Он замолк, внезапно проведя ладонью по глазам, будто соринку вытирал.
И обещаем, в голосе майора появилась хрипотца, что твоя фотография в лётном шлеме будет висеть на Доске почёта до тех пор, пока самолёты поднимаются в небо.
Павел Алексеевич посмотрел на меня и громко скомандовал:
Курсант Громов, выйти из строя!
Сапоги отбили чёткий ритм: левый, правый, левый. Поворот к строю. Ладонь у виска.
Разрешите обратиться, товарищ майор?
Крутов кивнул, сжимая футляр со знаком.
Товарищи курсанты и инструктора! Я обвёл взглядом знакомые лица румяные от мороза, с горящими любопытством взглядами. Когда я впервые пришёл сюда, мне казалось, что небо это синяя стена за ангарами. Вы научили меня, что небо это
Я замолк, поймав взгляд Крутова. Он едва заметно улыбался.
Это дорога. Дорога, которая начинается не с полосы, а с чертёжной доски в классе теории. С мозолистых рук механиков, проверяющих каждый болт. С дежурств у рации. Я поднял руку, показывая на синеву между облаками. Сегодня я стою здесь благодаря тем, кто верил, что восемнадцатилетний парень без опыта полётов сможет дотянуться до этой высоты.
В задних рядах кто-то крикнул: «Правильно, Серёга!». Строй рассмеялся, нарушив уставную выдержку.
В Качинском училище я буду помнить, я сделал шаг назад, возвращаясь в строй, что за моими плечами не просто аэроклуб. За моими плечами вы.
Павел Алексеевич первым начал хлопать. Аплодисменты подхватили даже старшие инструкторы у крыльца. Потом майор резко опустил руку и плац снова стал точным прямоугольником из шинелей и блестящих пуговиц.
Вольно! скомандовал Крутов. До построения в шестнадцать тридцать у вас свободное время.
Строй рассыпался на кучки курсантов. Ко мне уже бежал Володя с расстёгнутой шинелью, размахивая газетой «Советский спорт»:
Серёга, да ты в историю вошёл! Смотри, тут про тебя
Я взглянул на заголовок: «Курсант-герой будущее советской авиации». На снимке изображён я, отдающий честь у Як-18.
Когда Володя сунул мне газету, в памяти всплыл тот самый кабинет в аэроклубе, где позавчера сидели они: двое «проверенных» журналистов с блокнотами «Союзпечати» и фотоаппаратом «Зенит».
Больше всего мне запомнилась Лидия Александровна корреспондентка «Комсомольской правды». Брюнетка с васильковыми глазами, в строгом костюме цвета морской волны. Её голубой шарф, повязанный пионерским галстуком, резко контрастировал с седыми прядями у висков.
Товарищ Громов, начала она, раскрывая блокнот с золотым тиснением «СССР», ваш поступок стал примером для миллионов советских юношей. Что вы чувствовали в решающий момент?
Я мысленно перебрал шаблонные фразы
из стенгазет. «Чувство долга» звучало слишком сухо, «любовь к Родине» пафосно.
В тот момент я думал только об одном, сказал я, глядя на трещину в штукатурке над её головой, как спасти людей. Лётчик должен сохранять хладнокровие, этому нас учит
Аэроклуб имени Чкалова! подхватила журналистка, записывая каллиграфическим почерком. Верно ли, что ваши первые шаги в небо начались именно здесь?
«Если бы они знали, откуда я на самом деле» промелькнула мысль, но я кивнул:
Да. Здесь меня научили не просто управлять самолётом, а чувствовать его. Как говорил Валерий Павлович наш инструктор: «Если быть то быть первым».
Иван Дмитриевич второй журналист щёлкнул затвором, поймав мой профиль в свете зимнего окна.
Расскажите о ваших наставниках, попросил он. Кто вдохновил вас на этот путь?
Образ Крутова встал перед глазами: майор, ругающийся из-за перерасхода бензина, но ночью дописывающий характеристику для моего досрочного зачисления.
Майор Крутов Павел Алексеевич, ответил я твёрдо. Он учил нас, что за каждым успехом стоит труд всего коллектива от механиков до метеорологов.
Лидия Александровна одобрительно поджала губы, отмечая цитату.
А ваши личные мечты? спросила она, смягчив голос. Кем вы видите себя через десять лет?
«Менеджером высшего звена», так и просился этот ответ, но я с улыбкой произнёс совершенно другое:
Хочу служить там, где буду нужнее всего. Как и все выпускники Качинского училища, мечтаю быть на страже воздушных рубежей нашей Родины.
Прекрасно! Воскликнула журналистка, чуть ли не хлопнув в ладоши, и перевернула страницу. Скажите, как вы относитесь к славе? Не боитесь ли, что она изменит вашу жизнь?
Вспомнились слова капитана Ершова: «Легендам либо подражают, либо их уничтожают».
Слава принадлежит не мне, сказал я, поймав её взгляд. Она достояние аэроклуба, товарищей, которые со мной учились. Слава я поправил воротник гимнастёрки, это ответственность.
Иван Дмитриевич щёлкнул ещё раз, ловя мой жест.
Последний вопрос, Лидия Александровна закрыла блокнот. Что бы вы пожелали ребятам, которые сейчас держат в руках модельки самолётов и мечтают о небе?
Картинка из прошлого: я, двенадцатилетний, клеющий Як-3 из папье-маше в кружке при ДК, воспоминания Сергея, в чьё тело я попал
Не бояться начинать с малого, ответил я, и это была единственная фраза без редактуры. Даже самый долгий полёт начинается с первого шага на взлётную полосу.
Когда журналисты ушли, я тогда остался сидеть в кабинете. На столе лежала газета с интервью Гагарина: «Главная сила вера в товарищей». Я провёл пальцем по строчкам, понимая, что завтра мои слова станут такими же гладкими, отполированными до блеска.