Уже проснулся? Чудесно! Пойдем скорее к столу, наверняка тебя уже обыскались и давно ждут дома, радушно пригласила женщина, тепло улыбаясь, а Эгану хотелось выругаться и ударить кулаком в стену, ведь он прекрасно понимал, что с его возвращением нежная мечта регента о смерти ненужного мальчишки разобьется, как кусок стекла.
Эган наскоро поел за пустым столом и уже через полчаса шел по мрачноватым коридорам к выходу в сопровождении Антеи, а когда вышел, не сдержал восторженного вздоха: вместо покосившегося домишки перед ним выросло громадное, сияющее чистотой и изяществом точных линий богатое поместье, окруженное зимним садом. Стройные деревья тянулись к занавешенным панорамным окнам и едва поскрипывали на морозе, резные скамейки, припорошенные за ночь, тянулись легким черным кружевом, и прямо из колючего сухого снега к пылающему рассветному небу неведомым образом тянулись нежные белые розы, благоухающие ароматами, словно в жаркий летний день. Увидел Эган и наряженную в шубку из горностаевого меха девочку лет десяти, кудрявую и зеленоглазую, словно юная русалка. Она увлеченно топталась по снегу и срезала ножницами увядшие цветы, бросая их в плетеную корзину у ног. С щелчком срезав очередную розу, она радушно и по-детски наивно улыбнулась, попросила незнакомого ей парня наклониться и приколола к его плащу распустившийся бутон. Бастард поцеловал ее крохотную ручку в пушистой варежке, вызвав очередную наивную улыбочку.
А потом он услышал низкий громкий лай и рухнул в сугроб под весом беснующейся от радости лохматой Пурги, которая,
в отличие от регента Варезе и всей его свиты, уж точно тосковала по юному Кунице. Девочка рассмеялась и повисла на шее собаки.
Парня уже ждал запряженный конь черный, словно беззвездная полночь, и лоснящийся роскошным блеском. Животное удерживал коренастый седобородый мужчина, щурящий на свету подслеповатые глаза и всем видом выражающий свое крайнее недовольство. Эган без труда запрыгнул в седло, натянул поводья, почувствовал безупречную чувствительность коня, танцующего на снегу от каждого движения всадника, словно морской демон. Он заметил, что одно из окон не закрыто шторами. С высоты второго этажа за ним наблюдал тот самый мужчина, что нашел его этой ночью в собственном поместье. Бастард пристыжено отвел взгляд и улыбнулся слугам. Сердце шумно стучало в груди.
Спасибо за помощь, склонил он голову. Кажется, благодаря вам мне посчастливилось избежать страшной смерти на морозе. Смогу ли я когда-нибудь еще увидеть вашего господина? Я совсем не успел поблагодарить его.
Молись, чтобы этого никогда не случилось, сынок, буркнул коренастый, а хозяин поместья, стоило Эгану снова поднять взгляд, поспешно закрыл темные шторы и исчез, словно иллюзия.
Комментарий к Глава первая: «Княжеская охота»
* в эпиграфе песня Тэм Гринхилл «Начало пути».
* Вервольф он же вервульф, ликантроп, волколак. Человек, временно наделенный способностью превращаться в волка (на ранних стадиях ликантропии), либо уже регулярно принимающий звериный облик.
* Блуждающие огоньки они же спанки, они же блудички, «свечи покойника», плюс еще с десяток вариаций названия. Чаще всего, особенно в славянской традиции, огоньки считаются душами покойников. Чем чище свет, тем безгрешнее душа умершего. Бывает, что огоньки приводят человека на смерть, но иногда они помогают отыскать верный путь, чем я и пользуюсь в этой главе. Как и большинство духов, нуждаются в благодарности за помощь.
========== Глава вторая: «Белое наваждение» ==========
«Проклят всеми и везде,
Мое имя позабыто,
Нет приюта мне нигде,
Двери для меня закрыты»*
Вороной конь безошибочно выбирал путь и быстро вез Эгана прочь из леса, однако сколько бы парень ни пытался запомнить дорогу и как-то сориентироваться, у него не выходило ровным счетом ничего. Деревья казались ему совершенно одинаковыми; полотно снега надежно спрятало витиеватые тропинки. Прогнившие пни и камни, обросшие голубым мхом, накрыло льдисто-холодным одеялом, слепящим глаза в рассветном огне. Эган знал одно: к зачарованному поместью его могут вывести лишь духи или сам хозяин. Хозяин, даже не назвавший своего имени.
«Благородный господин» гласили аккуратные письмена на желтизне чуть смятой бумаги.
Парень горько вздохнул и коснулся пальцами белоснежной розы, приколотой к тонкому плащу. А на что он, в конце концов, надеялся? На то, что не представившийся принц из приторно-сладких девичьих сказок, молодой щёголь, поражающий холодной красотой, прыгнет на коня с мечом в руке и поскачет убивать за него чудовищ? Этих монстров в лице жестокого регента и его свиты, едва завидев незваного гостя? Что спрячет от всех глаз мира в поместье, которое не найдет и свора княжеских псов? Эгану стоило быть благодарным тому человеку хотя бы за то, что он позволил остаться на ночь и дал возможность выйти из леса живым. Не упрекнул. Не обвинил. Не отпустил в его адрес ни одной злой шутки. Даже не назвал безродным щенком, как это любил делать мрачный Киран Варезе. Он не сделал ему ничего плохого; проявил интерес, предоставив одну из лучших комнат, пропахшую нежными розами, и задержавшись у окна.