Аминь. Человек боязливый остановился бы в этом предприятии, потому что здесь нет иного храма, кроме леса, нет иных свидетелей, как рогатые звери. Но что ж такое? Смелее! Рога – вещь ненавистная, но неизбежная. Говорят, что многие люди не знают, где конец их богатствам, – это правда; у многих людей хорошие рога, и они не знают, где конец этих рогов. Притом это приданое, приносимое их женами, а не вещь, приобретаемая ими самими. Рога? Да, рога… Что ж, ими наделены только бедные люди? Нет-нет, у благороднейшего оленя они так же высоки, как у самого жалкого. Значит, холостой человек благословен богами? Нет. Точно так же, как окруженный высокими стенами город величественнее простого селенья, чело женатого человека почтеннее, чем обнаженная голова холостяка, и насколько способность защищаться лучше бессилия, настолько иметь рога полезнее, чем не иметь их. Вот идет патер Оливер.
Входит Оливер Путаник.
Оселок
Господин Оливер Путаник, милости просим. Как вам будет угодно повенчать нас под этим деревом или прикажете отправиться с вами в вашу часовню?
Путаник
Здесь нет никого, кто бы вручил вам вашу жену?
Оселок
Я не хочу принять ее ни из чьих посторонних рук.
Путаник
Это необходимо, или брак; не будет считаться законным.
Жак(подходя)
Совершайте, совершайте обряд; я принимаю на себя эту обязанность.
Оселок
Добрый вечер, любезнейший господин! Как вас зовут? Как ваше здоровье? Мне очень приятно вас видеть. Да наградит вас Бог за эту последнюю беседу. Я очень рад вас встретить. Зачем вы держите эту вещь (указывая на шляпу Жака) в руках? Пожалуйста, накройтесь.
Жак
Так ты хочешь жениться, пестрый шут?
Оселок
Как бык имеет свое ярмо, лошадь – свой мундштук и сокол – свои бубенчики, так человек имеет свои желания; и как голуби целуются, так супруги милуются.
Жак
И неужели вы, человек с таким образованием, хотите повенчаться под кустом, точно нищий? Пойдите в церковь и пригласите хорошего священника, который может объяснить вам, что такое брак. А этот господин соединит вас так, как соединяют две доски, после чего одна половинка начнет рассыхаться и, как зеленое древо, – крак, крак…
Оселок (в сторону)
Мне кажется, что этот повенчал бы меня лучше, чем всякий другой, потому что, как кажется, он не способен повенчать меня хорошо; а коли я буду нехорошо повенчан, то это послужит для меня впоследствии оправдательным поводом бросить мою жену.
Жак
Пойдем со мной и слушайся моих советов.
Оселок
Пойдем, милая Одри. Мы должны или повенчаться, или жить в незаконном браке. Прощайте, добрейший патер Оливер. Нет… (Напевает.)
О милый Оливер,
О славный Оливер,
Не оставляй меня ты за собою,
Но… убирайся, брат;
Ступай же, говорят…
Я не хочу быть венчанным тобою.
Уходит с Жаком и Одри.
Путаник
Все равно. Ни один из этих причудливых плутов никогда не поколеблет моего призванья.
Уходит.
Сцена четвертая
Перед хижиной. Входят Розалинда и Целия.
Розалинда
Замолчи, я хочу плакать.
Целия
Плачь, пожалуй, но соблаговоли принять во внимание, что слезы неприличны мужчине.
Розалинда
Но разве я не имею основания плакать?
Целия
Имеешь такое основание, какого только можно желать. Поэтому плачь.
Розалинда
Даже волосы его изменнического цвета.
Целия
Они немного темнее, чем у Иуды, но поцелуи его – родные дети поцелуев Иуды.
Розалинда
Сказать правду, цвет его волос очень хорош.
Целия
Превосходный цвет. Каштановые всегда самые красивые.
Розалинда
А поцелуи его так полны святости, как прикосновение освященного хлеба.
Целия
Он купил пару губ у Дианы; монахиня, принадлежащая к братству зимы, не целует более свято, чем он; на этих губах лежит весь лед целомудрия.
