«И когда только начала называть его милым, думала я с нежной улыбкой. Так и напрашивался, чтобы и своим его прозвала!»
Душу ярким пламенем обжигали бесчисленные вопросы, ни один из которых я так и не сумела озвучить вслух, сохранив в лице ледяную стойкость. Этому научил меня Кёджуро быть терпеливой, не спрашивать лишний раз, чтобы потом не пожалеть, а так хотелось! Сладостно манило разузнать, кем же был мужчина на самом деле, да так боязно одновременно словами не передать! Я тешила себя отчаянными надеждами: может, он такой же, как и я повелитель дверей? Или обычный человек, в чьи владения я вторгалась без позволения человек, но всё-таки живой! Интересно, помнил ли он наши встречи, вырываясь из объятий сновидений?
«Настоящий я, настоящий, живее всех других!» бесчисленное количество раз твердил Санеми, этот кактус, гордо задирая нос.
Жил, дышал, раздражал людей и доводил их до посинения
своими колючими выходками. На фоне всего этого умудрялся и жаловаться видите ли, когда просыпался, то никак не мог вспомнить ни моего лица, ни имени, вообще ничего. Сам забыл, разозлился, потряс кактусовым цветком на макушке, но виноватой оказалась я! Амнезия отступала, стоило негоднику вновь окунуться с головой в навязчивые грёзы а Кёджуро? Что происходило у него в голове? Интересно, как он жил по ту сторону были ли у него друзья, семья или
Отныне могла я только терзать себя догадками. Сожаление властвовало и давило совершенно беспощадно и дико! Всё, что я могла это молиться божествам загадочных грёз, чтобы встречи длились как можно дольше и не прекращались. Но невидимые властелины сновидений, словно играясь со мной и моим тревожным сердцем, делали сладостные мгновения бесправно короткими, мимолётными и такими редкими. Мне оставалось запастись терпением, бессильно смотреть и наблюдать, как родные, яркие черты лица Кёджуро маняще оставались близко и так далеко одновременно. Казалось, прикоснулась бы я рукой к золотистой волне его волос, ощутила бы под пальцами приятную мягкость и пушистость, словно поглаживала ласковые вечерние облака. Однако, суровые грёзы оставались непоколебимы и жестоки приходилось наслаждаться моментом уныло со стороны.
Как, например, сейчас. Это был очередной жестокий сон.
Ты словно солнце. Я горько улыбнулась, понимая, что осталась неуслышанной. Липкая жалость зашевелилась на дне души, и я поджала губы. Такой манящий, тёплый и недостижимый. Сердце заколотилось чаще от порывистого желания быть понятой и согретой, и я с нежностью окинула взглядом молчаливый силуэт мужчины. Спрятавшись в тени подсолнухов, Кёджуро блаженно запрокинул голову, устремив взгляд к небу, наблюдая за тем, как лениво ползли редкие, пушистые облака. Я ещё какое-то время любовалась его неизменной, сияющей улыбкой, а потом из моих уст покатились откровения. Спасибо за каждую встречу и искренние слова. Маленькая буря поселилась внутри меня и неприятно громыхнула, я содрогнулась и низко опустила голову, ощутив, как каждая частичка меня мучительно сгорала дотла. За всё Отчаяние затянулось клубком под рёбрами, заскреблось и долго, протяжно завыло. Взглянул бы на меня милый Кёджуро, улыбнулся с привычной лучезарностью, вся бы тьма отошла на второй план.
«Всё готова отдать, променять самые прекрасные миры на то, чтобы Кёджуро вновь меня позвал по имени! с содроганием думала я, слёзы градом понеслись по щекам, обжигая подбородок и губы, спадая на худые ноги. Почему я стала такой ненасытной? Почему этих коротких, безмолвных встреч с каждым разом становится мало? размышляла я и понимала, что ответ уже давно расцвёл в тревожном, беспокойном сердце».
Чувства мои, столь яркие и обжигающие, были далеко не дружескими. За отчаянно короткий миг одинокий цветок нашёл путь к своему солнцу, без которого жизнь казалась уже невыносимой.
Была бы моя воля любовалась и дальше местными окрестностями и милым спутником. К несчастью, у судьбы и грёз были иные планы на счастливых. Сладостный и бесценный миг разбил резкий, приторный голосок, растянувшийся долгими нотами:
Как романтично!
Я похолодела, словно тотчас некто иной облил меня ледяной водой, резко обернулась на звук и неосознанно развела руки в стороны, растопырив пальцы звездой. Всего в метре от меня, подставив острое, серое лицо лучам солнца, нежился в траве костлявый мальчишка, и был он настолько тощим и болезненным, что мог сломаться от лёгкого дуновения ветра в любое время. Ноги и руки его казались короткими и слабыми, едва выглядывая из-под большой, мешковатой одежды цвета ликориса. Он смотрел на меня долго и внимательно пустыми и безжизненными глазами, словно принимал в голове важное для себя решение. Его тонкие, потрескавшиеся губы слабо тянулись в кривой улыбке, от которой у меня стремительно замораживались руки и сердце. Кёджуро, не обративший на нас внимание, бодро подорвался на месте и уверенно последовал в неизвестном направлении, исчезнув в объятиях густых рядов деревьев. Я разочарованно вздохнула, проводив мужчину унылым взглядом, но не шелохнулась.
Кажется, я помешал вам! ахнул мальчишка, когда я вновь к нему повернулась. Каюсь! печально заговорил он, накрыв глаза ладонью, и я сморщилась от нескрываемой фальши в его голосе. Не последуешь за своим принцем? лукаво протянул он и посмотрел на меня странным, хищным взглядом, словно оценивал.