Космонавт. Том 3
Глава 1
Громов? Голос Павла Ивановича в шлемофоне был необычно теплым, даже веселым. Доволен?
Так точно, товарищ подполковник! отозвался я с улыбкой, снимая шлем.
Ну, что ж Он сделал небольшую паузу, и я отчетливо расслышал в его голосе нескрываемое одобрение и гордость. Поздравляю. Посадка отменная. Высочайший класс. Действительно, подвиг. Он выделил последнее слово, напоминая о словах лейтенанта, которые он передал нам с курсантом.
Я распахнул фонарь кабины. Весенний воздух, пахнущий авиационным керосином, прогретым металлом и степью, ворвался внутрь. Солнце слепило. Гул толпы, ждавшей на краю летного поля, донесся сразу это был не просто шум, а нарастающая волна аплодисментов, выкриков, смеха. Народ был в восторге.
Спускаясь на землю, я буквально ощущал, как напряжение последних дней куда-то испарялось, сменяясь приливом сил.
Обменявшись рукопожатием с техниками, я направился к зрителям. По мере того, как расстояние между нами сокращалось, я стал различать лица людей. Первыми бросились в глаза Зотов и Максимыч. Степан сиял, как медный таз на солнце, буквально подпрыгивал на месте, махал руками и что-то выкрикивал.
Рядом с ним стоял капитан. Он стоял расслабленно, руки были засунуты в карманы брюк, а лицо выражало безучастность к происходящему. Но! Глаза его лучились удовлетворением. Да, старый «зубр» был доволен. Очень доволен.
Я мазнул взглядом по лицам и увидел Наташу, которая стояла чуть позади Максимыча. Она не прыгала и не кричала, как Зотов. Она просто сияла. Широко, открыто, ослепительно улыбалась и хлопала в ладоши. И смотрела. Смотрела только на меня. На этот раз в ее взгляде не было ни вины, ни растерянности. Я хмыкнул про себя, удивляясь таким переменам.
Молодец, Громов! Браво!
Вот это да!
Видал, щегол? Вот тебе и выскочка!
Здорово, Сергей! Обалденно!
Меня окружили. Курсанты хлопали по плечам, трясли руку. Инструкторы пожимали руку крепче, смотрели с новым, уважительным интересом. Даже те, кто раньше скептически косился. Поздравления сыпались со всех сторон. Я улыбался, благодарил, пытался отшутиться, но внутренне сканировал толпу. Искал одну конкретную фигуру. Но лейтенанта Орлова нигде не было. Ни его, ни его компании молодых инструкторов. Исчез, будто испарился.
«Ну и черт с тобой, подумал я без злости и мысленно махнул рукой. Сбежал. Не вынесла душа литёхи позора мелочных обид. Ну и ладно.»
Максимыч подошел ближе, его трость постукивала по бетонке.
Доволен? Поинтересовался он и, не дожидаясь ответа кивнул головой в сторону метки: Фуражку помял. Теперь лейтенанту в кепке ходить, он хохотнул и крикнул громче: По машинам, пора возвращаться. День ещё не закончился.
Общий смех постепенно затих. Последовала еще пара похлопываний по спине и толпа начала расходиться к грузовикам. Я бросил последний взгляд на стоянку, на серебристые силуэты самолётов, на бетонку, где темнело очертание метки, и улыбнулся отличное начало дня.
К машине я шёл вместе со всеми, но теперь изменилось всё. Не просто настроение людей. Изменилось их отношение. И это ощущалось в каждом взгляде, в каждом жесте окружающих. Я стал своим.
Шепотки за спиной о том, что я «проскочил» в училище по блату, что я «выскочка», что мне просто «везет» всё это кануло в Лету. Посадить самолет на «блин» с такой точностью это не везение, а демонстрация навыков. Для курсанта почти невероятное мастерство. А для первокурсника и вовсе феномен. Это был ответ всем сомневающимся. Яркий, неоспоримый, не на словах, а делом.
Я забрался в кузов грузовика, пристроился у борта. Двигатель заурчал, машина тронулась. Ветер бил в лицо, сметая остатки напряжения. Впереди ещё много дел, много испытаний, но сейчас я позволил себе расслабиться и насладиться моментом. Нужно уметь не только сражаться за место под солнцем, но и пожинать плоды этих сражений. Я откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза.
Одиннадцатое марта 1965 года.
Ж/Д вокзал «Волгоград-I».
Привокзальная площадь.
Полдень. Огромное пространство перед вокзалом залито по-весеннему теплыми солнечными лучами. Вообще погода сегодня выдалась чудесной. Я стоял, греясь на солнце, и рассматривал монументальное, слегка помпезное здание вокзала с колоннами и высокими окнами.
Гул голосов, переклички носильщиков, пронзительные гудки где-то за перронами, скрежет тормозов подходивших поездов всё это сливалось в особенный фон, который встречается только на железнодорожных вокзалах.
По асфальту, еще влажному от утренней помывки дворниками, сновали автомобили и автобусы. Куда бы я не посмотрел, везде натыкался на спешащих людей: военные, женщины в аккуратных пальто и платочках, мужчины в костюмах и студенты.
Стоял я чуть в стороне от основного потока, у края тротуара, ведущего к главному входу, сжимая в руке букет цветов. Поезд из Москвы должен был прибыть с минуты на минуту.
Я вглядывался в поток людей, выходящих из здания вокзала. Вот группа моряков с чемоданами, вот пожилая пара, вот девушка в модном плаще с поясом и шляпке-таблетке Не Катя. Я сверил часы время точное. Поезд, должно быть, уже подан.