Заметив на себе взгляд ее полных слез глаз, он поцеловал ей руку.
Все будет хорошо, Юлия. Вам нельзя волноваться...
В этот воскресный вечер в гостиной квартиры Зарецкого было оживленно. В последние два года такие собрания в доме старого профессора стали традицией. Раз в неделю, в субботу или воскресенье, радушный хозяин принимал коллег по увлечению местных нумизматов. Сначала их было пятеро, но со временем осталось трое: Владимир Константинович Барабанов, Игорь Павлович Мезенцев и Виталий Николаевич Петрунин страстные нумизматы, обладатели довольно приличных коллекций, в их коллекциях было немало редких монет. Всех их влекла сюда возможность полюбоваться ценнейшим собранием монет Зарецкого, получить высококвалифицированную консультацию, а иногда, воспользовавшись добротой хозяина, совершить выгодный обмен или, еще лучше, получить безвозмездно старинную монету.
Итак, Александр Васильевич, вы утверждаете, что ценность коллекции определяется не ее стоимостью. Я правильно вас понял? Барабанов улыбнулся. Ну, разумеется, вы хотите сказать исторической значимостью?
Ошибаетесь, Владимир Константинович, хитро прищурился Зарецкий. Историческая значимость понятие, производное от ценности. Может, Виталий Николаевич придет вам на помощь? повернулся профессор к Петрунину.
Системностью и полнотой собирания монет, не задумываясь, ответил тот.
Ну, а вы, Игорь Павлович, как полагаете? обращение Зарецкого свидетельствовало о том, что и Петрунину не удалось правильно ответить на вопрос.
Возрастом монет, неуверенно предположил Мезенцев и с нескрываемым любопытством ждал реакции профессора.
Должен всех вас огорчить: правильно ответить никто не смог. Александр Васильевич сделал небольшую паузу. Ценность любой коллекции в целом и каждой монеты в отдельности обусловлена их подлинностью.
Ну, это само собой разумеется, разочарованно протянул Барабанов.
А известно ли вам, что фальшивомонетчики активно действовали еще в античном мире, и в последние годы с помощью нейтронно-активационного анализа удалось установить, что значительную, я подчеркиваю значительную, долю музейных собраний составляют старинные подделки римских монет. И сегодня туристам, осматривающим исторические памятники Рима, подозрительные личности предлагают купить монеты, отчеканенные при Юлии Цезаре или Нероне. Подавляющее большинство такого рода «сувениров» подделки, зачастую довольно искусные.
Вы хотите сказать, что фальшивомонетчики появились сразу же, как только началась чеканка государственных монет? спросил Петрунин.
Я хочу сказать, что фальшивомонетчики появились
одновременно с появлением денег, уточнил профессор.
Я где-то читал, что первые монеты стали чеканить в Древней Греции. Это правда? поинтересовался Мезенцев.
Последние исследования позволяют утверждать, что не верен вывод отца исторической науки Геродота о том, что первые золотые и серебряные монеты выбил и отчеканил легендарный цезарь Крез, богатство которого было фантастическим. Крез в VI веке до нашей эры правил Лидией античное государство на берегу Эгейского моря. Я сейчас пойду приготовлю кофе.
Профессор встал, высокий, стройный, легкими шагами направился в кухню и через минуту-другую он вынес на подносе кофейник и крошечные чашечки из сандалового дерева. Разливая кофе, он продолжал:
Первые монеты появились действительно в Лидии, но только гораздо раньше, где-то на рубеже восьмого и седьмого веков до нашей эры.
Итак, мы можем считать Лидию родиной монет? Петрунин допил кофе и осторожно поставил чашку на край журнального столика. Ну, а где родина фальшивомонетчиков?
Там же, Виталий Николаевич, ибо именно в этой стране был изобретен надежный способ проверки содержания золота или серебра в монетах, ответил хозяин.
Позвольте, Александр Васильевич, но каким образом в то время, на заре цивилизации, можно было отличить подделку от подлинного? удивился Барабанов.
Представьте себе. Как все гениальное, это оказалось делом простым. С этой целью стали использовать добываемый только в Лидии черный сланец лидит. Проверка осуществлялась следующим образом: кусок лидита шлифовался, испытываемую монету тщательно протирали оливковым маслом и проводили ею черту на гладкой поверхности лидита. Рядом наносили черту «эталонной» монеты. Сравнивая цвета полос, определяли подлинность монеты.
...Позавчера на лекции он говорил студентам: «Я часто думаю о том, как было бы хорошо, если бы с помощью цветной шкалы лидита мы могли определять качества человека. Представляете, провел человек пальцем по сланцу, осталась красная полоса мужество, голубая благородство, белая доброта, серая жадность, коричневая трусость. Возьмите каждый из вас в самостоятельную жизнь этот драгоценный сланец, чтобы в любой момент вы могли проверить себя. Старайтесь вести себя таким образом, чтобы ваши поступки оставляли на шкале только яркие и светлые полосы...»
Простите, прервал воспоминания профессора Мезенцев, но вы только что говорили о массе подделок, которые выявляются лишь сейчас. Почему же лидит не использовался широко в то время?
В средние века в Европе он был почти неизвестен, объяснил профессор. Италия, Франция, Голландия не поддерживали экономических связей с Оттоманской империей, в состав которой вошла Лидия. Поэтому европейские страны не располагали надежным способом проверки подлинности монет, что в свою очередь способствовало активизации фальшивомонетчиков, несмотря на ужесточение карательных мер против них. Достаточно сказать, что в бухгалтерских книгах немецких монетных дворов существовала специальная статья расходов на сооружение печей для сжигания фальшивомонетчиков. Во Франции и Голландии тоже имелись способы расправы с ними. А если уж говорить о временах инквизиции, когда основным постулатом было: «Чем ужаснее преступление, тем меньше требуется улик для расправы», то можно себе представить, каково тогда было и фальшивомонетчикам. В те зловещие годы не обязательным было найти у кого-нибудь поддельную монету. Достаточно, если кто-то скажет: «Я видел у него фальшивую монету», и судьба несчастного была решена. Дикие пытки делали свое дело. Несчастный признавался, даже если был невиновен, а признание это, по средневековому праву, царица доказательств.