Чародейка, оправив ткань малахитового платья, прошагала вперед. Здесь почти ничего не изменилось за несколько лет: та же старая кровать, та же волчья шкура на стене и висящий на гвоздике летний плащик, напитавшийся душной пылью. Тот же заваленный хламом стол. На нем, кажется, можно найти что угодно: наконечники стрел, перья хвостовиков, пустые бутылки и сморщенные поздние яблоки; охотничий нож и обрезки веревки, книги в старинных переплетах, короткие записки, малозначительные подарки от бесконечных воздыхателей. На пяти сложенных томах истории Северной империи стояла тяжелая бронзовая вазочка с белоснежной розой, уронившей на стол почти все засохшие лепестки. Ирида усмехнулась. Она знала лишь одного человека, растившего эти нежные цветы круглый год в знойные лета и лютые зимы.
Именно его лицо Чайка и увидела, когда опустила взгляд на желтеющий пергамент. Она тихо ахнула, когда перевернула листок. Затем еще. Еще и еще. Снова. Раз за разом. Она узнавала в рисунках Ореля обманчиво бесстрастного и равнодушного, темноволосого, статного. Узнавала некромантские розы и гобелены с танцующими скелетами, призрачного коня, неугомонных котов Шута и Чуму. С последнего наброска на Ириду смотрели жестокие глаза Серебряного Лиса, выведенные рукой Куницы, и от их реалистичности, от их почти физического безразличия и могильного холода по ее коже пробежал легкий озноб.
Чайка лишь выполняла одно из многих поручений Кирана. Она посматривала за тем, чем занимался Эган и от кого получал письма, но на этот раз среди оставшихся бумаг не нашлось ничего более существенного, чем пара малозначительных записок от купеческого сына. Ирида уже в третий раз листала рисунки бастарда и снова поражалась тому, что все они были посвящены лишь одному человеку, о котором она, к сожалению или счастью, знала больше, чем стоило бы. Нет, об этом Киран никогда не пронюхает, не по ее воле! Иначе мальчика попросту сживут с белого света. Ему и без того тяжело приходится после смерти отца Она слишком часто оказывалась случайной свидетельницей его горьких, скрытых от всего мира слез. А ведь Куница находил в себе силы так тепло и искренне улыбаться изо дня в день!
Мальчик мой, угораздило же тебя, чувствуя влагу на щеках, произнесла чуть слышно Блайс, складывая один из рисунков и пряча его в безупречно-малахитовой ткани роскошного платья. Из всех мужчин княжества ты потащился за бесчувственным и принципиальным некромантом Знал бы ты только, кого запускаешь в собственное сердце, Эган. Знал бы ты, сколько боли причинит тебе влечение за Орелем
***
Не хотел я, чтобы это утро наступало, низко пробормотал Орель, едва раскрыв глаза и разомкнув сухие спёкшиеся губы. Видят Боги, не хотел.
Он напрягся всем своим обнаженным телом, чувствуя слабость и ноющую боль в каждой клеточке. Запустил пальцы, унизанные кольцами из белого золота, в гриву растрепанных каштановых волос, вновь пытаясь собрать вьющееся безумие в низкий хвост. Некромант с большим трудом заставил себя сесть в кровати и дотянуться до халата из черного шелка, безбожно скомканного, оказавшегося ночью на полу и занятого теперь Шутом. Согнанный кот недовольно фыркнул и, демонстративно подергав хвостом, поспешно покинул комнату, отворив дверь пушистой лапой. Орель вымученно простонал. Скосил взгляд на белую мальчишескую спину, заклейменную багровыми пятнами. В комнате было душно и жарко. Стоял кисловато-горький запах выдержанного вина, пота, шалфея и пихты.
Некромант коснулся теплой и мягкой кожи паренька, в который раз поражаясь тому, сколь живо пламя юности в телах этих безымянных ребят с наивным взглядом и грязными мыслями. Он не намерен был продолжать то, что началось поздним вечером у пылающего камина, достигло апогея в какой-то из комнат на полпути к спальне и завершилось здесь, на кровати, там же, где и всегда.
Орель действительно не знал, кто на этот раз лежит на кроличьих мехах, на мятом безобразии простыней. А еще он не скрывал того, что это действительно беспокоит его в последнюю очередь.
Просыпайся, небрежно произнес Белькастро, толкая сонного мальчишку в плечо. Через пару минут пойдешь за Антеей. Она заплатит.
Тот кивнул и, не сказав ни слова, принялся за одежду, валяющуюся грудой на тяжелом стуле с резными ножками, напоминающими скелетов. Орель лишь зевнул и поторопил мальчика, решительно собираясь избавиться от его присутствия. Морозный воздух из раскрывшегося по щелчку тонких пальцев окна выветривал воспоминания о ночи, пропахшей разгоряченной кожей и крепким вином.
Антея действительно явилась очень скоро и раздосадовано покачала головой, отмечая, что ее и Фабьен ждет долгий день стирки хозяйской постели, а очередному мальчишке, усмирявшему пыл некроманта, едва-едва исполнилось шестнадцать. И хотя его никто не принуждал, не заставлял приходить в это поместье и делать то, что прикажет Белькастро, Антее ужасно не нравились пристрастия хозяина, в последние годы зачастившего с подобными развлечениями весьма противоречивого характера.
Пусть Ханс приготовит Призрака, бросил Орель, усаживаясь перед старинным зеркалом в изысканной оправе. Сегодня ночью не ждите меня.