"Все эти дни мне пришлось работать не покладая рук; помимо оперативных распоряжений у меня был целый ряд забот по гражданскому управлению части Саратовской и Астраханской губерний. Под рукой не было никакого организованного аппарата. За продолжительное владычество красных была уничтожена подавляющая часть местных интеллигентных сил, все приходилось создавать сызнова. Исправляющим должность Саратовского губернатора был назначен полковник Лачинов, бывший кавалергард, затем адъютант наместника Кавказа, одно время помощник губернатора Батумской области. Сообщая мне об этом назначении, генерал Деникин упомянул, что имел в виду сделать мне приятное, так как знает о близких моих с Лачиновым отношениях. Видимо, кто-то из лиц, выдвигавших Лачинова, ввел Главнокомандующего в заблуждение. Я знал Лачинова лишь по непродолжительной службе в одной бригаде молодыми офицерами. Он прибыл с несколькими лицами своего управления в Царицын на следующий день после отъезда Главнокомандующего. Как показало дальнейшее, он оказался не в состоянии справиться со своим делом. Астраханским губернатором был назначен Б.Е. Крыштафович, по прежней своей службе хорошо знавший Астраханское войско. Подведомственная ему область пока ограничивалась лишь частью Черноярского уезда. В Царицын прибыл и Астраханский атаман Ляхов, честный и скромный человек. По приглашению его я посетил станицу Верхнецарицынскую, первой из астраханских станиц освобожденную от красного ига. Станичный сбор поднес мне звание почетного казака.
Город Царицын, Красный Верден, как называли его большевики, оказался в ужасном состоянии. Все мало-мальски состоятельное или интеллигентное население было истреблено, магазинов и лавок не существовало. Зимой в городе свирепствовали страшные эпидемии, смертность была огромной, умерших не успевали хоронить, трупы сваливались в овраге у городской тюрьмы. По словам жителей, в овраге свалено было до 12 000 трупов. С весною трупы стали разлагаться, зловоние стояло на несколько верст кругом. Я отдал распоряжение сформировать рабочие команды из пленных и засыпать овраг. Работа длилась целую неделю. Улицы города представляли собой свалочное место. Одних конских трупов было вывезено из города и пригородов более 400. Уже через несколько дней по нашем приходе город стал оживать. Улицы наполнились народом. С левого берега Волги понавезли всякой живности и зелени. Продукты быстро падали в цене. Постепенно стали открываться магазины".
Получается любопытная картинка. Во всех городах, занятых ВСЮР в 1919 г., цены резко шли вверх, усиливалась инфляция. А у нашего барона все наоборот.
На самом деле в Царицыне белые устроили большой погром. Кооперативы были разграблены. Под видом розыска казенного имущества шли повальные обыски среди рабочих и простых обывателей. Естественно, бравые казаки опознавали как казенное имущество все, что им приглянулось.
Несколько десятков улиц, особенно улица Яблокова, украшали десятки виселиц. Казненные висели на площади вокзала и на железнодорожных платформах. Однако перевешать всех подозреваемых было слишком хлопотно, и начались массовые расстрелы на реке Царице, за "кирпичным оврагом" и в ряде других мест.
Любопытно, что 14 октября 1998 г. на научной конференции "Актуальные проблемы истории Царицына" выступил В.Д. Зимин, доктор исторических наук, преподающий в Волгоградской академии Государственной службы, с докладом "Белое движение в поисках национального консенсуса".
Барон любил расставлять консенсусы по центральным улицам Царицына. Всего по советским данным в городе было повешено и расстреляно свыше 3,5 тысячи человек.
"29го июня в Петров день был у меня официальный обед для епископа, начальников губернии, представителей администрации и города. В тот же день вечером я выехал в Екатеринодар. Я хотел добиться присылки мне наконец кубанских пополнений.
Главнокомандующий принял меня в присутствии генерала Романовского. Я доложил о ничтожном боевом составе полков, отсутствии необходимых пополнений, указал, что общая численность войск, входящих в состав армии, столь незначительна, что совершенно не оправдывает существование многочисленных штабов, и что если части не будут пополнены, то казалось бы необходимым свести некоторые из них вместе, расформировать ряд штабов и самую армию свести в корпус".
Очень странно. Барон освободил от злодеев большой город, бьют колокола, народ ликует, дамы цветочки кидают. Казалось бы, десятки тысяч горожан, казаков и поселян из окрестных станиц огромными толпами начнут осаждать белые штабы: возьмите нас бить красных извергов. А Петр Николаевич поехал побираться к Главкому: людишек нет, дайте еще кубанских казачков.
