Корнелиусрешил обойтиусадьбузадами, вдоль глухой стены -- недля
дела,а так, ради моциона. Возвращаться в залу, чтоб смотреть, как Галицкий
щекочет усами ушко Александры Артамоновны, было невмочь.
Ночь выдалась ясная -- при луне, при звездах. ФонДорн шел, поглядывая
в вечное небо, вздыхал. Рукуна всякий случай держал за пазухой, на рукояти
пистоли.
Вдруг из темноты, где ограда церкви Святого Николая, донеслась возня, а
потом, конечно, и крик: "Караул! Убивают!".
Корнелиус покачал головой,развернулся идти обратно. Кричинекричи,
уличныйкараул неприбежит--имтоже жить охота.После,когдавопли
умолкнут, -- вот тогда подойдут.Если не до смерти убили, отведут в земскую
избу. Если до смерти, увезут на Чертолье, в убогий дом. А издворов спасать
убиваемогоникто не сунется,в Москветакоене заведено. Малотого, что
самого зарезать могут, такеще потом на разбирательстве в Разбойном приказе
умучают: кто таков, да зачем не в свое дело лез -- может, сам вор.
Ну их, московитов, пусть режут друг друга на здоровье.
Но тут вдруг от нехорошего места донеслось по-немецки:
-- Hilfe! Hilfe!
Этоужебылодругоедело.Европейца,тем болеесоотечественника,
бросать в беде нельзя.
ФонДорнтриждыкоротко дунулвсвисток,подзываясвоих,асам
дожидаться не стал, побежал на шум.
Обогнул ограду, увидел фонари на снегу -- один погас, второй еще горел.
Рядомдванеподвижныхтеласраскинутымируками. Кричалиоттуда,где
сгущалась тьма. Капитан сощурил глаза и разглядел две черные фигуры, которые
тащили волоком кого-то упирающегося и жалобно кричащего.
И снова:
-- Караул! Hilfe!
Так ведь иголос знакомый! Теперь, вблизи, Корнелиус узнал --этоже
герр Вальзер. Тем более: грех и даже преступление невыручитьматфеевского
гостя.
-- Стой! -- бешено заорал фонДорн, выхватываяпистоль -- шведскую, с
колесным замком.
Один вчерномобернулся-- забелелокруглоепятнолица. Корнелиус
пальнул, IT разбойник опрокинулся на спину.
Выхватил шпагу, кинулся на второго, а лекарю крикнул по-немецки:
-- Герр Вальзер, в сторону!
Тот проворно отполз на четвереньках.
Тать в длинном черном одеянии(даэто ряса, он был переодет монахом!)
выхватил прямой, широкий тесак, но где ему, увальню,было тягаться с лучшим
клинком прежнего Вюртембергского полка. Первымже выпадом фон Дорн проткнул
негодяя насквозь.
Оказывается,бандитовбылонедвое, а трое. Третий--высокий,в
остроконечном клобуке -- стоял немногов стороне,засунув руки в рукава, и
не двигался. Видно,перетрусил.Лица было не видно -- лишь силуэт, так как
луна светила ночному вору в спину.
--Падинаколени,блуднинсын!--страшнымголосомпотребовал
Корнелиус и взмахнул окровавленной шпагой.