Я из другого мира.
И что с того? Торунн была дочерью врага. Он зарезал её отца на поединке топор в череп, мозги по стенам. А через год взял в жены. Мы не сентиментальничаем. Берем что хотим.
Но я даже не умею сражаться.
Научишься. Или нет какая разница. Не все жены ярлов машут мечами. Некоторые просто рожают наследников и считают серебро. Тоже работа.
Дети. Мысль ударила под дых. В этом мире не было способов предотвратить беременность, кроме воздержания. А если я стану его любовницей... Сколько женщин умирало в родах? Каждая третья? Каждая вторая?
О чем задумалась? Рагнар вернулся, весь в снегу. Белые хлопья таяли в волосах, стекая каплями на плечи, оставляя темные пятна на тунике.
О волках. Справились?
Убили трех. Остальные убежали. Он стряхнул снег с волос резким движением головы, как пес. Странно волки обычно не лезут к людям зимой, пока в лесу есть олени и кабаны.
Может, особенно холодная зима будет, предположила Хильда, поднимаясь с кряхтением. Звери чуют раньше людей.
Или кто-то их пригнал. Челюсть Рагнара напряглась, мышцы заиграли под кожей. Ивар любит такие фокусы. Показать силу без объявления войны.
Зачем ему это?
Чтобы я знал он может достать меня даже здесь. Хильда, оставь нас.
Старуха ушла, бормоча что-то про "молодых дураков, которые думают членом, а не головой". Её шаги затихли в темном коридоре. Рагнар сел рядом со мной на скамью, так близко, что наши бедра соприкоснулись. Я почувствовала жар его тела даже через грубую ткань одежды, запах мокрой шерсти и пота.
Прости за... раньше. Не должен был набрасываться.
Почему?
Потому что ты права у нас нет будущего. Даже если я избегу змей, война есть война. Стрела в горло, топор в спину, нож между ребер сотня способов сдохнуть.
В моем времени люди живут по восемьдесят лет.
Восемьдесят? он покачал головой с кривой усмешкой. Дряхлые развалины. Кто хочет жить так долго? Чтобы успеть обоссаться и забыть собственное имя?
Те, у кого есть ради чего жить.
И ради чего живешь ты? В своем времени?
Я задумалась. Вопрос был простой, а ответ... Ради чего я жила там? Ради статей в научных журналах, которые читали от силы десять человек? Ради раскопок, где находила черепки и ржавые гвозди, пытаясь воссоздать быт людей, давно истлевших? Всё это казалось сейчас пылью, золой остывшего костра.
Не знаю. Наверное, просто существовала. День за днем. Работа, дом, сон. И снова.
А здесь?
Здесь я пытаюсь не умереть.
Это не ответ.
А какой ответ ты хочешь услышать?
Он взял мою руку, переплел пальцы с моими. Его ладонь была шершавой от мозолей, горячей. Большой палец погладил мое запястье, нащупывая пульс.
Правдивый.
Правда? Я выдернула руку, словно обожглась. Правда в том, что я понятия не имею, что делаю. Почему я здесь. Как вернуться. Хочу ли вернуться. И... я боюсь.
Чего?
Того, что начинаю чувствовать к тебе.
Он притянул меня к себе. Я уперлась ладонью ему в грудь, чувствуя, как бьется сердце под грубой тканью сильно, размеренно, как боевой барабан.
И что ты чувствуешь?
То, чего не должна. Ты викинг. Убийца, грабитель, язычник. Всё, чему меня учили презирать.
И?
И я не могу перестать думать о тебе. О том, как ты защитил меня от Ульфа, не раздумывая распорол ему брюхо. Как учишь меня драться, хотя я безнадежна не могу попасть ножом в мишень даже с трех шагов. Как смеешься, запрокинув голову, и морщинки собираются у глаз. Как целуешь...
Он поцеловал меня снова. На этот раз мягче, нежнее. Его губы едва касались моих, словно боялся спугнуть или разбить. Я почувствовала, как дрожат его руки на моей талии.
Останься со мной. Сегодня ночью, прошептал он мне в губы. Горячее дыхание обожгло кожу.
Рагнар...
Не навсегда. Только сегодня. Завтра мы снова будем ярлом и провидицей. Но сейчас... будь просто Аса. А я буду просто Рагнар.
Я знала, что это ошибка. Знала, что привязываюсь слишком сильно к человеку, который обречен на смерть в яме со змеями. Но когда он смотрел на меня так словно
я была чудом, спасением, единственным светом в темноте...
Хорошо.
Он поднял меня на руки одним движением, словно я ничего не весила. Я обвила руками его шею, уткнулась лицом в плечо. Вдохнула запах кожа, пот, дым от костра, и что-то травяное. Может, березовые листья из веника, которым он парился в бане.
В комнате было темно, только угли в очаге давали красноватый отблеск, отбрасывая пляшущие тени на грубые деревянные стены. Он поставил меня на ноги бережно, словно я была из тонкого стекла, которое может разбиться от резкого движения. Начал развязывать шнуровку моего платья кожаные шнурки разбухли от сырости, узлы не поддавались его толстым пальцам. Он ругался вполголоса что-то про пальцы тролля и женские хитрости.
Ты дрожишь, удивилась я.
Ты не Торунн. С ней все было просто страсть, битва, огонь. Схватил, повалил, взял, как после победы. А ты... он замялся, подбирая слова. Я боюсь сломать тебя. Ты тонкая, хрупкая. Как первый лед на реке красивый, прозрачный, но треснет от неосторожного шага.
Я не хрупкая.
Нет?
Он провел пальцем по моей ключице грубая кожа царапнула нежную. Вниз по шее, нащупывая пульс, который забился быстрее. Большой палец очертил скулу, скользнул к губам. Прикосновения были легкими, почти невесомыми, но кожа горела в местах, где он касался.