Я слушал и думал о том, как всё-таки хорошо, что Япония последняя из стран «оси» и их союзников, которая осталась после разгрома фашистской Германии. Положительное в этом то, что помогать ей попросту некому, да и ресурсы на исходе США за четыре года войны постарались максимально сократить захваченные японцами территории в Азии. Иначе бы война могла затянуться.
И то, что американцы уже сбросили атомную бомбу на Хиросиму, а завтра та же участь постигнет Нагасаки, тоже повлияет на решение японского командования и лично императора Хирохито признать поражение во Второй мировой войне и подписать акт о капитуляции. Я думал о том, что когда был маленьким и посмотрел мультфильм «Босоногий Гэн», то яростно ненавидел США, совершивших такой зверский акт над несчастными японцами.
Потом, когда узнал, какую дичь японцы творили в Китае и других захваченных странах, устраивая акты жесточайшего геноцида, перестал им сочувствовать. Вспомнить только, что в одном Китае их жертвами в годы войны, с 1937 по 1945-й, стали более двадцати миллионов человек. Так что зря распинался товарищ лейтенант Селиванов. Меня мотивировать ни к чему. У меня в голове информации намного больше, чем у всего командования нашим фронтом.
Жаль, что я никак не могу поделиться ей, чтобы ускорить нашу победу. Мне бы очень хотелось, к примеру, не останавливать наше наступление, а после победы в Китае начать переброску наших войск с Курильских островов и Сахалина прямиком на Хоккайдо, Хонсю, Сикоку и Кюсю, четыре «кита», на которых вся Япония держится. Можно было бы начать с Хоккайдо, а затем победным маршем пройти с севера на юг, а в финале водрузить красное полотнище на самой высокой точке острова Цусима, в память о наших героических моряках, погибших в Цусимском проливе в 1905 году.
Товарищ Оленин!
Из задумчивости меня вывел Серёга Лопухин, ткнув в бок.
Здесь! ответил я.
Вы о чём так крепко задумались?
О бабах, подсказал кто-то, и весь водительский коллектив дружно заржал.
Виноват, товарищ лейтенант.
Тут настала очередь Селиванова смущаться.
Ну что вы, Алексей Анисимович, сказал он вдруг совсем по-граждански. Пожалуйста, товарищи. Не отвлекайтесь, и продолжил про важность момента.
Закончилось собрание тем, что избрали двух кандидатов в члены первичной комсомольской организации молодых ребят из недавнего пополнения. Потом отправились на ужин. Только теперь больше не звучали шутки-прибаутки. Лица стали серьёзными. Прониклись товарищи водители серьёзностью момента. Правильные слова сказал Селиванов: нам предстоит победить очень сильного врага, у которого большинство офицеров исповедуют Бусидо кодекс самурая, а это значит, что отступать и сдаваться в плен не собираются и будут биться до последнего солдата.
Я-то знаю, что это не совсем так. Что драпать самураи будут за милую душу, сверкая пятками, бросая технику и оружие с боеприпасами. Что вся война продлится меньше месяца, и за это время миллионная Квантунская армия по больше части вскинет лапки кверху. Дураков, желающих кровь проливать за чужую землю и ради какого-то там Бусидо, в ней окажется очень мало, а наше вооружение окажется на порядок лучше всякого японского барахла.
Увы, не могу я это всё сказать. Даже если бы имел возможность, то не стал бы. Нельзя среди бойцов распространять шапкозакидательские настроения, как это было в Красной Армии перед Великой Отечественной. «Малыми силами»,
«на вражеской земле», «быстрыми ударами», насмотрелись хвалебного фильма «Если завтра война», плюс пропаганда постаралась. Потом большой кровью расплачивались за свои умонастроения.
Но мне всё-таки легче от осознания, что надо продержаться только месяц. Потом будет победа и возвращение домой. Правда, я понятия не имею, куда возвращаться. Судя по всему, в Ленинграде, откуда Оленин родом, у него никого не осталось, так что придётся искать счастье в другом месте.
Сегодня наш кашевар расстарался аж на два блюда: на первое был борщ с бараниной и свежей капустой, на второе макароны по-флотски. Да притом никому в добавке не отказывал. Ну, а «на сладкое» всем выдали по сто наркомовских. Так что спать мы ложились, как суворовские солдаты: сыты, пьяны и нос в табаке.
И всё-таки было тревожно. Война это не прогулка по парку в ясный солнечный день.
Глава 15
Я отвёз Грушевого и думал, что он так и останется на командном пункте. Оттуда будет наблюдать за ходом боевых действий и управлять вверенным ему полком. Так и делал, к примеру, командир того полка, в состав которого входила моя десантно-штурмовая рота, там, на войне, из которой меня перенесло сюда неведомой силой. Больше того, наш командир даже мог вполне не находиться поблизости от передовой. Зачем, если есть современные средства управления войсками? От сотовой связи до спутниковой, а ещё радары, дроны, БПЛА и прочая техника, благодаря которой весь театр военных действий можно наблюдать на мониторе в режиме реального времени.
Здесь всё иначе. Потому когда Грушевой, выслушав доклады подчинённых о готовности к наступлению, бодрым шагом направился к ближайшей «тридцатьчетвёрке», я несколько удивился. Андрей Максимович, несмотря на старую рану, легко забрался на башню танка, спустился вниз и потом вынырнул обратно уже в шлемофоне и с планшетом в руках. Его он положил перед собой, левой рукой взялся за бинокль. Правда, темно ещё было: время близилось к полуночи. Но все знали, что сейчас начнётся.