"Мне удалось получить согласие Главнокомандующего на оставление в составе армии впредь до завершения Камышинской операции 2й Терской дивизии и обещание присылки в ближайшее время формируемых на Кавказе Ингушской и Дагестанской конных бригад. Вместе с тем на время Камышинской операции ввиду общности задач, поставленных мне и Донской армии и тесно связанных операций правофланговых моих и Донских частей, 1й донской отдельный корпус (3я и 4я пластунские и 10я и 14я конные бригады) был в оперативном отношении подчинен мне. 1й донской корпус занимал широкий фронт, имея ближайшей задачей занятие железнодорожного участка Красный Яр – Самойловка.
А.И. Пильц предложил мне на должность саратовского губернатора генерал-лейтенанта Ермолова, бывшего губернатора Дагестанской области. Не имея своего кандидата, я не возражал, и генерал Ермолов вскоре прибыл к месту службы.
Пробыв в Екатеринодаре 4 дня, я выехал в Царицын.
Немедленно по занятию Царицына я приказал выбрать позицию к северу от города и начать ее укрепление. Последняя должна была преграждать с севера подступы к Царицыну и к станции Гумрак, позволяя использовать в течение боев кольцеобразную железнодорожную сеть Царицынского узла. Уже через несколько дней рекогносцировка позиции была закончена. Начинаясь у Волги, к северу от балки Мокрая Мечетка, позиция тянулась по северному берегу этой балки, подходила к железнодорожной дороге к северу от станции Гумрак и, пересекая дорогу, давала станции Гумрак еще некоторое обеспечение с северо-запада. Балка Грязная, впадающая в Мокрую Мечетку, с севера делила позицию на два естественных участка. Ближайший тыл позиции, балка Мокрая Мечетка с лежащими на дне балки селами Городище и Уваровка, давал надежное укрытие от огня, но не был удобен для маневрирования. Я назначил начальником работ инженерных войск генерала Глаголева. Из пленных сформирован был ряд рабочих дружин. Лесные материалы и огромные запасы проволоки, брошенные красными при отходе, имелись на месте".
Итак, взяв Царицын, барон уже боится его уронить. А "демократическая пресса" Царицына с упоением расписывает взятие Саратова… Колчаком!
Рабочих и служащих Царицынского орудийного завода (будущий знаменитый завод "Баррикады") под угрозой расстрела заставили выйти на работу. Замечу, что в 1914-1919 гг. завод еще не изготовлял новых орудий. Но при красных с апреля 1918 г. по январь 1919 г. было отремонтировано 547 орудий, построено и вооружено 20 бронепоездов, отремонтировано 46 бронеавтомобилей и т. д.
Однако, к великому удивлению рабочих Орудийного завода, им пришлось не столько работать на белых, сколько заниматься демонтажем завода. День и ночь сматывались огромные бухты и грузились в вагоны. Были сняты особо ценные электрические приборы, электрощиты, трансформаторы и т. д. Из кузницы были вывезены молоты (осталось только два). Была демонтирована самотаска, увезен весь подвижный транспорт.
В июле и августе более трехсот вагонов с награбленным имуществом Орудийного завода белые отправили на юг. В сентябре инженер Васильев и его подручные приступили к демонтажу нефтепровода и трубопровода.
Тут Врангель оказался на удивление прозорливым. Бежать все равно придется, а столь ценное оборудование, в большинстве своем импортное, можно и на Западе продать.
Но пока белые пытаются наступать.
"5го июля, узнав от перебежчиков, что расположенные в районе деревень Николаевка – Романов красноармейские части готовы при нашем наступлении сдаться в плен, части 1й конной дивизии на рассвете зашли со стороны деревни Николаевки в тыл 12му советскому полку, который действительно после небольшого сопротивления целиком сдался в плен. Части дивизии стремительно двинулись на Рыбинское, где захватили в плен весь штаб 2й советской стрелковой бригады. Дивизия взяла в этот день свыше 1000 пленных, около 30 пулеметов и большой обоз.
Вплоть до 11го июля армия вела упорные бои, стремясь овладеть подступами к Камышину. 1й корпус сдерживал врага на фронте остров Большой – Варкин – Щепкин – Липовка; 4й, выйдя долиной реки Иловли во фланг и тыл неприятельских позиций, угрожал непосредственно Камышину. К противнику все время продолжали подходить свежие части. Я приказал 2му корпусу выдвинуться из моего резерва на присоединение к 1му. Части 2го корпуса начали 6го июля сосредотачиваться в Балыклее.
К вечеру 11го июля части армии, проведя перегруппировку, заняли исходное для атаки положение. Атака была назначена на рассвете 12го июля. Войскам ставилась задача: атаковать и разбить противника, стремясь прижать его к реке Волге и постараться овладеть Камышином. Войска расположились: 1й корпус – против укрепленной позиции противника, тянувшейся от берега Волги через Варкин, Щепкин на Липовку. 2й корпус у Балыклеи, 4й корпус на правом берегу Иловли на фронте Рыбинское – Романов, уступом впереди левого фланга 1го корпуса.