Телефонный звонок прервал рассказ. Зарецкий снял трубку, и тотчас появившееся на лице профессора недоумение сменилось растерянностью. Он извинился перед гостями и сказал, что вынужден покинуть их.
Случилось что-нибудь Александр Васильевич? спросил его Петрунин.
Андрей... Его задержали... Звонили из милиции... Я еду туда. Прошу вас, оставайтесь здесь.
Может, с вами поехать? предложил Мезенцев.
Нет, нет. Я сам. Не беспокойтесь, пожалуйста. Он оделся и стремительно вышел из квартиры.
Воцарилось неловкое молчание, которое нарушил Мезенцев.
Здесь какая-то ошибка, не иначе. Мальчик прекрасно воспитан... ну и...
Что ж, по-вашему, прекрасное воспитание исключает правонарушение? перебил его Петрунин.
Несомненно. Человек, если хотите, рождается чистым. Он чист, как лист бумаги, записи на котором делают воспитатели.
О, да вы последователь Руссо! рассмеялся Петрунин.
Я высказываю свое мнение, поджал губы Мезенцев.
По мне, вступил в разговор Барабанов, все зависит от конкретной обстановки, которая порой сама провоцирует совершение преступления.
Позвольте с вами не согласиться. К примеру, Мезенцев на мгновение задумался, лежат ценности, а охраны нет. По-вашему, в такой ситуации преступление неизбежно?
А как же! Всегда найдется человек, который эти ценности прикарманит.
Вот именно найдется, торжествующе произнес Мезенцев. А найдется не кто иной, Владимир Константинович, как человек, не получивший должного воспитания.
Вы, Игорь Павлович, не учитываете тех свойств человеческой натуры, которые передаются генетическим кодом, заметил Петрунин.
По-вашему, выходит, что поведение каждого человека запрограммировано от рождения? спросил Мезенцев.
Конечно.
Пожалуй, Виталий Николаевич, вы правы, говоря о наследственности, однако убежден, что решающую роль все же играет обстановка, стоял на своем Барабанов.
Ну нет, ринулся в бой Мезенцев. Жестокость, мстительность, жадность, эгоизм, карьеризм, которые приводят к преступлению, появляются лишь в процессе воспитания.
Ради бога, не надо, Игорь Павлович, искать корень всех зол в семье, в школе, в коллективе. Надоели эти разговоры, сказал Барабанов с некоторым раздражением.
Совершенно верно. Хватит все взваливать на коллектив, на общественность, поддержал Петрунин. Пора самого человека видеть. Если человек родился человеком, то он им и останется. Недавно мне довелось где-то вычитать любопытный факт. В конце прошлого века в Штатах один исследователь решил проследить родословные нескольких семей, которые ведут свое начало от некоего Джонсона. Так вот, среди семисот девяти потомков Джонсона он обнаружил, Петрунин сделал паузу и обвел взглядом присутствующих, семьдесят шесть каторжников, сто двадцать восемь проституток, восемнадцать содержателей притонов и свыше двухсот нищих.
М-да, интересно, задумчиво произнес Барабанов. Но согласитесь, Виталий Николаевич, довод ваш все же шаток, потому что, я вот сейчас прикинул, около трехсот потомков Джонсона ни в чем предосудительном замечены не были.
Хорошо, пусть так. И все же, если считать, что все нравственные качества человека лишь от среды и воспитания, то и совесть, например, следует рассматривать как продукт воспитания. Не так ли? обратился Петрунин к Мезенцеву и, не дождавшись ответа, продолжил: Выводы очевидны: хорошо воспитанный человек обладает высоко развитым чувством совести, человек же вовсе невоспитанный или воспитанный плохо этим чувством не обладает. Согласны? Он опять обратился к Мезенцеву, видя в нем основного оппонента. Тот неопределенно покачал головой. Ну, а как быть с угрызениями совести? оживился Петрунин.
Очевидно, этого чувства не должно быть в природе.
Логично! рассмеялся Барабанов.
Мезенцев продолжал хранить молчание.
Что же получается? продолжал Петрунин. Воспитанный человек не может испытывать угрызения совести, так как не совершает никаких плохих поступков, а невоспитанный незнаком с этим чувством, ибо оно ему не привито. Но мы-то с вами прекрасно знаем, что такое чувство знакомо всем людям. Правда, в большей или меньшей степени. Короче говоря, возможность совершения плохих поступков, в том числе и преступлений, воспитанными людьми достаточно очевидна.
Простите, Виталий Николаевич, негромко отозвался, наконец, Мезенцев, но ваши доводы в известной мере построены на принципе: этого не может быть потому, что этого быть не должно.
Послышался звук открываемого замка и шаги в коридоре. В комнату вошли Александр Васильевич и Андрей. Зарецкий был бледен и тяжело дышал. Андрей стоял, опустив голову.
Ну, что? нетерпеливо спросил Барабанов.
Андрей избил своего друга Олега Охотникова... Профессор растерянно развел руками.
Сегодня Арслан по достоинству оценил работу Соснина. Вернувшись от Хамидова, который передал ему для расследования новое дело, Арслан сразу подошел к аквариуму.
Полученное Арсланом дело Хамидов назвал мелочевкой: речь шла о факте избиения Охотникова Зарецким. Все ясно в нем, пояснил Хамидов, нужна лишь оформительная техника. Это и обидело Туйчиева. Ему поручили расследовать дело, которое обычно дают начинающим следователям. Хамидов, передавая дело, сказал, что он сможет с этим делом несколько отдохнуть, но Арслану его слова показались неискренними, и он увидел в этом желание унизить его. Размышления Арслана прервал, как всегда стремительный, приход Соснина.