Здоров, буркнул, не протягивая руки, поскольку обе были густо измазаны чем-то чёрным. Что, угробил-таки свой виллис?
И тебе не хворать. С чего это сразу угробил? насупился я. Просто за пару дней пришлось погонять по тайге. Вот, пригнал. Завтра оглянулся, понизив голос, большая заваруха намечается. Надо бы осмотреть. Мало ли, где что подтянуть, заменить.
Кузьмич хмыкнул.
Ага, может, тебе ещё полное техобслуживание провести?
Было бы неплохо. Да, ещё надо ГУР, АБС, мультимедийную систему. От климат-контроля и люка я бы тоже не отказался, выдал я на-гора и в который раз язык прикусил.
Кузьмич смотрел на меня внимательно, ожидая пояснений.
Это ты сейчас чего за штуки такие назвал? спросил, прищурив глаза.
Да просто слыхал, за границей, в Америке, такие уже на машины ставят. Вот ГУР, например, это гидроусилитель руля. Такая штука, чтоб можно было руль хоть двумя пальцами крутить, а приборы сами помогут с остальным справиться, только усилие им задай в нужную сторону. АБС антиблокировочная система. Чтоб тормоза не сразу колесо блокировали, и тогда машину занести может, а дробно. Вот так, я показал ладонями.
Ладно, соловей ты курский, прервал меня Кузьмич, махнув рукой. Давай, загоняй своего железного коня на яму. Глянем, что у него там.
Вот спасибо! улыбнулся я и вскоре уже стоял в сторонке, наблюдая, как мастер ходит под машиной, подсвечивая переноской.
Ну чего тебе могу сказать Расстрелять тебя надо, Лёха, глухо прогудел голос Кузьмича из ямы.
Это с какой такой радости?
Ты где так поперечную рулевую тягу долбанул? Она ж у тебя на соплях держится!
А чёрт его знает, я почесал в затылке. Хорошо бы рассказать мастеру, как мы за японским шпионом по тайге гонялись, но нельзя майору Грозовому слово дал.
Чёрт его знает, проворчал Кузьмич, повторяя за мной. Ладно. Иди пока. Через два часа придёшь. Всё сделаю. С тебя магарыч.
Будет!
«Будет» не булькает, прогудел мастер.
Я поспешил к Зиночке. Ну где ещё мне раздобыть на территории прифронтового лагеря бутылку «беленькой»? Девушка оказалась занята работой по самое не балуй. Принимала грузы, расписывалась, сортировала, словом, носилась по своему хозяйству, вся вспотела бедняжка. И тем, влажная и раскрасневшаяся, показалась мне ещё симпатичнее. Напомнила себя такой, какой была прошлой ночью
Ой, Алёша, тебе чего? заметив меня, подскочила Зиночка. Ты прости, некогда сейчас. Видишь, сколько всего оформить надо. Понизила голос и прошептала: Говорят, завтра в наступление.
И я очень рад тебя видеть, сказал, не удержался и, глянув воровато по сторонам, чтобы не заметил никто, чмокнул в розовую щёчку, отчего Зиночка заалела, как степной мак. Послушай, мне бы поллитровочку.
С ума сошёл? А вдруг проверка?
Ну, скажешь, разбила, улыбнулся я как можно обольстительнее, потом приобнял Зиночку, притянул к себе и поцеловал в уста сахарные.
Пусти, дурачок, смутилась она ещё сильнее. Жди тут.
Умчалась, а я с удовольствием посмотрел на её крепкую фигурку. Да, сейчас бы не о войне думать, а о приятных моментах мирной жизни. Но увы. «К тому же я раненый», сказал сам себе строго и перестал лыбиться. Вскоре Зиночка вернулась, принесла мне обёрнутую тряпицей бутылку. Я бережно взял её, послал девушке воздушный поцелуй, неподалёку появились солдаты, но нас пока не заметили, и поспешил обратно в мастерскую.
Там пришлось подождать, пока Кузьмич вместе с помощником закончит ковыряться в моём виллисе. Вскоре он выбрался из ямы, кивнул мне на машину:
Давай, чеши отсюда. Дел по самые гланды, проворчал он.
Я подошёл быстро к нему, поставил рядом на металлический верстак поллитровку.
Как и обещал.
В глазах Кузьмича потеплело. Может, он думал, что я так просто отбрехался. Мол, когда-нибудь и принесу, а вдруг сделал.
Давай, Алексей, сказал мастер более приветливо, удачи.
Мы попрощались, и я вернулся-таки к блиндажу. Успел как раз вовремя. Оказалось, комсорг нашей роты, лейтенант Селивановский. «Его зовут Сергей Николаевич», всплыло из памяти Оленина, и я поднял брови. Надо же. Получается, он полный тёзка сына самого Николая Николаевича Селиванова, заместителя начальника Главного управления контрразведки СМЕРШ по разведработе! Эта информация пришла из моего собственного сознания, благо всего пару лет назад книжку читал по истории
этого учреждения, вот и пригодилась.
Правда, сыну Селиванова теперь лишь семь лет, он в 1938 году родился, мальчишка совсем. Интересно, а комсорг, которому на вид лет 20, об этом знает, кому он тёзкой приходится? Мне даже захотелось его спросить.
Нас, водителей отдельного батальона, которые были комсомольцами, вызвали в палатку. Здесь всё было готово к собранию: на брезентовой стене портреты Ленина и Сталина, на грубо сколоченном столе красная скатерть, невесть откуда взявшийся графин с водой, стакан. Собравшиеся в зале человек двадцать, увидев эту посудину, захихикали, предположив, что внутри водка, и потому сейчас лейтенант будет байки травить или анекдоты похабные.
Ладно, товарищи, будем начинать, сказал Селиванов, посмотрев на наручные часы. Дальше потянулась рутина. Избрали комиссию, потом голосовали за повестку дня, и лишь минут двадцать спустя комсорг наконец заговорил о главном. Озвучил он, в общем-то, и так всем давно известное: ровно в 00 часов 00 минут 9 августа 1945 года советские войска перейдут в наступление, чтобы разгромить японских милитаристов на территории Монголии, Китая и Кореи, а потом, если будет приказано, то и добить врага в его логове на японских островах.