– Видимо, вам известно, где он находится, вам надо сообщить в полицию. Как-никак, могут отправить его в исправительную колонию или в детский дом… Так будет лучше для него!
– Нет, я не сообщу в полицию о местонахождении мальчика. Но сообщил бы тому из вас, кто решился бы взять его на воспитание. Так мы избежали бы осложнений в его жизни.
Возвращаюсь теперь к событиям у автобусной остановки.
Мальчик сидел на корточках, очень близко к женщине и молодому человеку, который гладил по седым волосам женщину, свою первую учительницу, и рыдал. Мальчик был в шоке. Ему было до слёз жаль молодого человека. Он думал, что тот оплакивает свою родную мать. Он протянул руку и приласкал его, хотел успокоить, посочувствовать. Потом взглянул на женщину и произнёс: "Я знаю её, она Злюка, так звали её дети в школе".
– Как вы смеете так отзываться о коллеге!
– Простите, это же не я так отзываюсь о ней, а описываю вам факт, чтобы потом разобраться в нём!
Послышался рёв полицейских сирен.
Мальчик быстро исчез.
Думаю, вам хочется узнать, как потом я его нашёл.
Я его не искал, он сам меня нашёл…
– Наталья Георгиевна, вам снова плохо?
– Нам всем скоро будет плохо…
– Хватит вам злословить… Часто ли вы на таких педсоветах бывали?
– Разрешите сказать. Мне представляется весьма странной логика ваших рассуждений. Получается, что если в один прекрасный или чёрный день наши ученики перережут всех нас, вы их будете оправдывать? Разве не так, коллеги?
– Не в том дело, кого я буду оправдывать, а в том, чтобы вы поняли: так образовывать наших детей впредь нельзя, мы должны изменить наше отношение к ним. И пусть каждый заглянет в своё сердце, какой он учитель для своих учеников.
– Наталья Георгиевна, вы что-то хотите? Внимание! Наталья Георгиевна хочет что-то сказать. Давайте послушаем.
– Не надо вам вставать, Наталья Георгиевна, сидите и говорите так. Вы хотите говорить стоя?.. Как знаете.
– Тише, тише…
– Я хочу сказать о том… Как вы сказали о пороховой бочке и искре… они сами стремятся друг к другу, если даже мы этого не желаем. Вы так сказали, да? Вы ещё сказали, что можно разминировать будущее, верно? Я не знаю… я не знаю… о-о-о…
– Наталья Георгиевна, не надо плакать, не принимайте всё так близко к сердцу.
– Вот, дайте валидол…
– У меня есть валериановые капсулы, пусть проглотит…
– Давайте отпустим Наталью Георгиевну… Женщина в летах, чувствительная натура, не для неё такие собрания…
– Наталья Георгиевна, я могу отвезти вас домой!
– Хитрый, нашёл способ улизнуть.
– Вы не хотите поехать домой? Вы ещё хотите что-то сказать? Внимание! Наталья Георгиевна не досказала свою мысль! Послушайте её! Говорите, Наталья Георгиевна!
– Спасибо! Я успокоилась! Сергей Артурович, я правильно поняла: если причина добрая, и следствие будет добрым, так? Пожалуйста, прошу вас, умоляю, найдите мальчика… Я виновата перед ним. Может быть, простит… Может быть, согласится быть моим сыном… о-о-о… Спасибо вам, Сергей Артурович, за очищение души. Я уже другая. Я другая… о-о-о…
– Это она серьёзно?!
– Не видишь разве, серьёзнее не бывает!
– Обещаю вам, Наталья Георгиевна, найти мальчика. Спасибо вам за ваши откровения.
А теперь о девушке, которая стояла на остановке автобуса.
Услышав шум, она сразу обернулась и, увидев, что у магазина что-то творится и народ собирается, немедленно включила в своём мобильнике видеозапись и подбежала к толпе. Первым, к кому она обратилась, был пожилой мужчина с собакой. "Что случилось?" – спросила она, направив на него объектив. Но тот пожал плечами, ибо подошёл только что.
Девушка пробралась к месту происшествия и ужаснулась. Она направила "глазок" мобильника на рыдающего молодого человека, прижимавшего к себе голову женщины.
"Скажите, что случилось? Кто вы? Кто она? Почему она лежит на асфальте?" – спрашивала она, студентка факультета журналистики.
Молодой человек был глух и слеп для неё. Он что-то отрешённо бормотал про себя. Она записывала всё на видео. После я обратился к ней с просьбой дать мне запись. Узнав, зачем она мне нужна, согласилась. Я покажу вам эту запись. Смотрите. Думаю, вы разберётесь в речи молодого человека.
