Не задерживайтесь, бросил капитан Ершов, через плечо.
Мы с Крутовым переглянулись и двинулись по коридору, где ковровая дорожка глушила шаги, а стены, окрашенные в грязно-жёлтый цвет, сменили барельефы на портреты в рамках. Вокруг пахло махоркой, лакированным деревом и страхом, въевшимся в штукатурку.
На втором этаже Крутов запнулся, заметив бюст Ленина с отбитым носом. Вероятно, это была реликвия ещё с революционных времён. Его брови дёрнулись вверх, когда мы стали подниматься на третий этаж.
«Значит, всё точно пошло не по сценарию, подумал я, глядя на удивлённое выражение лица Крутова. Уж майор должен лучше знать, как действует контора, чем попаданец из будущего».
Лестница, ведущая на третий этаж, скрипела под ногами. Сам коридор третьего этажа был освещён хуже, а стены выкрашены масляной краской цвета хаки. Двери по обе стороны коридоры были все одинаковые с табличками «Отдел А», «Секретариат», «Архив 3» и сливались в монотонный ряд. Лишь в конце, у окна с решёткой, выделялась массивная дубовая дверь с табличкой из латуни: «Генерал-полковник Зуев В. Е. Председатель Комитета Государственной Безопасности при Совете Министров СССР»
Здесь, капитан Ершов остановился у дубовой и постучал трижды. Ритм был похож на азбуку Морзе: точка-тире-точка.
Из-за двери донёсся голос, похожий на скрип несмазанной телеги:
Войдите!
Кабинет оказался просторным, но мрачным. На стене красовался портрет Ленина в овальной раме, ниже висела карта СССР с флажками у закрытых городов. У окна, затянутого тюлем, стоял стол из карельской берёзы. Справа расположился сейф с кодовым замком, слева стоял диван в чехле, на котором, кажется, никто никогда не сидел.
Генерал-полковник Зуев поднял голову и его лицо, изрытое оспинами, напомнило мне лунный ландшафт. На кителе у него я разглядел три ордена Ленина и звезду Героя.
Садитесь, произнёс он, указывая на стулья перед столом.
Капитан Ершов остался стоять у двери, сложив руки за спиной. Крутов опустился на стул, чуть левее от генерал-полковника, поправив воротник, я же сел прямо напротив Зуева, поймав его колючий взгляд.
На столе, рядом с чёрным телефоном ВЧ-связи, я увидел папку. Присмотрелся и понял, что это было ничто иное, как моё личное дело. На обложке папки красовалась фотография, сделанная в аэроклубе: я в лётном шлеме, смотрящий куда-то за кадр.
«Хм. Снимали тайком, мелькнуло в голове. А ничего Даже не моргнул».
Возле пепельницы из каслинского литья лежал потёртый портсигар с выцветшей надписью «Сталинграду от СМЕРШ». Генерал-полковник щёлкнул крышкой, достал папиросу, затем подумал и, едва заметно вздохнув, вернул её на место и закрыл крышку.
Товарищ Громов, начал Зуев, разминая пальцы и переходя сразу к делу. Седьмого ноября произошёл инцидент, у которого были бы весьма трагичные последствия, если бы не ваши действия. По документам вы герой. По рассказам тоже. Но у нас имеются вопросы, он потянулся к папке, и я заметил шрам на его запястье ровный, как от сабли.
«Опять двадцать пять», подумал я и приготовился снова отвечать на вопросы из серии: Как вы связаны с Морозовым и почему у него было найдено ваше фото?
Генерал-полковник Зуев выудил из папки два снимка, положил их на стол и придвинул ко мне. На первом снимке я увидел знакомый чёрный автомобиль, припаркованная у нашего дома. Эту машину я частенько видел то во дворе, то возле аэроклуба. На втором снимке был запечатлён мужчина в кепке. Лицо скрыто тенью от козырька, но силуэт узнаваем: широкие плечи, сутулая спина. Этот тип маячил тоже частенько маячил возле нашего двора.
Знакомы? постучал генерал-полковник ногтем по фото, оставляя царапину на нём.
Я кивнул.
Думал, это товарищ капитан за мной присматривает, махнул я головой в сторону Ершова. Или его коллеги.
В углу кабинета раздалось фырканье. Серый, скрестив руки, проговорил ледяным тоном:
Если бы я вёл наружку, вы бы даже мухи на стене не заметили.
«Ага, трижды не заметил, едва сдержал я усмешку. В прошлый вторник ты три квартала шёл за мной в гражданском, переодеваясь в брезентовый плащ у гастронома»
Зуев приподнял бровь, глядя на Серого, а потом повернулся ко мне и продолжил:
Этот человек, он снова постучал по фото, Синичкин Владимир Ефремович. Бывший техник аэродрома в Монино. Был уволен в 1955 году после пьяной драки с офицером. После пропал и появился только сейчас.
Крутов нахмурился, в его взгляде пробежала тень узнавания.
А вот машина, Зуев провёл пальцем по второму фото, принадлежит не нам. Её хозяин некто Морозов. Да-да, тот самый, проговорил Зуев, увидев реакцию Павла Алексеевича.
В кабинете повисла тишина, нарушаемая только тиканьем часов. Я посмотрел на Зуева и спросил:
Значит, следили за мной, чтобы что?
Генерал хмыкнул, доставая из папки справку с грифом «Совершенно секретно»:
Седьмого ноября они планировали не просто аварию. Если бы вы не посадили самолёт, он бы рухнул на трибуну с Леонидом Ильичом и иностранными гостями.
Крутов побледнел, будто его облили известкой, осознавая, что могло произойти. Я тоже прикинул масштаб затеи
диверсантов и её последствия. Тем временем Зуев потянулся к папке с золотым тиснением «Президиум ВС СССР» и достал оттуда два листа.