Ивар не шутит с местью.
Они назовут это местью за отца, хотя ты ему не отец. Но твоя смерть станет поводом для завоевания всей Англии.
Значит, я умру не зря.
Никто не умирает не зря. Смерть это всегда потеря.
Он посмотрел на меня странно. Голова чуть наклонена, брови приподняты.
В твоем времени не верят в славную смерть?
В моем времени стараются вообще не умирать как можно дольше.
Звучит скучно.
Зато безопасно.
Безопасность иллюзия, Аса. Все умрут. Вопрос только в том, запомнят ли тебя после смерти.
Философский спор с викингом морозным утром не то, к чему я была готова. Но я не успела ответить из главного дома донесся крик. Пронзительный, полный боли.
Рагнар развернулся на пятке и бросился к дверям. Снег взметнулся из-под его сапог. Я за ним, босиком, проваливаясь в снег по щиколотку.
В главном зале царил хаос. Опрокинутые скамьи, разбросанная посуда, перевернутый котел с кашей, содержимое которого растекалось по полу. Эйнар лежал на полу в луже собственной крови, придерживая рукой кровоточащую рану на боку. Его лицо было мертвенно бледным, на лбу выступил пот. Над ним стоял незнакомый мне воин высокий, жилистый, с темной бородой. В руке он держал окровавленный нож обычный хозяйственный нож с костяной рукояткой.
Она ведьма! кричал он, указывая на меня дрожащим от ярости пальцем. Глаза у него были дикие, с красными прожилками. Околдовала Эйнара! Теперь он не воин, а тряпка! Отказался идти со мной в набег!
Эйнар действительно был слабее после болезни. Я видела, как он с трудом поднимается по утрам, держась за стену. Как тяжело дышит после малейшей нагрузки, прижимая руку к животу.
Ульф, произнес Рагнар ледяным тоном. Температура в зале, казалось, упала еще на несколько градусов. Ты ранил моего человека в моем доме?
Он больше не человек! Она испортила его своим колдовством! Мед и капуста! Какой воин лечится медом, как баба?!
Ульф размахивал ножом, брызги слюны летели изо рта.
Воин, который не хочет умереть от болезни, прохрипел Эйнар. Кровь пузырилась между его пальцами.
Я уже была рядом с ним, упав на колени прямо в лужу крови. Она была горячей, пропитала мою рубашку мгновенно. Прижимая к ране свой плащ грубая шерсть тут же потемнела от крови. Рана была неглубокой, но длинной, косой разрез в районе печени. Без антибиотиков... Руки начали дрожать от вида крови так много крови, она текла между моими пальцами, липкая и горячая.
Мне нужен спирт, сказала я Рагнару, путая слова от волнения. Язык заплетался, мысли путались. Самый крепкий, что есть. И чистая ткань. И игла с ниткой. Быстро!
Делай, что она говорит, приказал Рагнар Хильде. Старуха кивнула и поспешила прочь, крича что-то служанкам.
Не слушайте ведьму! Ульф размахивал ножом, капли крови летели с лезвия. Она погубит нас всех! Превратит воинов в баб!
Довольно, Рагнар сделал шаг вперед. Медленный, размеренный шаг хищника. Ты пролил кровь в моем доме без моего разрешения. Ты знаешь закон.
Плевал я на твой закон! Ты сам околдован! Держишь ведьму, слушаешь её бредни о будущем!
Что произошло дальше, я помню как в замедленной съемке. Каждое движение отпечаталось в памяти с жуткой четкостью. Ульф бросился на Рагнара с ножом неуклюжий выпад пьяного или обезумевшего человека. Рагнар уклонился легкое движение в сторону, словно танец. Выхватил меч звук стали, выходящей из ножен, пропел в воздухе. И одним движением плавным, почти красивым распорол Ульфу живот от паха до груди.
Лезвие вошло чуть выше лобковой кости и поднялось вверх, разрезая кожу, мышцы, внутренности. Звук был... мокрый. Чавкающий. Какой бывает, когда режешь сырое мясо.
Ульф упал на колени, глядя вниз недоумевающим взглядом. Его руки попытались удержать вывалившиеся внутренности розово-серые петли кишок, блестящие в свете утреннего солнца. Потом он рухнул лицом вниз. Внутренности шлепнулись на пол с влажным звуком.
Меня вырвало. Прямо там, на полу, рядом с Эйнаром. Желудок вывернулся наизнанку, и я давилась желчью. Я видела анатомические атласы. Но это было другое. Это была горячая, дымящаяся реальность смерти. Запах медный запах крови смешался с вонью вскрытых кишок.
Уберите это, спокойно сказал Рагнар, вытирая меч о одежду мертвеца. Движение было отработанным, привычным. И принесите всё, что нужно Асе.
Я пыталась сосредоточиться на ране Эйнара, но руки дрожали как в лихорадке. Я только что видела, как человека выпотрошили, будто рыбу. И Рагнар сделал это так... буднично. Без тени сомнения или сожаления.
Не смотри на него, прошептал Эйнар. Его голос был слабым, но твердым. Смотри на меня. Я еще живой.
Принесли
спирт что-то вроде самогона крепостью под семьдесят градусов, от одного запаха слезились глаза. Я промыла рану, стараясь не обращать внимания на Эйнара. Он выгибался от боли, но воины держали его крепко. Руки все еще тряслись пришлось сделать несколько глубоких вдохов, считая до десяти, чтобы успокоиться.
Держите его, приказала я.
Четверо воинов прижали Эйнара к полу по одному на каждую конечность. Я начала зашивать рану обычной иглой, прокаленной на огне и протертой спиртом. Игла с трудом проходила через кожу, приходилось проталкивать с усилием. Эйнар выл сквозь стиснутые зубы, но не дергался. Швы получались неровными дрожащие руки не слушались, стежки выходили разной длины.