Розалинда
Но отчего он поклялся, что придет сегодня утром, и не пришел?
Целия
Да, конечно, в нем нет ни капли честности.
Розалинда
Ты думаешь?
Целия
Да, я думаю, что он не карманный вор и не конокрад, но что касается его честности в любви, то в этом отношении я считаю его таким же пустым, как опрокинутый стакан или выеденный червями орех.
Розалинда
Он нечестен в любви?
Целия
Да, нечестен, если только он влюблен; но я не думаю, чтоб он был влюблен.
Розалинда
Однако ты слышала, как он громко клялся в любви.
Целия
Что было, то не есть. Притом же клятва влюбленного так же ненадежна, как слово кабатчика; и тот и другой ручаются в верности фальшивых счетов. Он сопровождает здесь в лесу герцога, твоего отца.
Розалинда
Я встретила герцога вчера и долго разговаривала с ним. Он спрашивал меня, из какого я семейства; я отвечала, что из такого же хорошего, как его род; на это он засмеялся и расстался со мною. Но с какой стати мы разговариваем об отцах, когда на свете есть такой человек, как Орландо?
Целия
О, он отличный человек! Пишет отличные стихи, говорит отличные слова, произносит отличные клятвы и отлично ломает их прямо на сердце своей возлюбленной, как жалкий боец, который на турнире пришпоривает свою лошадь только с одной стороны и ломает свое копье. Но все, на чем ездит молодость и чем управляет безрассудство, – отлично. Кто идет сюда?
Входит Корин.
Корин
Сударыня и сударь, вы не раз
Справлялись о пастухе, который
Любовию томился и со мной
Сидел при вас на травке, прославляя
Надменную пастушку, что была
Возлюбленной его.
Целия
Ну да, так что же Случилось с ним?
Корин
Коли угодно вам
Взглянуть теперь на сцену, натурально
Разыгранную бледностью любви
И краскою надменности и гнева,
Пожалуйте за мной; недалеко
Я вас сведу, коль это вам угодно.
Розалинда
О да, пойдем скорей туда; влюбленных вид
Поддерживает тех, кто страстью сам горит.
Веди же нас туда, и я вам обещаю,
Что в пьесе их я сам большую роль сыграю.
Уходят.
Сцена пятая
Другая часть леса. Входят Сильвий и Феба.
Сильвий
О милая, не отвергай меня,
Не отвергай! Скажи, что ты не любишь
Меня совсем, но с злобой этих слов
Не говори. Ведь и палач публичный,
В ком сердце зачерствело от привычки
К картинам смерти, никогда топор
На шею наклоненную не спустит,
Не попросив прощенья. Неужели
Ты хочешь быть суровей человека,
Живущего лишь кровию людской?
Входят Розалинда, Целия и Корин.
Феба
Я не хочу быть палачом твоим;
Я от тебя бегу, чтоб не заставить
Тебя страдать. Ты говоришь, что я
Ношу в глазах убийство. Это мило
Да и весьма правдоподобно: дать
Название убийц, тиранов лютых
Глазам – нежнейшей и слабейшей вещи,
Которая пугливо дверь свою
Для маленьких песчинок закрывает!
От всей души я на тебя взгляну
С суровостью, и если могут ранить
Мои глаза, то пусть они тебя
Убьют. Ну что ж? Представься пораженным;
Ну, падай же без чувств. Не можешь? Фи!
Стыдись, стыдись так лгать, давая имя
Убийц моим глазам. Ну покажи,
Где рана та, которую глазами
Я нанесла тебе? Коли себя
Ты маленькой булавкою царапнешь -
Царапина останется видна;
Коль к тростнику рукою прислонишься -
Знак на руке на несколько минут
Останется. Но ни малейшей раны
Мои глаза тебе не нанесли,
И я вполне уверена, что силы
Боль причинить нет ни в каких глазах.
Сильвий
О милая, в тот день – а он, быть может,
Уж недалек, – когда на чьих-нибудь
Цветущих свежестью щеках ты встретишь
Всю мощь любви, – в тот день узнаешь ты
Невидимые раны, что наносит
Стрела любви.
Феба