Так это... докажи... Надо отгрызть верёвку.
Загрызть корову будет более гуманно! Причём для нас всех... вздыхает он горестно.
Давай, один укус и всё!
Он ползком подбирается к верёвке, что от грязи уже превратилась скорее в проволоку. Трогает её лапой, и косится на лапу коровы. Но та тоже грязная, поэтому выбора не остаётся. Лучшего варианта здесь просто нет.
И он начинает грызть. И когда ему удаётся, пулей вылетает из сарая и издаёт в кустах странные звуки. Видимо, дух его мужской хоть и крепок, желудок оказался не таким.
От смеха, жалости и отвращения у Жени на глазах выступают слёзы.
Корова всё равно не понимает, что её освободили, поэтому приходится хватать её за рога и силком тащить на траву.
И когда несчастное животное оказывается на воле, лис на всякий случай пятится от неё. А вот сама корова, вновь протянув, на этот раз более радостное: «му-у», принимается с жадностью рвать траву. Прямо там, на месте, даже не пытаясь отойти в поисках более сочной еды.
Эм, лис чмыхает и кривится. Ну я теперь даже не знаю, что думать. Дикие люди тут живут, ты уж прости, Джилл.
Она просто чахнет от голода... И это ещё большой вопрос, почему её тут заживо не сожрали крысы или болезнь. Какое к чёрту молоко?
Она и сама валится на траву в нескольких метрах от коровы.
Дочка, так не вовремя выходит мать и застывает на крыльце, замечая корову и лиса. Пошёл! Пошёл вон! машет она на него какой-то тряпкой и наклоняется, чтобы поднять камень.
Джек, решая не давать ей возможность потренироваться в меткости, стремглав уносится со двора.
Ты чего за коровой не следишь?! кричит мать Джилл. Не видишь, что ли, что лиса рядом? Зачем было выпускать её, когда здесь звери дикие, а ты даже отогнать не можешь?
Что ей сделает лиса? Она её приняла за кучу навоза на ножках! Женя поднимается. Что с коровой?
А что с ней? Мусечка ещё ничего! Это я тут скоро помру с вами, никакой помощи нет. Ты подоила её?
Откуда у неё будет молоко? Она там стояла голодная!
Ей даже слов не хватает, настолько вся ситуация нелепая.
Почему не убрано у неё? Почему сарай в таком состоянии?
А силы у меня есть, каждый день там убирать? Да и тебя ведь искала, волновалась, мне не до коровы было.
Да там всё так выглядит, будто не убиралось никогда! Ты чем занята целыми днями?
Если подумать, здесь ведь и развлеченийто нет никаких, разве что только корову мыть.
Так, вот, с малой нянчиться надо, да овощи, машет рукой на свеклу и капусту в траве, растить пытаюсь. Травку корове собираю. Ты чего это удумала меня отчитывать, а?
А зачем ты её заперла? Тут же травы полно, можно было бы привязать и всё. Она едва на ногах держится!
Ха, выдохнула мать звучно и резко, с таким возмущением, будто дочь сморозила несусветную чушь. Так у соседей не так давно, говорят, волки коровку задрали. Я своей рисковать не буду! А часто выпускать её не выходит, она ж возвращаться тогда не хочет. Кто её за рога тащить в сарай будет, ты? Я бы посмотрела на это! Нет... А вообще, ты молока надои нам, да пойди на рынок, наверное, продай её. А? Может больше толку то будет, вздыхает она горестно. Бедная наша Мусечка.
Продать единственную корову? А что потом делать?
Может, конечно, мать Джилл где-то работает, но что-то это сомнительно.
Купим еды или семян, или придумаю чего ещё. Ты главное продай её повыгоднее, и не умничай тут! Делай, что тебе
говорят, и она, развернувшись, собралась уйти в дом, но замерла на крыльце. Только про молоко не забудь.
Женя не выдерживает, топает ногой и кричит:
Боже, да где логика-то? Где?!
Логика? с подозрением щурится на неё мать. Что ещё за логика? Ты где таких слов нахваталась, паршивка?! Что люди о нас подумают?!
Глава 7. Взгляд чёрного лиса
Анна сидит у окна, поджав под себя ноги, наблюдая то за матерью, то за коровой во дворе. Кто из них интереснее, она так и не смогла решить. Но мать точно приятнее... И Анна переводит взгляд на неё.
Она что-то бормочет себе под нос, копаясь в небольшом старом шкафчике. И, наконец отыскав там засохшую горбушку хлеба, принимается крошить её в горячий... Ну, можно сказать, бульон. В воде варилась морковь, горстка ржи, которой было слишком мало для каши и тем более муки. И несколько каких-то кореньев.
Джилл продаст корову? Анне всё же не даёт покоя тот ходячий ужас за окном.
Конечно.
Разве она не даёт нам молоко? И творог.
Она ведь всё равно подохнет скоро... ворчит мать. А Джилл мы за Вилли отдадим. После чего с голову не помрём, уж поверь. Парень он работящий, и дом у него хороший.
Он страшный, кривится малышка.
Кажется, ты уже говорила об этом, вытирает мать руки о потрёпанный фартук и усмехается: Мала ты ещё, чтобы понимать что-то в мужской красоте. И не вздумай что-то такое ляпнуть, когда он приедет! Уяснила? Не смей его злить. Ты должна быть вежливой и милой. То есть, должна помалкивать.
Хорошо мамочка, вздыхает она. А когда он приедет?
Мать задумывается.
У неё тут же мелькает в мыслях последняя их встреча и его слова: «отдыхайте, заеду позже». Почему-то она решила, что это значит «заеду завтра», но вдруг...
Женщина хватается за сердце и прислоняется спиной к печи.