Вопреки моим ожиданиям, ни Юрик, ни Кузьма не стали смеяться. Они молча, с интересом глядели на меня.
- Чудеса какие-то, - сказал Юрик. - А вдруг и правда?
- Караханов, говоришь? - протянул Кузьма. - Ладно, расскажу тебе все. Видать, и впрямь ты какой-то особенный. Ну, слушай, дело было так. Караханов - это летчик, друг детства Бори Татушина. У него дача в Правде есть. У нас примерка была накануне, а в тот день выходной дали. Боря с Мишей позвали Эдика на дачу. Он сначала отказывался долго, а потом поехал. Встретились на Горького, каждый на машине, девчонки с ними были. Потом одна из них, Инна, еще подружек позвала - Тамару и Марину. Посидели они чуток на даче, а потом купаться поехали. Я там не был, но те, кто был, говорили, что у Эдика с Мариной какая-то симпатия возникла: любезничать начали, за ручки держаться, обнимались... В общем, понятно, к чему дело шло.
- А потом? - хрипло спросил я.
- А наутро Эдик на тренировку приходил, а у него морда расцарапанная и ноготь содран. Яшин его спрашивает...
- Лев Яшин? - изумился я. Хоть я и не разбирался особо в футболе, но эта легендарная фамилия мне была знакома. Просто мне по-прежнему казалось невероятным, что по одним со мной улицам ходят легенды советского футбола, и сейчас они молоды и полны сил.
- Ну да, а какой еще Яшин? Не перебивай. В общем, Яшин его и спрашивает: "Кто тебя покоцал, Эдик, с кем ты подрался?" А
Эдик отмахнулся: "Ни с кем, кошка дворовая оцарапала". Поддатый немножко был, пахло от него. В общем, Качалин его спать отправил, а остальные тренироваться пошли. А потом милиция приехала, и все.
- Что все?
- Заявления об изнасиловании на столах лежали, - пояснил Юрик. - Маринка с Тамарой написали. Марина на Эдика, а Тамара на Мишу. Забрали троих - еще и Мишу Огонькова. Марина говорила, что якобы Эдик приставать к ней начал, а она отбивалась. Отсюда и царапины.
- А потом? - жадно расспрашивал я.
- Потом Борю отпустили - он же еще ночью с дачи уехал. Как только вышел, прыгнул в "Москвич" и поехал к Софье Фроловне, маме Эдика. А потом - к Караханову. Его тоже, кстати, Эдиком зовут. Двинули они, в общем, дружной компанией извиняться. А потом Тамара новое заявление подала: "Прошу прежнее заявление считать недействительным, подала его, не подумав" и бла-бла-бла. А потом Софья Фроловна как-то с Маринкиной мамой сумела договориться. Маринка тоже заявление написала, что-то в духе: "Прошу не наказывать Эдуарда Стрельцова, так как я ему прощаю". Но следователь только посмеялся. "Вы, - говорит, - прощаете, а закон ему не простит, отсидит, сколько нужно. Такое не прощается".
- Софья Фроловна с Маринкой побеседовала, - хмуро вступил в разговор Кузьма. - Говорит: "Ты, дочка, заявление-то забери, забери. Вижу же, по сердцу он тебе. Я поговорю с ним. Уладим дело. Он на тебе женится".
- Что за бред? - удивился я. - Вы же мне сами говорили, что он Аллу свою любит и женился даже, зимой еще. Вроде выговор какой-то ему сделали...
- Да, - кивнул Кузьма. - Наплевал на правила. Свадьбу сыграл прямо накануне товарищеского матча с Румынией. Вот Федерация футбола СССР и сделала выговор - и Эдику, и всему клубу. Ну да Софья Фроловна - женщина властная, думала, видимо, что скажет слово - и Эдик тут же разводиться с Аллой побежит и на Марине женится. А не тут-то было...
- Так а делать-то что будем, Кузьма? - спохватился Юрик. - А время идет, вечер уже, а мы тут сидим, лясы точим.
- Эдику нельзя спать сегодня ночью, - сказал я твердо, уверенный в своей правоте. - И ватник с резиной пусть наденет. Обязательно. Если хочет жить. Нужно с ним связаться и предупредить его.
- Как? - спросил Юрик. - Ты думаешь, это так просто? Набрать номер, попросить пригласить к телефону заключенного Стрельцова и сказать: "Эдик, ты ночью-то сегодня не спи!". Были бы какие-нибудь крошечные телефоны, которые можно с собой носить - было бы гораздо проще. Спрятал бы он его где-нибудь под половицей - и звонил, когда нужно.
"Все будет, - подумал я. - В девяностых появятся несуразные коробочки под названием "пейджер", на которые можно писать сообщения. И крошечные телефоны подоспеют - дайте только время". Но вслух я сказал совершенно другое:
- Кузьма, Юрик, поверьте, я не сумасшедший! Надо его предупредить! Ну пожалуйста! Ну есть же какой-то способ! Вы же известные люди, вы все можете!
Приятели молча смотрели, уставившись себе под ноги. Наконец Кузьма встал.
- Да не блажи ты, не похож ты на сумасшедшего. Верю я тебе. И парень ты вроде неплохой. Ватник с резиной, говоришь... В общем, есть один вариант, - сказал он, нахмурившись. - Уж не знаю, выгорит или нет, но попробовать можно. Садитесь, поехали. Если окажется, что ты прав - мы, Эдик, твои должники. - и он кивнул товарищу: - Юрка, пошли. Хорош отсиживаться.
Вместе мы сели в новенький сверкающий "Москвич" салатового цвета. Выглядел он, как ни странно, ничуть не менее презентабельно, чем новехонькая иномарка, подаренная мне родителями по случаю окончания школы. Да, немного несуразный, без всяких навороченных примочек вроде гидроусилителя руля, стеклоподъемников, крутой магнитолы и подстаканника, но все равно - очень красивый.