Всех подробностей дела мы вам сообщать не будем, произнёс он. Но для ясности суть донести должны были, чтобы вы понимали всю серьёзность ситуации и не болтали лишнего.
Он сделал паузу, а я уже догадывался куда клонит генерал-полковник. Зуев встал, прокашлялся, поправил китель с орденами и зачитал по бумаге, словно с трибуны Мавзолея:
Особым указом Президиума Верховного Совета СССР, он поднял палец к потолку, курсант Громов Сергей Васильевич награждается орденом Красной Звезды за «мужество и самоотверженность, проявленные при предотвращении диверсионного акта, направленного против руководителей государства и зарубежных гостей».
Пауза. В наступившей тишине тиканье часов грохотало, как артиллерийский обстрел.
Аэроклуб имени Чкалова под руководством майора Крутова П. А., продолжил Зуев, удостоен ордена Трудового Красного Знамени за подготовку кадров.
Крутов удивлённо кашлянул, посмотрел на меня и выдал:
Товарищ генерал-полковник, но Громов ещё не выпускник. Он
А это вторая часть указа, усмехнулся Зуев и продолжил зачитывать: Впервые в истории страны приказом Министра обороны СССР от 26 декабря 1964 года курсант Громов С. В. зачислен в Качинское Краснознамённое высшее военное авиационное училище лётчиков имени А. Ф. Мясникова. Приступить к обучению с 10 января 1965 года.
Тишину разорвал скрип пера генерал-полковник подписал документы, ставя жирную точку росчерком. Крутов сглотнул и посмотрел на меня так, будто видел впервые.
Я же внутренне поморщился и представил заголовки газет: «Герой-курсант спасает Брежнева!», толпы корреспондентов, «срочные» интервью для «Времени», проверки на прочность «блатного выскочку» от курсантов-доброжелателей. Да-а, по-тихому выучиться не выйдет. Дело резонансное, замять не выйдет.
Благодарю, товарищ генерал-полковник, сказал я, вставая по стойке смирно. Это честь для меня.
С января вы станете лицом советской молодёжи. Корреспондентов ждите уже в Качинском. Но есть один нюанс, серьёзно проговорил генерал-полковник. Орден, как и настоящую причину зачисления вы должны хранить в тайне.
Я понимающе кивнул. Ну хоть вопросов о спасении жизни Леонида Ильича не будет и то хорошо. Тем временем Зуев открыл нижний ящик стола, достал папку с кодовым замком и извлёк два идентичных документа на плотной бумаге с водяными знаками. В верхнем углу каждого красовался штемпель: «Совершенно секретно. Экз. 217/64-КГБ». Он положил их перед нами вместе с двумя перьевыми ручками новыми, с нестёртыми золотыми надписями.
Подписывайте, сказал он, откручивая крышку чернильницы с гербом СССР.
Я взял свой экземпляр, вчитался. Текст был отпечатан на машинке с редкими рукописными вставками фиолетовыми чернилами:
'Я, гр. Громов Сергей Васильевич,
предупреждён об ответственности за разглашение сведений, составляющих государственную тайну (ст. 75, 76 УК РСФСР). Обязуюсь:
Не распространять сведения о событиях 7.11.1964 г., включая предшествующие обстоятельства, причастных лиц и последствия.Не разглашать подлинные причины присвоения государственных наград, ограничиваясь официально утверждённой версией.Не упоминать в беседах, переписке или иной форме информацию о проводимых оперативно-розыскных мероприятиях по данному делу.Немедленно докладывать в Особый отдел КГБ СССР о любых попытках получения сведений, указанных в п. п. 13.
Экз. единственный. Хранение в опечатанном сейфе 4 учреждения 4371-К. Копирование, фотографирование или вынос документа запрещены.'
Внизу стояла дата и строка для подписи с пометкой «собственноручно». Крутов уже склонился над своим экземпляром, его рука выводила размашистые буквы с профессиональной быстротой человека, подписывавшего подобные бумаги не впервые.
Я тоже обмакнул перо в чернила и старательно вывел свою фамилию. Чернила легли чуть неровно, оставив микроскопические брызги на строке.
Зуев принял документы, сверил подписи с образцами в моём личном деле, которое лежало у него на столе, и позвал дежурного офицера. Когда он вошёл, генерал-полковник жестом указал на документы. Офицер сделал отметку в толстой учётной книге с пронумерованными страницами, после чего запечатал наши экземпляры в конверт с сургучной печатью.
Теперь по порядку, Зуев сложил руки на столе, и я заметил, как его пальцы автоматически постукивают в ритме «Интернационала». При любых расспросах хоть от матери, хоть от секретаря райкома сразу
же докладывать в Особый отдел. Устно, лично, в течение суток. Он сделал паузу, давая понять, что это не просьба. Ваши подписи уже в деле. Нарушение грозит трибуналом.
Крутов вдруг резко кашлянул, его плечи снова заметно напряглись под кителем. Зуев взглядом разрешил ему говорить:
Товарищ генерал-полковник, а как быть с он кивнул в сторону моей фотографии в лётном шлеме на столе.
Ваши ордена будут вручать без огласки причин, пояснил Зуев. Для прессы подготовлена версия о «выдающихся успехах в освоении авиатехники». Больше вопросов нет?
Вопросов не было. Только тихий скрип пера в журнале учёта и запах чернил, въевшийся в дерево стола за десятилетия подобных подписаний.
Летите чисто, товарищ Громов, произнёс генерал-полковник на прощание, когда мы закончили с формальностями.