"Господи, забери меня… Забери меня вместо неё. Прости меня, Господи… Не нужен мне больше твой дар. Не нужен дар… Одарил бы любящим меня и любимым мною учителем, а не ненавидящим… Учительница моя первая, что я тебе такого сделал, почему не взлюбила меня с первого же дня… Я умел любить, а ты вынудила меня ненавидеть… Почему ты наполнила меня ненавистью к тебе…"
Мысль "философа":
"Небеса Востока озаряют наш разум колоколами:
Где солнечное слово,
Которым встречу Светило?
Что достойно?
Я кричу, Я утверждаю -
ЛЮБОВЬ.
Но вот слово и чувство, которое следует безжалостно вырвать со всеми корнями из всех речей человеческих и из сердца каждого человека и сжечь в неугасимом огне – ненависти.
В ненависти гнездятся злоба и зависть, вражда и коварство, ложь и предательство.
Учитель со словами и чувствами ненависти – это человек с чумой среди детей.
Люди!
Спасайте детей от таких "учителей"!"
– И чтобы понять весь смысл этих слов, обратите внимание на то, как он рыдает. В нем прорывается горе прошлого. Лицо его, рыдания, слова, страдания – это все глубокая искренность и правда.
Вы просите повторить запись?
Хорошо, смотрите…
– Минуточку… Так не пойдёт… Вы хотите, чтобы мы проявили сострадание к человеку, который, видите ли, убил свою первую… вы это понимаете, первую учительницу, и не хотите, чтобы мы проявили сострадание к самой учительнице, которая была нашей коллегой? Шутка ли, она в нашем коллективе проработала двадцать пять лет, двадцать пять! Я вас просто не понимаю…
– Хочу добавить: вы говорите о факте, но пока ни слова не промолвили о нашей милой коллеге, которая лежит на асфальте. Почему о ней ничего не хотите сказать?
– То, что вы назвали бормотанием… простите меня, это не бормотание, а бред сумасшедшего. И тот, кто первым назвал его Никчемным, был провидцем.
– Я не поняла, он бормотал о каком-то своём даре. Он действительно был чем-то одарён? Кто-нибудь знал об этом? Наталья Георгиевна, может быть, вы помните? Вы же ходячая история нашей школы!
– Оставьте историю нашей школы, ей сейчас нехорошо.
– Может быть, вы знаете, о каком даре идёт речь? Скажите!
– Да, знаю, я это выяснял специально.
Его глаза, его руки видят сквозь плотные предметы, видят внутренние органы человека, и он может ставить точные диагнозы, он читает закрытый текст, читает мысли человека, может влиять своей мыслью на предметы, перемещать их, он видит мельчайшие частицы в увеличенном виде и описывает их. Такой дар проявлялся и проявляется у многих, но у него эти способности развиты наиболее сильно. Последние четыре года его способности исследовались в космическом центре, там же он работал консультантом в медицинской поликлинике. Я знакомился с отзывами о нём: в этих кругах он известен как добрейший молодой человек, готовый служить во благо. Там его любят и уважают.
– Он проявлял эти способности с детства?
– Видимо, да.
Он читал наши мысли и знал нас, но никому об этом не говорил, но доверял нам. Кстати, у него есть записи школьных лет, нечто вроде дневников, в которых он размышляет о своих учителях, об их мыслях и чувствах. Многие из тех, кто его учил, могут найти себя в них. Таким он был, а мы назвали его Никчемным.
– А вы знаете, я лишь год работаю в школе, и у меня есть ученик, он недавно доверил мне свою тайну: оказывается, он может…
– Подождите, юная коллега, если он доверил вам тайну, зачем её разглашать? Пусть сердце подскажет вам, как его любить с его даром и беречь.
– Спасибо!
– Я вам говорил о студентке-журналистке.
Она положила мобильник прямо на асфальт, достала фотоаппарат и начала снимать то лицо лежавшей на асфальте женщины, то лицо молодого человека и окружающих их людей. Она всё внимательнее приглядывалась к молодому человеку, и вдруг воскликнула:
– Ник, это ты?! Это ты, Ник?! Да, да, ты – Ник!
И, переведя взгляд на лицо женщины, опять воскликнула, но уже с ужасом:
– Господи, это ведь наша учительница!
Крики девушки потрясли людей, стоявших вокруг, ибо сама девушка была потрясена до глубины своего существа. Она бросила на асфальт фотоаппарат, схватила ладонями лицо молодого человека и повернула его к себе.
– Ник, что с тобой? Посмотри на меня, ты меня не вспоминаешь? Что тут произошло, Ник? Ник, хороший мой, что с этой учительницей?