Оленин, машину! 2
Глава 1
Что ты там бубнишь? заинтересовался сидящий рядом Добролюбов. Ему, видимо, тоже молчать надоело, равно как и изучать карту нашего путешествия.
Да песню одну. Про нас, военных водителей, ответил я. Она так и называется «Песенка фронтового шофёра».
Ну-ка, напой погромче, попросил лейтенант.
Да я не то чтобы
Ну что ты ломаешься, как барышня, хмыкнул опер.
Я толком слова не помню, но что смог, то исполнил.
А знаешь, кто её поёт? спросил, когда закончил.
Опер отрицательно мотнул головой.
Марк Бернес. Уж его-то ты должен знать. Фильм смотрел «Два бойца?» А ещё «Истребители», «Большая жизнь» начал было перечислять я, но Добролюбов меня перебил.
Конечно, я знаю такого актёра. А та песня, она, получается, тоже из фильма?
Конечно. Вернее, ну почти. Короче, дело было так. В январе 1946 года на широкие экраны советских кинотеатров вышел фильм «Великий перелом». Он про Сталинградскую битву. Там у Бернеса есть роль небольшая он сыграл шофёра по прозвищу минутка. Но той песни у него не было. Её придумали в 1947-м, когда актёр участвовал в одной радиопередаче. Ему там предложили вернуть Минутку к жизни он в картине героически погиб. Ну вот, и два поэта сочинили слова, нашли композитора. Так появилась «Песенка фронтового шофёра».
Довольный тем, что вспомнил, я продолжил напевать:
Мы вели машины, объезжая мины, но баранку не бросал шофёр
Спустя несколько минут я вдруг понял, что Добролюбов подозрительно молчит. То интересовался песней, а то вдруг как воды в рот набрал. А обсудить? Зря, что ли, я распинался?
Серёга, ты чего смурной стал? Не выспался, что ли? пошутил я.
Да с этим у меня проблем нет как-то загадочно произнёс опер.
А с чем есть? Живот скрутило? На горшок тянет? у меня настроение хорошее, даже хмыкнул.
Лейтенант меня не поддержал.
А скажи-ка мне, Алексей, его голос стал вдруг официальным. В каком, говоришь, году вышел фильм «Великий перелом»?
В январе 1946-го, я же говорил выпалил я и осёкся.
Да, не получится из меня разведчик. Штирлиц, к примеру. Совсем не выйдет. Так проколоться! А ведь ещё и про радиопередачу наплёл, которая вообще через пару лет появится! Вот же зараза Стал лихорадочно думать, как выкрутиться. Но что тут сделаешь? Слово не воробей, вылетит и как пуля. Прямо в висок. Я лихорадочно пытался сообразить, как прикрыть свою внезапно похолодевшую задницу. Всё-таки Добролюбов не простой летёха, а опытный оперативник из МУРа.
Правда, у меня есть как минимум два слабых, но утешения. Первое он не достанет смартфон, чтобы включить 4G и проверить правоту моих слов. Второе всегда могу наплести, что всё выдумал.
Ну-ну, чего замолчал? прищурился Добролюбов, ведя себя словно взявшая след охотничья собака.
Да пошутил я, махнул рукой. Ну какой, ясный перец, 1946-й! Это в другом было. В «Двух бойцах», кажется. Слушай, ты мне вот что лучше скажи: как думаешь, если на рубли перевести, сколько денег в том вагоне?
Добролюбов помолчал немного.
Ты, Алексей, зубы-то мне не заговаривай. Я давно за тобой пристально наблюдаю. И японский ты знаешь в совершенстве. Ну, мне так кажется, по крайней мере. И эту их борьбу
Боевое искусство вообще-то, втиснул я свои пять копеек и снова язык прикусил.
Вот-вот, поддакнул опер. Каратэ знаешь. Стреляешь метко, производишь впечатление человека, многое повидавшего, да и вообще
Что вообще? не выдержал я и надавил педаль тормоза.
Добролюбов недоумённо на меня уставился. Я обернулся назад и сказал японцу:
Товарищ Кейдзо, у нас тут с лейтенантом разговор серьёзный намечается. Не в обиду: пересядь, пожалуйста, в кабину студебекера.
Ни слова не говоря, японец выполнил мою просьбу. После этого я повёл машину дальше.
Ну, говори, что ты там хотел, продолжил я нашу с опером беседу, исход которой мне был неизвестен, но уже нервы щекотал своей непредсказуемостью.
Мне кажется, что ты, Алексей Оленин, никакой не простой водитель СМЕРШ, за кого себя выдаёшь, вдруг сказал Добролюбов, заставив меня внутренне напрячься. Он что же, в самом деле знает, что я попаданец из 2024 года Что на самом деле звать меня Владимир Парфёнов,
и я капитан ВДВ, бывший журналист и командир штурмового отряда в зоне Специальной военной операции, который неудачно схоронился от вражеской то ли мины, то ли снаряда, а потом оказался тут, в августе 1945 года, в момент начала советско-японской войны
Кто же я по-твоему, товарищ лейтенант? спросил я с кислой ухмылкой. Решил прикинуться ветошью и не отсвечивать, на всякий случай.
Добролюбов очень серьёзно, вот буквально пронзительно на меня посмотрел и сказал:
Я полагаю, что ты, Алексей Оленин, старший офицер СМЕРШ, направленный на Дальневосточный фронт для выполнения особо важного государственного задания!
Твою ж дивизию! Мне захотелось выдохнуть во всю мощь лёгких, но с трудом сдержался. А ведь если Сергей в самом деле так решил, что не проще ли мне будет ему подыграть? Или лучше по-прежнему играть роль водилы простого, у которого одна проблема слишком буйная фантазия? Но тогда что делать со знанием японского и каратэ? «Да, вляпался ты, Алексей, по самые причиндалы», подумал я и принял, как мне показалось тогда, единственно верное решение. Сделал суровый голос и сказал: