Лицо Хуаниты слегка запылало, глаза словно увеличились.
— Вот как? — отрывисто бросила она.
Я переступил через порог и оказался в гостиной, Хоук последовал за мной, прикрыв за собой дверь.
— Соседи дома, — поторопилась сообщить Хуанита.
— Вот черт! — как бы расстроился Хоук.
Глаза Хуаниты забегали: скользнут по Хоуку — и в сторону, скользнут — и в сторону, лицо продолжало рдеть нервным румянцем.
— Присядем? — предложил я.
Хуанита посмотрела на меня:
— Да, конечно. Садитесь.
Я сел в обтянутое твидом кресло с деревянными закругленными подлокотниками. Хуанита стояла в арке, ведущей в столовую. Хоук прислонился спиной к двери, держа ружье дулом вниз.
— Что это за ружье? — спросила Хуанита.
— "Смит-и-вессон", — ответил Хоук. — Помповое ружье. Двенадцатый калибр, заряжается четырьмя патронами сразу.
— Я долго ломал голову, но так и не смог понять... — Я смотрел на Хуаниту — она на меня. — Если вы так восхищены Фелипе Эстэвой, зачем вам было говорить, что его жена спала с Вальдесом, тем самым сразу наводя меня на Эстэву?
Хуанита взяла с верхней полки дешевой еловой этажерки пачку сигарет и закурила.
— И еще одно я не смог объяснить: когда я спросил вас, спали ли вы с Вальдесом, вы посмотрели на меня так, будто проглотили бейсбольный мячик, а затем скрылись за дверью женского туалета, оставив меня в одиночестве.
— Хотите кофе? — спросила Хуанита. — У меня растворимый.
— Нет, спасибо. Пытаюсь держать себя на одной чашке в день, — сказал я.
Хоук молча мотнул головой.
Все помолчали. Через стенку из соседней квартиры доносился слабый звук работающего телевизора.
— А теперь я узнаю, что с Эмми Эстэвой спал Бейли Роджерс.
Хуанита глубоко затянулась, задержала дым и выпустила через нос. Она молчала.
— И еще я узнаю, что вам это было известно.
Лицо Хуаниты пылало.
— Так как его жена обратилась к вам за помощью и обсуждала с вами свои семейные проблемы. Она рассказала вам, что Бейли куплен Эстэвой и что он спит с его женой Эмми.
Хуанита снова затянулась — у сигареты вырос длинный пепельный хвост. Казалось, она ушла в себя, но ее темные глаза были широко раскрыты.
— И что из этого следует? — раздался ее голос, как из глубокой мертвой шахты.
— А то, что у вашей пациентки убили и мужа и ребенка. А уитонские легавые собираются прикончить меня. Пора делиться секретами.
Хуанита заскользила глазами по комнате. Ссутулив плечи и обхватив себя левой рукой, она вцепилась в локоть правой, державшей сигарету всего в дюйме ото рта, но, видимо, напрочь позабытую, дым тонкой струйкой вился вверх, к грязному потолку комнаты. Она переводила взгляд с Хоука на меня и с меня на Хоука.
— Кому вы рассказывали об этом, Хуанита? — спросил ее Хоук.
Его голос прозвучал мягко, но это не сработало. Глаза Хуаниты вновь скользнули по мне.
— Вы рассказали Эстэве? — спросил я.
Сигарета обожгла ей пальцы, она, вздрогнув, выронила ее на пол и раздавила ногой.
— Вы сообщили Эстэве, что шеф полиции трахает его жену, — сказал Хоук.
— И Эстэва убил его, — сказал я.
— И получается вроде того, что это вы его сами убили.
Хуанита покачала головой, скорее отвергая обвинения и не соглашаясь с тем, в чем ее обвиняют.
— Вы рассказали Эстэве, — повторил я.
Снегопад прекратился, по крайней мере, на время. За окном убогой комнаты Хуаниты не кружилась на ветру ни одна снежинка. Хуанита вытащила из пачки еще одну сигарету и прикурила. Затянувшись и выпустив дым, она посмотрела на кончик сигареты и положила спичку в пепельницу.
— Сначала не ему, — сказала она.
— Кому?
Она еще крепче вжала в себя правый локоть.
— Эрику, — прозвучало еле слышно.
Я едва понял ее.
— Вальдесу?
— Да.
Я ждал.
— Мы... Мы были... близки. И...