– Он был для вас авторитетом?
Конечно был, еще бы! Лет на пять старше и несравненно хитроумнее, Красовский бесспорно подчинил Мезиса своему влиянию и увлек перспективой сказочного богатства.
– Вы доверяли суждениям Красовского? – повторил Раупс, видоизменив формулировку.
Так естественно было ухватиться за возможность хоть чем-то оправдать себя: да, поддался влиянию Красовского, он втянул, соблазнил. И это не противоречило бы истине. Но Мезис уловил скрытый смысл вопроса и не принял «подсказки» следователя.
– Винить некого. Только себя, – ответил он после тяжкого раздумья.
Судьба Мезиса до ужаса проста и примитивна. Мы и рады бы проанализировать его психологию, определить этапы деградации личности, но в этом просто нужды нет – весь путь Владимира Мезиса к преступлению чуть ли не целиком укладывается в один глагол«Пил». Непрерывно пил с детства и до того дня, как взял в руки вилы.
По-настоящему он протрезвел только за решеткой. И тут в голове его медленно заворочались мысли. О жизни. О смерти. О том, что он человек. И о том, почему поступил бесчеловечно…
И вот с одной стороны был Инар Карпов. Его дети, жена, мать. Трагедия. С другой – Владимир Мезис. Тоже трагедия. Конечно, трагедии несравнимые, несопоставимые, спору нет. И все-таки!.. Сколько бы мы ни твердили себе, что Мезис злодей, убийца, все равно его было жаль. Возможно, кого-то это удивит, даже разгневает. Но кто-то и поймет нас, прочтя выдержки из последних допросов Мезиса и Красовского.
– Как вы полагаете, почему Красовский выбрал в сообщники именно вас?
– Ну… все-таки он у нас бывал… Видимо, доверял мне…
– Красовский, почему вы выбрали в соучастники Мезиса?
– Я хотел один на это дело решиться… Как раз уже решил… Собственно говоря, не решился, а так у меня мысли крутились. Потом смотрю, он что-то так, не работает, от милиции скрывается. В смысле, не скрывается, но так… Да просто я его мало знал и, как говорится, знал, что он на все способен, что ли, или как бы выразиться…
– Мало знали, но знали, что на все способен… Откуда у вас такая жестокость, с которой вы убивали Карпова?
Вопрос не задевает Красовского даже «по касательной».
– Ну… это все стихийно, случайно получилось. Вот. И невольно. Так я это подразумевал. Так…
– Объясните, Мезис, откуда у вас та жестокость, с которой вы убивали Карпова?
Мезис молчит. Долго молчит, весь ушел в себя. И вдруг, подняв глаза, как открытие:
– Все-таки не так просто убить человека… Как я себя знаю, я жестокостью никогда не отличался. Я отличаюсь жестокостью, только когда в пьяном состоянии. Но и тут до такой степени никогда… – Сухое подавленное рыдание. – Тут, видно, капля за каплей, конечно, и набралось… Не могу объяснить… Эти пьянки. Да, наверно, пьянки.
– Что вы можете сказать о Красовском?
– Интересный человек был…
– Почему вы говорите «был»?
Что тут ответишь? «Потому что его скоро расстреляют, и меня тоже»? Язык не поворачивается. Мезис говорит другое, на горькой и звонкой ноте:
– Я тоже, может, был интересный человек!..
– Как вы можете охарактеризовать Мезиса?
Бегающие глазки Красовского останавливаются, он смотрит в сторону (не ведал, что прямо в объектив), и взгляд приобретает высокомерное выражение.
– Как охарактеризовать? Что для дома, для родины, как говорится, для людей полезного, мне кажется, он ничего не приносил и не принес бы. Так кажется. Это я всю жизнь работал фактически…
– Красовский говорит, что вы не могли для людей и для родины ничего дать и не дали.
Мезис напрягается, словно превозмогая боль. Согласиться, что ты с рождения, изначально не был способен ни на что доброе?
– То, что я не дал, – да… Но почему я не мог дать?!
– Как вы относитесь к тому, что совершили, Красовский?
– Что это же никуда не годится, ясное дело. Это самое, что ни есть… особенно в наше время.
(После допросов Красовский придирчиво слушал запись своих показаний.