Мне до
этого школьного собрания как до лампочки, заявил он. Мне всё равно, что они там обсуждают и делают. Пожалуйста, я не возражаю. Пока мне позволяют делать то, что я хочу, я не прочь позволять другим поступать, как им заблагорассудится.
Ты это только говоришь, а на самом деле так не думаешь, возразила Кэтлин. Тебе же не понравится, если кто-нибудь сломает одну из твоих поделок. Или станет рассказывать о тебе всякие небылицы. Наверняка сразу взорвёшься!
Джулиан не любил, когда с ним спорили. Он откинул назад длинные чёрные волосы и поковырял в носу, как он обычно делал, когда был раздражён. Он мастерил крошечную лодочку из какой-то деревяшки. Та словно по волшебству рождалась у него в руках.
Да пусть говорят обо мне что хотят! проворчал Джулиан. Пока я могу заниматься любимым делом, мне всё равно.
Ты странный мальчик, сказала Дженни. В классе ты притворяешься невеждой, а потом вдруг оказываешься умнее других.
С чего ты решила? Что он сделал такое особенное? спросила Джоан, которая услышала их разговор. Она училась на класс старше, так что не знала, как Джулиан ведёт себя на уроках.
У нас был урок устного счёта, начала Дженни. Джулиан обычно делает ошибки во всех примерах. А на этот раз, уж не знаю, по какой причине думаю, ему просто захотелось повоображать, он на все вопросы отвечал правильно, мисс Рейнджер ещё даже договорить не успевала.
Да и сама мисс Рейнджер была страшно удивлена, вставила Белинда. Стала задавать ему примеры всё сложнее и сложнее такие, на которые нам всем потребовалось бы несколько минут, а Джулиан с ходу на них отвечал. Просто поразительно!
Зато потом мисс Рейнджер на него страшно рассердилась, сказала Кэтлин, потому что на следующем уроке математики он словно заснул и ни на какие вопросы уже не реагировал.
Джулиан ухмыльнулся. Да, он необыкновенный мальчик. Понятно, почему одноклассники полюбили его. С ним всегда интересно. Они упрашивали его позабавиться на уроках мисс Рейнджер, имитируя звуки животных, но он не соглашался.
Она сразу догадается. А что за радость, если всё заранее понятно. Другое дело, когда люди подобно Мадемуазель и правда думают, что в классе настоящий котёнок, ну или кто-то ещё. Вот увидите, я вас скоро повеселю! Только сам выберу, над кем подшутить.
Элизабет с нетерпением ждала первого школьного собрания и представляла, как будет сидеть на возвышении вместе с другими старостами перед всеми учениками. Нет, она не зазналась, став старостой, но гордилась тем, что её избрали.
«Это честь для меня, говорила она самой себе. Значит, мне доверяют и меня ценят. Надеюсь, я не подведу».
Дети пришли на собрание в большой зал. Потом появились двенадцать старост с серьёзными лицами и заняли свои места в президиуме, похожем на настоящий. Арабелла с неодобрением посматривала на Элизабет. Надо же, эта невоспитанная девчонка, которая не имеет представления о приличных манерах, староста!
Последними в зал вошли Уильям и Рита, председатели школы. Все дети встали, приветствуя их.
На заднем ряду сидели мисс Белл, мисс Бест и мистер Джонс. Они всегда интересовались собраниями, но, если председатели к ним не обращались, в происходящее не вмешивались. Это был детский парламент, где ученики сами утверждали собственные законы и правила и где поощряли и порицали тех, кто этого заслуживал.
На первом собрании обсуждать особо было нечего. Всем предложили сдать карманные деньги. Когда Элизабет направилась обходить учеников с коробкой, она с интересом посмотрела на Арабеллу. Послушается ли та или откажется сдавать?
Арабелла сидела, надувшись, с холодным надменным видом. Когда коробка приблизилась к ней, она положила в неё десять фунтов и две монетки по фунту. А на Элизабет даже не взглянула.
У большинства после каникул было немало денег, чтобы внести в общий котёл. Родители и родственники, отправляя детей в школу, надарили им фунтов, пенни и даже крупных купюр, так что коробка быстро наполнилась и потяжелела. Элизабет передала её Рите и Уильяму.
Спасибо, поблагодарил Уильям.
Ученики переговаривались между собой, так что Уильяму пришлось постучать молоточком по столу. Все сразу притихли. Слышалось лишь какое-то бормотание, словно что-то скворчало на сковороде.
Звук исходил из того места, где сидели Дженни, Джулиан и Кэтлин. Это озадачило Уильяма. Он ещё раз постучал молотком, но шум продолжался и даже стал немного громче.
Элизабет сразу догадалась, что это проделки Джулиана, и зыркнула на него. Мальчик сидел на скамье, его зелёные глаза смотрели куда-то поверх голов учеников, губы не шевелились. Элизабет
почувствовала, что вот-вот прыснет со смеху, и постаралась подавить смешок.
«Я же староста, мне нельзя смеяться, когда я тут сижу перед всеми, подумала она. Ох, скорей бы этот Джулиан прекратил! Ну прямо как сковородка, только громче».
Тем временем несколько детей не выдержали и рассмеялись. Уильям снова резко стукнул молотком по столу. Элизабет не могла решить, следует ли ей сказать, что это Джулиан издаёт странные звуки и мешает вести собрание. «Нет. Он же мой друг. Я не могу подставлять его, пусть я и староста», решила она. Элизабет попробовала поймать взгляд Джулиана и, когда ей это удалось, посмотрела на него строго и нахмурилась.