Вотрен . Герцог напустил на нас ищеек, - надо спешить. (Исчезает в боковую дверь, из которой он вышел в первом действии.)
Герцог (возвращаясь) . Вы не выйдете отсюда! Да где же он? (Звонит.)
Входит Жозеф.
Скажите, чтобы заперли все выходы, сюда проник какой-то неизвестный. Обыщите всё! Задержать его! (Уходит к герцогине.)
Жозеф (заглядывает в боковую дверь) . А его и след простыл.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Гостиная в доме Рауля де Фрескаса.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Ляфурай один.
Ляфурай . Вот порадовался бы за меня вчера мой почтенный родитель; покойник всегда советовал мне вращаться только в избранном обществе. А я-то провел целую ночь с лакеями министров, с курьерами посольств, с кучерами принцев, герцогов и пэров; все как на подбор! Люди всё положительные, беды с ними никак не случится: обворовывают только своих господ. Наш-то танцевал с недурненькой девицей; у нее в прическе было натыкано бриллиантов этак на миллиончик, а он глаз не спускал с букета, который она держала в руках. Простачок, что и говорить! Ну, да мы за тебя сообразим! Старина наш, Жак Коллен... Фу ты, опять язык подвел; никак не могу привыкнуть к добропорядочной фамилии: господин Вотрен. Он-то сумеет навести порядок. В скором времени мы проветрим и бриллианты и приданое, да и пора - слишком залежались в сундуках, а это противно закону циркуляции. Молодчина! Выдает Рауля за молодого человека со средствами. А тот любезничает вовсю, щебечет, наследница клюет, - дело в шляпе, выручка пополам. Но денежки эти достанутся нам не даром! Вот уж полгода бьемся. Уж и корчили же мы из себя дурачков. Зато теперь весь околоток считает нас и впрямь порядочными людьми. Воды, мол, не замутят. Да и чего только не сделаешь ради Вотрена? Он нам сказал: "Будьте паиньки" - пожалуйста, будем паиньками! Вотрена я боюсь не меньше, чем полиции, а все-таки люблю его... даже больше денег.
Вотрен (за стеной) . Ляфурай!
Ляфурай . Вот он! Что-то он мне сегодня не нравится: быть грозе! Пойду-ка лучше прогуляюсь, авось, беду пронесет! (Направляется к двери.)
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Вотрен и Ляфурай.
Вотрен (на нем белые мольтоновые брюки со штрипками, жилет с круглым вырезом из той же материи, красные сафьяновые туфли - словом, утренний костюм делового человека) . Ляфурай!
Ляфурай . Что изволите?
Вотрен . Ты куда это собрался?
Ляфурай . К вам за письмами.
Вотрен . Я их уже получил. А еще у тебя какое дело?
Ляфурай . Вот - комнату убрать...
Вотрен . Так ты прямо и говори, что хочешь поскорее улизнуть. Я давно убедился, что нечистая совесть ногам покоя не дает. Останься, надо поговорить.
Ляфурай . Я к вашим услугам.
Вотрен . Надеюсь. Поди-ка сюда. Когда мы с тобой жили под прекрасным небом Прованса, ты нам все уши прожужжал одной историей, правда, не особенно для тебя лестной, - как какой-то управляющий перехитрил тебя, помнишь?
Ляфурай . Управляющий? Да это Шарль Блонде, единственный человек, которому удалось меня обокрасть. Разве такие вещи забываются?
Вотрен . Но ведь ты однажды продал ему своего хозяина? Дело обычное.
Ляфурай . Однажды? Да я своего хозяина трижды продавал.
Вотрен . Еще того чище. А чем же промышлял этот управляющий?
Ляфурай . Вот слушайте. Было мне лет восемнадцать, служил я псарем в имении господ де Ланжаков...
Вотрен . А я думал, у герцога де Монсореля.
Ляфурай . Нет. К счастью, герцог видел меня только раза два и, надеюсь, давно забыл.
Вотрен . Ты и его обокрал?
Ляфурай . Ну, немножко.
Вотрен . Так как же, по-твоему, он мог тебя забыть?
Ляфурай . Я видел его вчера в посольстве, так что беспокоиться нечего.
Вотрен . А! Значит, все-таки тот самый!
Ляфурай . Каждому из нас прибавилось лет по двадцать пять - вот и вся разница.
Вотрен . Ну, говори же. То-то мне помнится, что ты называл это имя. Дальше.
