О сон! Ужели он изранит, -
Как волны, тая на лету?
Прихлынет – и тотчас отпрянет,
Разверзнув жизни пустоту…
Отдушина
Когда настанет миг смятенный,
Душа подобна пустырю
И вижу стены – только стены,
Куда вокруг ни посмотрю, -И вдруг в окошко каземата,
Где сам в себе я заточен,
Лучом рассвета иль заката
Заглядывает небосклон -Тогда я жив, тогда я вправе
Владеть и мыслью, и судьбой,
И в мире из подложных явей
Я всех бесплотней, всех лукавей,
И значит, стал самим собой.
"В распахнутой безвольной сини…"
В распахнутой безвольной сини
Истаивают облака.
Чем прежде был – не буду ныне;
Но не о том – моя тоска.Когда я плачу, то от плачей
Душа родится из души -
Чтоб незаслуженной придачей
В небесной зыбиться тиши.И это родственно печали,
И я печалюсь от родства;
Тому, что сумерки наткали,
Дарую щедрые слова.Однако то, чем песня пета,
Тот горестный полувопрос,
Витает не вблизи, а где-то,
Превыше туч, превыше слез:Такою наделенный волей,
Со мной сроднившийся настоль,
Что рядится в личину боли
Души всамделишняя боль.
"Я предавался сумеречной дреме…"
Я предавался сумеречной дреме;
И, пробудясь, я сравниваю с ней
Весь этот мир, который не знакомей,
Но призрачней и, кажется, грустней.Я вижу свет в обманчивом изломе,
Где вещества соткались из теней,
И я мечтаю, словно бы о доме,
О той дремоте сумрачной моей.Сей мир – и не безмолвен, и не громок,
Сиянья с мраком пасмурная смесь:
Все не комок, а – только полукомок.И все, что нужно, я найду не здесь,
Где каждой вещи смутный окоемок
Не виден – только слышен из потемок.
"В мои безрадостные дни…"
В мои безрадостные дни
Мне вдруг становятся сродни
Чужие люди в их мороке,
Что точно так же одиноки,
Но одиноки – искони.А в одиночестве моем -
Освободительный проем,
И мне мила моя свобода:
Шагаю двойственным путем,
Где нет преград и нет исхода.На всем – двусмыслия печать,
И стежка выстелится вгладь,
Без бугорков и без проточек,
Когда, как выпавший платочек,
Самих себя не замечать.
"Я сам – глубокая пучина…"
Я сам – глубокая пучина,
Где тусклый путеводный свет -
Прозрение, что есть причина
Тому, чему причины нет.Я так же разумом несмелым
Из небыли врастаю в быль,
Как ветру делается телом
От ветра взбившаяся пыль.
"Когда же перестану…"
Когда же перестану
Быть сам своей тюрьмой -
Уйду себе порану
Дорожкою прямой?Когда же, словно цепи,
Себя я надорву?
Когда же – не во склепе?
Когда же – наяву?Узилище разрушу -
И за изломом дня
Такую встречу душу,
Как та, что у меня?Когда же – и когда же?
Ну а пока мы врозь,
Я буду жить на страже
Всего, что не сбылось.
"Я никому не дам отчета…"
Я никому не дам отчета
И не сочту своей виной,
Что видели во мне кого-то
Не совпадавшего со мной.Из нас в любом – толпа народа.
Себя я грезой создаю,
А прочим – полная свобода
Ошибку пестовать свою.Друг друга ни одно не метче -
Ни отверженье, ни сродство.
Кто сам с собой не хочет встречи,
Не хочет встретить никого.
"Ветряного перегуда…"
Ветряного перегуда
Бесконечнее тоска.
Я никто и ниоткуда,
Из глухого далека.И как ветру в мощных кронах
Отзываются листы,
Дрожью знаний потаенных
Глуби сердца проняты.Лишь бы ветряному шуму
Откликался гулкий лес:
Лишь бы спугивали думу,
Лишь бы вовсе я исчез.
"Продлись, мой сон! Я знаю, что рассвет…"
Продлись, мой сон! Я знаю, что рассвет,
Но я так долго маялся без дремы,
Что мне нужней, чего на свете нет, -
Безбытья прихотливые изломы.И наяву, о греза, не оставь,
Но будь со мной – и будь все та же,
И украшай пролгавшуюся явь
Всей непреложностью миражей.Себя утрачу, если обрету;
И, наклонясь над парапетом,
Ищу я в бездне только слепоту
Ко всем закатам и рассветам.
"К отъезду – скверная примета!"
К отъезду – скверная примета!
Не празднуй злых примет.
Ведь все равно ни здесь, ни где-то -
Тебе отрады нет.Тебе лишь греза будет близкой,
Вживешься в собственную мглу;
Ты будешь скомканной запиской,
Брезгливо брошенной в углу.Ремней надето-понадето
На эту жиденькую кладь…
И не разлука, а примета
Тебя останется терзать!
