Благодарю тебя, великая моя госпожа, за дар твой, обратился я мысленно к заступнице своей, за то, что питаешь, посылаешь удачу и не оставляешь меня милостью. Все исполню я, что пожелаешь, лишь только не покидай меня и впредь
Поклонился я Асхе и простерся перед нею, и сомкнулись священные воды над головою моей.
* * *
Освеженный, бодрый духом и до предела наполненный силой, но по-прежнему под проливным дождем я возвращался в лагерь, когда в сгущающихся сумерках приметил за деревьями одинокую фигуру. Орнелла стояла на коленях и молилась, стиснув руки. Столь напряженной и глубокой была ее молитва, что я не сразу решился окликнуть:
Дитя мое!
Орнелла открыла глаза, и вид у нее был такой, словно она только что вернулась из небытия. Я подошел ближе и протянул руку, чтобы поднять деву с колен, встать сама она не могла, тело не повиновалось хозяйке.
Твое рвение похвально, Орнелла, и Асха радуется мольбам твоим, но сколько часов ты провела так?
Дитя растерялось:
Не знаю, господин мой
Зато я знаю. Ты стоишь здесь давным-давно, забыв о том, что можешь причинить себе вред.
Я повел пристыженную в первый ли раз! Орнеллу к священному источнику, велев на себя опереться, что она и сделала не без труда и с боязнью.
Я создам защиту и оставлю тебя, дитя. Подкрепи свои силы и затем приходи ко мне.
Вернувшись наконец в лагерь, я велел слугам:
Приготовьте сухое платье для госпожи. И поставьте в моем шатре второе ложе.
Когда появилась Орнелла, она выглядела много лучше, но весьма озадачилась тем, что я велел ей переодеться у себя и прилечь. Сам я ожидал снаружи, продолжая мокнуть, пока графиня не выглянула из шатра и не вручила слугам одежду, с которой ручейком стекала вода. Тогда я вошел внутрь и увидел девочку, сжавшуюся на краешке ложа. Она явно старалась занимать в убежище моем поменьше места.
Лучше ли тебе, дитя мое? спросил я, сбрасывая сырой плащ, выжимая мокрые волосы и отирая капли с лица.
Намного, господин мой, благодарю вас. Прошу вас, простите меня, я иногда приношу вам столько неудобств
Привычка к любезной лести постепенно покинула ее, но она все еще старалась меня задобрить. Дитя пребывало в растерянности, и я постарался говорить возможно мягче:
Орнелла, ты забываешь о том, что нужно беречь себя. Тело твое промерзло и промокло насквозь, несколько часов провело в неудобном положении. Разве ты уже умеешь восстанавливать поврежденное?
Графиня покачала головой и опустила глаза.
Помни, дитя мое, ты орудие Асхи, а тело твое орудие. Храни его, обращайся с ним достойно, и оно еще долго прослужит тебе. Видела ли ты, что становится с теми, кто пренебрегает этим правилом? Мы не можем осуждать тех, кто был восстановлен по смерти не сразу и еще не умеет привести себя в должный вид или пострадал от злого умысла, но ты их и не видишь, ибо чаще всего она прячут несовершенный облик и не выходят из домов своих. Но есть и другие, называющие себя некромантами. Обладающие великой силой, способные за час поднять целое кладбище, удерживать в узде сонмы своевольных духов, они пренебрегают даже тем, чтобы собственное тело содержать в порядке, своевременно устранять полученные увечья и избегать новых, принимать необходимые снадобья или проводить надлежащие ритуалы. Более того, покрытые ранами, в нечистоте, снедаемые разложением, они осмеливаются странствовать в чужих землях; не скрывая изуродованных лиц, являются в города, пугая жителей и вызывая в них отвращение ко всем нам и предубеждение против нашего благородного искусства. Неудивительно, что считают, будто мы все сплошь гниющие зомби, и иначе как нежитью нас не зовут.
Кивнула ученица моя.
Не уподобляйся им, девочка. Следи за собой, и вечно останешься юной и прекрасной.
После этих слов Орнелла вдруг посмотрела мне прямо в глаза, и в ее взоре было почтение, внимание и еще нечто острое, жадное, чему я не осмелился дать толкования, потому просто сказал:
Теперь приляг, дитя мое. Тебе необходимо отдохнуть, а я послежу за тобой. Несколько часов нужно внимательно наблюдать за твоим состоянием.
Она покорно расположилась на лежанке, натянув до подбородка покрывало, а я, переодевшись за ширмою и усевшись на своем ложе, начал разбирать свитки, спасенные из взятого накануне замка, тщательно оберегая их от воды, все еще капавшей с моих волос. Найдя эти великие сокровища, я поразился тому, в сколь непотребном виде они были и в каком состоянии содержалась библиотека, и потрясенно подумал о том, как много жемчужин мудрости погубили ненавидящие науку демоны. Наверняка то, что удалось мне собрать, изначально было лишь крупицей в великих закромах, а теперь это все, что осталось. Я аккуратно развернул бесценные писания и занялся их сортировкой. Поглядывая изредка на Орнеллу, я видел, что она смотрит в одну точку с выражением, которого не мог я понять. Нечто угнетало девочку, она постоянно была чем-то поглощена, и я решился спросить:
Предательство лорда Эрика все еще сильно тяготит тебя, дитя мое?
И услышал неожиданный ответ:
И да, и нет, учитель.
Я отложил свитки в сторону понял, что настало время поговорить:
Что ты подразумеваешь, Орнелла?