Ляфурай . Так вот, мой хозяин, виконт де Ланжак, и герцог де Монсорель были неразлучны, словно два голубка. Когда пришло время выбрать, на чью сторону стать - за народ или за дворян, я не долго раздумывал: из простого псаря я стал гражданином, а гражданин Филипп Буляр, могу сказать, прославился своим рвением. Я горел жаждой деятельности, я стал в нашем городе важной персоною.
Вотрен . Это ты-то? Ты был политическим деятелем?
Ляфурай . Недолго. Я совершил один прекрасный поступок, ну это и сгубило меня.
Вотрен . Эх, голубчик! Прекрасных поступков надо опасаться не меньше, чем прекрасных женщин: того и гляди влипнешь! Дело-то по крайней мере действительно хорошее было?
Ляфурай . Судите сами. Во время сумятицы десятого августа герцог вверил виконта де Ланжака моему попечению. Я его переодеваю, прячу, кормлю, - рискуя лишиться не только популярности, но и головы. Правда, герцог поощрил меня кое-какой безделицей - тысчонкой червонцев, а этот Блонде имел подлость явиться ко мне и предложил бóльшую сумму, чтобы я выдал нашего барчука.
Вотрен . Ты его выдаешь...
Ляфурай . Недолго думая. Его упрятывают в тюрьму, ну, а у меня в кармане остается в полном моем владении добрых шестьдесят тысяч золотом, настоящим золотом.
Вотрен . А при чем тут герцог де Монсорель?
Ляфурай . Дайте срок. Когда наступают сентябрьские события , мой поступок начинает мне казаться несколько предосудительным, и, для успокоения совести, я отправляюсь к герцогу. Он как раз собирался удрать за границу. Я предлагаю снова спасти его друга.
Вотрен . И прибыльно было твое раскаяние?
Ляфурай . Еще бы! В то время раскаяние было редкостью. Герцог обещает мне двадцать тысяч, если я вырву виконта из рук моих приятелей. И я, представьте, вырвал.
Вотрен . За виконта - двадцать тысяч? Не дорого!
Ляфурай . Тем более что это был последний. Да я слишком поздно об этом узнал. Управляющий уже прикончил всех прочих Ланжаков, даже несчастную бабушку запрятал в тюрьму.
Вотрен . Он, видно, не дремал.
Ляфурай . Он никогда не дремлет. Пронюхал о моем самоотверженном поступке, выследил меня, устроил облаву и захватил меня в окрестностях Мортаня у моего дяди, где наш барин выжидал удобного случая, чтобы добраться до моря. Мерзавец Блонде предложил такую же сумму, что и в тот раз. Вижу, мне обеспечено порядочное существование до конца дней моих; человек слаб - ну я и поддался. Между тем наш друг Блонде приказал расстрелять виконта как шпиона, а нас с дядей засадил в тюрьму как сообщников. И чтобы выкарабкаться оттуда, мне пришлось пожертвовать всем моим золотом.
Вотрен . Вот как познается людское сердце. Тебе не повезло - нашла коса на камень.
Ляфурай . Да как сказать: ведь он, простофиля, оставил меня в живых.
Вотрен . Ну, довольно. В твоей истории мне проку нет.
Ляфурай . Можно идти?
Вотрен . Смотрите-ка. Так его и тянет туда, где меня нет. Вчера ты был в свете, - прилично ли вел себя?
Ляфурай . Вполне прилично! Там болтают про господ такие занятные вещи, что я безвыходно просидел в лакейской.
Вотрен . Я, однако, видел, как ты терся около буфета. Что пил?
Ляфурай . Ничего. Ах, да! Стаканчик мадеры.
Вотрен . А куда ты дел дюжину золоченых ложек, которые исчезли вместе с мадерой?
Ляфурай . Золоченых ложек? Постойте-ка, дайте припомнить. Нет, увольте, никаких ложек даже в глаза не видал.
Вотрен . Ну так увидишь их у себя под матрацем. А Философ тоже малость поразвлекся?
Ляфурай . Бедняга Философ! Уж и потешаются же над ним сегодня у нас внизу! Представьте себе - он облюбовал мальчишку-кучера и спорол с его ливреи галуны. А серебро-то оказалось фальшивое! В наше время господа совсем себя не соблюдают. Ни на что нельзя положиться - жалость одна!
Вотрен (свистит) . Такие дела - не шутки. Вы погубите мой дом, хватит! Папаша Бютэ! А ну - сюда! Эй, Философ! Поди скорей! Шелковинка! Друзья мои, поговорим-ка по душам. Все вы - мерзавцы.