"Я не хочу ни истины, ни слова…"
Я не хочу ни истины, ни слова.
Их обретя, не сделаться собой:
В них лишь останок бытия живого,
Да сердца боязливый перебой.Я не хочу. Так вдумывался в суть я,
Что разгубил и замысел, и суть.
Воды и неба жалкие лоскутья
Мне помогают ужас обмануть.Я лишний. Я ненадобная спайка
Меж бытием и высшим бытием…
И словно бы незрячий попрошайка,
Я колочусь в давно безлюдный дом…
Подражание
Кто отнял дар первоначальной боли -
И только жизнь оставил мне взамен:
Рассыпал душу грудою уголий,
И вместо песни дал один рефрен?И кто, меня мечтанью подневоля,
И цвет, и завязь обращает в тлен?
Моя Судьба ли? Попросту никто ли?
Но кто-то, кто навеки сокровен…Кто дал мне цель, с которой не полажу?
Кто высучил неведомые нити?
Кто наказал распутать эту пряжу?Дремотного лишая забытья,
Кто подарил сто тысяч пустожитий,
"Где расцветает брошенность моя"?
"И не трудясь, и не ища занятий…"
И не трудясь, и не ища занятий,
Все грезы перевидев на веку,
То забываюсь, то очнусь некстати -
И только множу прежнюю тоску.И юности подобна перезрелой
Надежда на иные времена:
Она жива, но что ты с ней ни сделай,
Как юность перезрелая, тошна.Все бездоходны, все они похожи -
Мой каждый час, неделя или год:
Как здоровяк, разлегшийся на ложе,
Улиткою ползущий скороход.Я чувствую, как, оторопью взята,
В меня глядится собственная суть,
Но сам я замер, и лучи заката
Мне только скуку проливают в грудь.Пустая жизнь, спрягающая слоги!
Без мысли звук, без моря – корабли;
Без путника – далекие дороги -
Чтоб только грезы цельность обрели!
Взыскуя красоты
I. "Твои стихи, блаженство напоказ…"
Твои стихи, блаженство напоказ,
Тебе слагать, печальному, легко ли?
Я тоже был в эпикурейской школе
И доброй волей ум терял не раз.Я совершенства жаждал: всякий час
Пускался я на поиски – доколе
Не понял, что любая цель в расколе
С безмерностью, что нам открыта в нас.С того и плачем, что узнать влекомы
Границу своего же идеала.
Есть берег морю, небу – окоемы,А нет предела только у тоски
О чем-то без предела и начала,
В которой мы безмерно велики.
II. "Недостижима и не понята…"
Недостижима и не понята
Она, не существующая въяве.
Еще грустнее и еще слащавей,
Когда земная манит красота.И потому пускай в ее составе
Найдутся только общие места,
Дабы любой поверивший спроста
Узнал, что прикасается к отраве.Лишь тот, кто чашу выпил понемногу
Или глотком – а лишь бы без остатка, -
Хотя и поздно, узнает дорогу.Он чувствует, как тяжесть налегла
И как смотреться пагубно и гадко
В прозрачность бесполезного стекла.
III. "Безумье или глупость: только так…"
Безумье или глупость: только так
Хоть каплю блага выманить у рока.
Не думать, не любить, не чаять срока
И не разуверяться что ни шаг.Любую вещь, открытую для ока,
Приветствует за доброе дурак;
Свой миру соприродный полумрак
Юродец принимает без упрека.Два зла на свете: правда и порыв.
Узнать их зло на свете путь единый -
И ту, и этот взглядом охватив:Она ужасна, в нем же – пустота:
Не меньший ужас. Будто две долины
С боков неодолимого хребта.
IV. "Глубокий вздох, умчи меня в края…"
Глубокий вздох, умчи меня в края,
Где ни чужбины, ни родного дома
И все, что есть, вовеки не влекомо
К потусторонней форме бытия;Где чувствований мутная струя
Сподобится и формы, и объема
И где владыкой утвердится дрема,
Душевной жизни искру притая.Умчи меня… Но что чужие сферы
И что края, незримые доселе,
Когда не приступ запоздалой веры,Еще мечта, еще один порыв,
Как все мечты, летящий мимо цели,
Еще сильнее сердце искрушив?
V. "И ум, и веру отодвинув прочь…"
И ум, и веру отодвинув прочь,
Воздержимся от скорби, от укора
И поцелуев – ибо очень скоро
Надвинется отсроченная ночь.Не ощущай, но жизнь свою упрочь,
Отдав ее на милость благотвора,
Названьем сон; без топи, косогора,
Подобный путь нетрудно превозмочь.Гряди сюда с кифарами и маком,
Дурные сны развея сонным зельем, -
Гряди, Морфей, опутай души мракомИ в ту опустошенность уведи,
Где чувствуем, что грудь полна весельем,
Что ничего не чувствуем в груди.