Хафтиз, еще толком не сообразив, что делает, шагнул следом,
закрывая спину Вейне от чужих глаз.
Кхетаан тенНихио[1]*, имя было вроде то, а вроде и не то. Как-то так его Эйт произнес Вздумай Хаф повторить у него бы язык в зубах застрял, а у этого так легко вышло, как дышать.
Главный охраны, разговаривавший с двумя другими наемниками, резко замолчал, так же нечеловечески стремительно развернулся и Хафтиз ожидал от приятеля чего угодно, вплоть до обнаженных мечей и крови веером из рассеченного горла тенНихо, но никак не блаженной дурашливой физиономии, которой Вейне его на холме встречал.
Куда прикажешь встать, старший?
Опоздал, значит место твое позади всех, Эйт. Имя произнес, будто плюнул. Ты и Хафтиз замыкающие.
Ты как всегда заботлив, старший, как отец родной, осклабился Вейне и мазнул оттопыренным пальцем под кадыком, не то подлезшую под воротник белобрысую прядь убрать, не то по горлу провел, будто намекая на что.
И Кетана этот намек выбесил. Было видно по глазам, таким же чуть вздернутым внешними уголками к вискам, как у Вейне, только черным. И Хафа поразило насколько эти двое похожи. Разные совершенно, но вот же Глаза, стиснутые зубы, осанка и то, как они двигаются. И то, как смотрят. Будто поперек стремнины навалило камней и только вопрос времени, когда поток воды сметет преграду. В голове карусель, и все еще звенит. Он знал о магии мало, но достаточно для того, чтобы понимать, что иногда она звучит. Хафтиз сглотнул, пытаясь избавиться от мерзкого звука. Этот визит в Ллотин принес слишком много открытий. И стоит подумать, что с неудобным знанием делать. Но то, что молчать определенно.
Капля крови на договор от Эйта и напутствие идти в зад обоза от Кетана.
Вейне, одарив старшего еще одной дурной улыбкой, забрал свой экземпляр, сунул бумагу за пазуху и пошел, оглаживая руками выступы на поясе, насвистывая под нос какой-то скабрезный мотивчик. Потом остановился и свернул к кустам.
Эйт? Ты куда? окликнул его Хафтиз, поводья обеих лошадей были у него, что сильно снижало маневренность.
Пойду отолью.
Погоди, я с тобой.
Штаны мне подержишь? мерзко ухмыльнулся Вейне, оборачиваясь. Выдохнул, провез ладонью по лицу вверх-вниз, словно стирая гадкую гримасу, и сказал спокойно: Хаф, ты достал, никуда я не денусь, я договор подписал, мне правда надо. Ну Вот Хочешь, кейтару возьми мою и вещи, если не веришь? К крайней телеге иди, я быстро.
С этой стороны городской стены полно было кустов и молодого подроста, куда Эйт вломился лосем, прошел так пару метров, а дальше ни одна веточка рядом не щелкнула. Ему действительно было необходимо избавиться кое от чего, но вовсе не от того, о чем он сказал напарнику.
Избыток силы лишал равновесия. Вейне так привык к крохам, что сейчас чувствовал себя, словно надышался дурной травы. Это было очень плохо, учитывая присутствие такого раздражающего фактора, как Кетан. Чистокровный элтаре, старший сын убитого позорной смертью опального Таанаррена из дома Оникса, Палач, пытавший и оборвавший жизнь светлого принца Илленвела тенТьерт. После гибели отца и падения дома Оникса последний тенНихио скрылся в людских землях и долгое время о нем ничего не было известно, пока лет двадцать назад Эйт случайно не встретил элтаре в столице княжества. Пьяный в туман Кхетаан заплетающимся языком, перемежая людскую речь с элфиенриа, похвалялся такой же невменяемой трактирной девке, как резал на части наследника Светоча, и как тот выл от боли сквозь стиснутые челюсти, дрожал и пускал алые пузыри, когда ему обнажили ребра, чтобы проверить, правда ли у мужей дома Терновника вместо сердца кусок мрамора.
Какая сила удержала тогда его руку, Вейне не знал. И удерживала еще несколько раз при каждой новой встрече. Видимо, точно та же, что мешала бывшему Палачу элтаре обнажить и свой скаш.
Значит, так было нужно.
Эйт потоптался на месте и пролез дальше в совсем уж густой кустарник. Там, порывшись в потайном кармашке в поясе, скрытом за одной из пластин, достал один за другим два тусклых зеленоватых камня, сжал в кулаке, подышал, настраиваясь и освобождая голову от лишнего, и представил, как ветер течет из него в пустые накопители.
Спустя какое-то время все вернулось в прежнюю колею: навалилась привычная тускловатая скука, промозглый весенний холод пробрался под рубашку и разогнал по коже пупырышки, и ногам в сырых сапогах сделалось зябко. Зато в ладони было два мягко теплящихся камешка. Целое состояние. Эйт знал, где и кому их можно продать. Помнил всех, кому когда-либо продавал, и ни разу не ходил дважды к одному и тому же торговцу чудесами, как называли тайных перекупщиков действующих артефактов и накопителей. Чудеса по теперешним временам были
вещью опасной и строго наказуемой.
Вейне возвращался, отгоняя назойливую мысль бросить все и податься в Ведере самостоятельно. Но нормальной лошади не было, а выделенная долго не выдержит. И именно лошади заставили его задержаться. Три жеребца и кобыла, серебристо-серые, как туман на рассвете. Незнающий мог бы принять их за чистокровных, но глаза безошибочно различили более темную у храпа и на ногах шкуру, желтоватую гриву и хвост. Ему ли не знать досконально, как выглядят Стражьи скакуны, не один час он по юности в конюшнях провел. И все равно хороши. Желание начхать на обязательства усилилось и переросло в уверенность сразу же, как только Эйт развернул прилагающийся к договору маршрут. Так сосредоточился, удерживая разошедшуюся силу, что подписывал, не глядя.