Если бы Антонин был женщиной, то непременно спутал бы свои чувства к Риддлу с влюбленностью той самой, что туманит разум, отнимает способность мыслить здраво и заставляет кровь вскипать от мимолетных взглядов и прикосновений. Но он был мужчиной и потому был избавлен от болезненных сомнений, рвущих душу на части. Том Риддл был новым Гриндевальдом, и с каждой их беседой Долохов все сильнее в этом убеждался.
Антон, что у тебя случилось? Антоша
Антонин вздрогнул, когда его руки коснулась прохладная мягкая ладонь. Ирэн. У нее была способность подходить со спины незаметно и тихо, словно кошка. Вот и сейчас она нашла его на балконе их небольшой квартиры, подкралась сзади и встала рядышком, ласково поглаживая по пальцам.
Почему ты не спишь? спросил он и удивился тому, как хрипло звучит его голос.
Почему ты так поздно вернулся? вопросом на вопрос ответила Ирэн.
Как будто в первый раз, он фыркнул и сдул со лба мешавшую прядь.
Я заметила, что ты в последние несколько недель часто задерживаешься. И никому ничего не говоришь, ее глаза стали серьезными, а меж бровей пролегла едва заметная морщинка. В ярко-желтом свете, проникавшем из гостиной через стекло балконной двери, ее лицо казалось старше.
Как будто кому-то есть дело.
И правда. Отец, одолеваемый приступами паранойи, целыми днями безвылазно сидел в спальне, а мать увивалась вокруг него, словно сиделка: читала ему, разговаривала с ним подолгу, приносила газеты. Если бы не старый эльф Богша, приехавший с ними из России, она, чего доброго, еще и уборку с готовкой на себя взвалила бы, лишь бы мужа не трогать. До Антонина и Ирэн родителям сейчас не было никакого дела: они замкнулись, неспособные принять резкие перемены в мире, и с каждым днем скорлупа, прятавшая их от реальности, становилась все тверже и прочнее.
Мне есть дело, Антоша, Ирэн сжала его руку. Ты становишься похож на отца в его прежние годы
И это замечательно, разве нет?
Нет, голос сестры упал до шепота, она пристально смотрела ему в лицо что хотела высмотреть? У нас есть шанс, Антоша, начать новую жизнь. По-новому. Без Гриндевальда.
А прошлое сдать на свалку истории? Антонин выдернул ладонь из тонких пальцев и резко развернулся к Ирэн. Грудь сдавило яростью и обидой. Предать все, чем жили наши родители? А их самих запереть в комнате, как ни к чему не годный музейный экспонат? Это трусливое предательство, и ты это знаешь.
Неправда, лицо Ирэн исказилось, словно ей было больно. Мама папа они сами заперлись, спрятались, закрылись от мира. Не могут принять чужую победу и свое поражение Это их выбор, и мы ничего не можем с этим поделать детям никогда не переспорить своих родителей, мы оба это знаем.
В глубине души Антонин понимал, что Ирэн права.
Их родители были слишком горды, чтобы учиться жить заново под руководством собственных детей.
Я, наверное, скоро уеду отсюда, глухо сказал он.
Какое-то время сестра молчала, и тишину нарушало только пение сверчков в палисаднике под балконом. Над головами Ирэн и Антонина беззвучно порхали летучие мыши то и дело лучи света, проливавшиеся из окон, выхватывали из ночной темноты юркие черные силуэты, что взрезали воздух на огромных скоростях.
Ты нас бросишь? И это, по-твоему, не предательство? наконец тихо спросила она.
Предательство жить рядом с теми, чьи идеи ты презираешь, и бесконечно лгать им, рыкнул Антонин. А я буду далеко, но от старого не отступлюсь. Мне двадцать лет, Ирэн, и я готов уйти во взрослую жизнь и быть как отец. От тебя я ничего не требую только не препятствуй мне
Антоша, ну мы же еще можем зажить по-другому Ты же не такой
Ирэн снова попыталась вцепиться в его руку, но Антонин резко отступил назад, достал палочку и вскинул ее вверх туда, где невидимым облаком порхали маленькие крылатые вампиры.
Не такой, говоришь?! Авада Кедавра! его голос дрожал от ярости, которой хватило бы еще на десять убивающих.
Зеленая вспышка озарила лицо Ирэн, отразилась в ее прозрачных глазах и в следующей мгновение между ними рухнула камнем летучая мышь. Антонин застыл с палочкой в руках, неотрывно глядя на черное мертвое тельце. Летучая мышь, подумаешь! Почти что таракана прихлопнуть! Он перевел взгляд на Ирэн она, бледная, дрожащая, глядела на него так, словно видела в первый раз. Антонина затошнило, во рту стало горько, и, с трудом сдерживая рвотные позывы, он молча убежал прочь. Сам не зная, куда его несет, он пересек гостиную почти бегом и так же стремительно покинул квартиру. Оказавшись на лестничной клетке, он понесся по ступеням вниз и остановился где-то между первым и вторым этажом. Там его вырвало.
* * *
Они стояли напротив Сент-Этьен-дю-Мон небольшой старинной церкви, что высилась на холме Святой Женевьевы наискосок от величественного Пантеона. Пламенеющая готика против монументального неоклассицизма. Антонин скользил взглядом по стремящимся вверх линиям сводов и стрельчатых окон, то и дело останавливаясь на неувядающей готической розе. Закатное солнце золотило каменные стены, искрилось радугой в витражах погрузившись в созерцание изящных архитектурных форм, Долохов даже забыл на время о вчерашнем и о том, что ожидало его сегодня.