напутствовал тесть.
Иванов послушно клал стохастически, время от времени наклоняясь за пропущенным камешком или бледным корневищем многолетнего сорняка, и тогда выпитая за обедом водка мягкой волной заволакивала голову.
"Лечь бы сейчас в щавель, лицом в теплую землю, так, чтоб снаружи один фэншуй торчал, и проспать до второго пришествия".
– Смотри-ка, мандариновые корки с Нового года, – тесть поддел тяпкой. – Полгода уж преют. Как время летит!
Иванов оперся о лопату и окинул взглядом землю.
Заспанный шмель привыкал летать. Дети прыгали на куче гравия. Соседи жгли садовый мусор – сладкий погребальный дым поднимался к небу.
– …И смертью смерть поправ, – вслух сказал Иванов.
– Нечего, – строго сказал тесть, – нечего уклоняться. Не по фэншую. Щавель этого не любит.
Иванов схватил пустую тачку и затарахтел на погрузку.
"Вот мы с тестем умрем. Потом воскреснем… – думал Иванов, – а щавель? Как же наш щавель? Так и сгинет навеки? В щах?".
Медведев и пустота
"Не надо запрещать "Твиттер", Владимир Владимирович! Я в него пишу!" – написал Дмитрий Анатольевич в твиттер и сел ждать ответа.
Эфир безмолвствовал.
Дмитрий Анатольевич поднял телефонную трубку, но гудка не было. "Наверное, Владимир Владимирович запретил телефон. Ну и Бог с ним, в телефон я не пишу. Но твиттер! Нет, так это оставить нельзя!"
Дмитрий Анатольевич решительно вышел на лестничную клетку и нажал кнопку.
Дежурный офицер приподнял фуражку:
– Вы разве не знаете, что лифт запрещен?
– Кто запретил лифт?! – спросил Дмитрий Анатольевич, не подумав.
– Известно кто, – дежурный офицер подсобрал щеки и уткнулся кадыком в верхнюю пуговицу.
Дмитрий Анатольевич сделал озадаченное лицо.
– Простите, но озадаченное лицо тоже делать нельзя. Владимир Владимирович запретил. Извольте жизнерадостно улыбнуться!
"Наверное, тому были веские основания."
Медведев грустно приподнял уголки губ и пошел по лестнице.
– Простите, но подниматься по лестнице в России нельзя. Со вчерашнего дня. Владимир Владимирович запретил из-за угрозы терроризма.
– А спускаться можно?
– Спускаться можно.
Дмитрий Анатольевич развернулся спиной вперед и, как бы спускаясь, пошел по лестнице вверх.
На следующей площадке другой дежурный офицер запретил Медведеву смотреть.
– Если никто не будет смотреть, то и секретов нашего счастья никто не увидит.
"Логично", – подумал Медведев и продолжил спускаться вверх на ощупь.
Сперва было трудно, потом пошло легче.
"И почему мы давно еще так не сделали?" – недоумевал Дмитрий Анатольевич, когда руки его уткнулись во что-то военное.
– Скажи-ка, братец, в какой местности я нахожусь?
Видимо, к этому времени Владимир Владимирович запретил устную речь, потому что слепой дежурный офицер только сердито замычал, зажимая ладонью рот Дмитрия Анатольевича, а когда тот угомонился, снова затих.
На следующей площадке, судя по запаху, было пусто.
"Владимир Владимирович запретил дежурных офицеров", – догадался Медведев.
В нарушение запрета он приоткрыл один глаз и убедился в правильности своей догадки.
Снова прочно сомкнув глаза и безмолвно пятясь, как рак, Медведев полз, пока не уперся задом в люк колокольни Спасской башни.
– …Зверей земных по роду их и скот по роду его, и всех гадов земных по роду их… – услышал Медведев.
"Владимир Владимирович работает. Хм. Отвлечь?"
– … также на территории РФ строго запрещаются всякие души животных пресмыкающихся, которых произвела вода, по роду их и всяких птиц пернатых по роду их…
Медведев в нерешительности подпирал люк задом, невольно слушая сквозь древние доски, как Владимир Владимирович продолжает запрещать:
– … запрещаю зелень, траву, сеющую семя дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод, в котором семя его на всей территории РФ.
"’’Твиттер’’! Владимир Владимирович, оставьте "Твиттер!""