Как всегда, переходя на какую-то увлекательную тему, я увлекаюсь рассказом, начинаю бурно жестикулировать и вообще чувствую себя то ли актером на сцене, то ли лектором. Но, поймав взгляд Максима, сбиваюсь с мысли. Даже дыхание перехватывает. Он смотрит заинтересованно, но так пронзительно, будто это не взгляд, а клинок. И что-то пугающее есть в нем, так что я невольно ежусь и замолкаю.
Ты очень необычная, Лина Снежец, говорит он так тихо, что я едва слышу голос. Мягкий, тягучий. Чарующий. Таким голосом вводят в транс. Он проводит ладонью по моей щеке, приподнимает за подбородок так, чтобы я смотрела ему глаза. И мне кажется, что я тону в них, как в черных водах Невы, что плещется сейчас у наших ног за серым гранитом.
Идем по Троицкому мосту, как по какому-то магическому лучу света, переброшенному через черную толщу реки и неба. От машин и вечно бушующего тут ветра очень шумно, говорить не получается, и я просто покрепче прижимаюсь к Максиму. Так странно, он меня напугал, но защиты и спокойствия я ищу у него же.
Тут даже летом холодно, а сейчас так и вовсе до костей пробрало. Зайдем куда-нибудь погреться?
Я молча киваю. Состояние у меня какое-то странное, и предложи он мне сейчас не погреться в кафе, а пойти к нему домой, думаю, я бы также покорно и не задумываясь пошла. Мы заходим в уютное тепло, и наваждение исчезает.
Это одна из тех небольших кафешек, где всего пара столиков, и можно спрятаться в уютный уголок. Я тут первый раз, но подобные заведения похожи друг на друга. Здесь по-домашнему уютно, хозяева обычно сами тут работают и знают завсегдатаев по именам. Максим идет к стойке и приносит, к моему удивлению, не глинтвейн или кофе, а чай с молоком. Он пахнет пряно и сладко, так что сразу хочется попробовать.
Надо оставить им хорошие чаевые, говорит Максим, казалось бы, что проще сварить чай с пряностями и молоком, но мало в каком кафе могут вот так по запросу это сделать. Пей, говорит он, придвигая ко мне высокую стеклянную кружку, в них обычно подают капучино.
Это очень вкусно и по такой погоде отлично помогает согреться.
Масала, да? я делаю глоток. Просто удивительно, как сочетается острота пряностей с нежной мягкостью молока.
Традиционный индийский напиток, кивает он. А ты немного знакома с индийской культурой? Наги, кундалини. Может быть, тантра?
Смотрит испытывающе, будто провоцирует. И я немного теряюсь, не зная, как лучше ответить. Перевести в шутку? Честно сказать, что тех знаний кот наплакал? Признаться, что его змеиный танец с Нагайной, напомнивший мне тантрический секс, и стал исходной точкой для всей этой ситуации?
Очень поверхностно, наконец говорю я, но достаточно, чтобы знать, что тантра это гораздо более широкое учение, чем его представляют в современной западной культуре.
Сводя все многообразие экстатических практик к одной, согласно кивает Максим. Хотя, не будем спорить, весьма приятной.
Я опять смущаюсь и пытаюсь спрятаться за кружкой с чаем. Одно дело абстрактные рассуждения, и совсем другое вот так, когда любая фраза содержит в себе невидимое «как в твоем рассказе». А что, если содержит только для меня? И я вообще надумала себе всю эту ситуацию, а он просто обсуждает индийскую культуру, как образованный человек?
Да. Ты что-то говорил насчет автографа? перевожу я тему. Признаться, это первый раз в моей писательской практике. Пока моими подписями интересовались только всякие банки да МФЦ.
Ну вот, а книги-то нет, неловко улыбается Максим, я же сразу после работы пришел, а она дома. В общем-то, можем отложить это на следующий раз. А можем поехать ко мне, последнее предложение он говорит тише, как будто оставляет мне выбор услышать его или нет.
И ты, как джентльмен, приглашая леди посмотреть гравюры семнадцатого века, покажешь ей гравюры? вспоминаю я старую шутку.
Боюсь, я не джентльмен, качает он головой и улыбается, глядя из-под ресниц.
«Боюсь, что я леди» так и вертится у меня на языке, но я молчу. Потому что в этот раз я не хочу ей быть.
Мы выходим на улицу, разгоряченные пряностями и разговором. Прохладный ветер даже приятен. Неспешно идем к набережной и спускаемся по гранитным ступеням к причалу. Максим обнимает меня, защищая от холодного ветра, тепло дышит в затылок. Черная вода с золотыми кляксами огней плещется у ног. Смотрю, как завороженная, на ее танец, и не успеваю понять, когда темная глубина реки сменяется такой же манящей бездной его глаз. Неужели у человека могут быть такие глаза? Чувствую спиной холод гранитного ограждения и даже на мгновение пугаюсь, так сильно Максим сжимает меня в объятиях. Но поцелуй неожиданно нежный, долгий, такой, что начинает кружиться голова и я радуюсь, что он обнимает меня так сильно. Его поцелуи, как тот пряный чай. То же сочетание жгучей остроты и нежности. И также мне хочется еще и еще.
И не только мне. Объятия Максима становятся все сильнее, касания все горячее, поцелуи такие жаркие, что, мне кажется, они везде. Губы, шея, ямочки ключиц все горит. Он стискивает меня в своих руках так, что нечем дышать. И я чувствую, что балансирую где-то на краю, на волосок от того, чтобы запаниковать и начать вырываться. Или наоборот