Теперь не соскучиться им. Точно.
Ксендзов так ни на секунду и не замолк: обошел всех по койкам, с каждым потискался рука в руку; сообщил Витюше, что от ворот госпиталя в двух шагах видел он магазин: «А чего, на сухую сидеть, мама не горюй?» Спросил, кто читает тут реп. Ну и что такого, что нигеры придумали? Он вот знал одного африканца, так тот ничего себе, даже порусски умел немного, правда. Треплется Ксендзов, а сам поворачивается к Ивану и тянет пятерню лодочкой.
Опана! Не понял
Иван его цап за грудки, отворот пижамки, и к себе.
Нарвался на здюля, душара?
Мне на де
Отпустил Иван пижамку. Ксендзов поинерции назад на соседнюю кровать так и сел, да прямо на Витюшин набитый макаронами живот.
О, еп! квакнул Витюша.
Бууча!! не заорал, завопил маленький сапер. Медсестра в плату вбежала. Стоит ресницами хлопает плохо кому? А Ксендзов по Ивану ползает, стакан уронил с тумбочки. Иван и не рад уже.
Ну, дура! Задавишь. Кабан, отъелся
Разговоров было до вечера.
Ксендзов даже на Витюшу наехал давай двигайся, брат! Я с корешем фронтовым должен быть теперь рядом: оберегать, компоты ему носить и все такое. Набычился Витюша ему тоже весной на дембель. Не уступил места. Ксендзов не обиделся, горланит через две койки спать народу мешает.
Народ ничего, терпит понятливый.
Узнал Иван, что Перевезенцеву лейтенанту присвоили «старшего», а когда под Шатоем у «Волчьих ворот» добили «духов», загноилась у того старая рана на шее. Его и отправили на лечение в Моздок, а куда потом Ксендзов не знает. О себе Ксендзов мямлить стал. Не помню точно, говорит, стрелял, потом гранату бросил и все отключился.
А Савва где, калмык ну тот? спрашивает Ксендзов.
Воюет калмык, где ж ему быть.
Про Савву Иван с тех пор ничего не знал. А как узнать? Команда у Саввы секретная, должность суетная сегодня здесь, завтра там. Но почемуто уверен был Иван, что жив Савва. Он же калмык хладнокровный. Таких война стороной обходит, таких даже просроченной тушенкой не возьмешь. Степняк дикий, одно слово.
На следующий день от разговоров и воспоминаний разболелась у Ивана голова.
Ксендзов же, как проснулся, так и пошел куролесить по госпиталю. К вечеру он уже тискал визжащих сестричек, получил от одной по уху. Всезнающий Витюша, науськивал Ксендзова, что для начала нужно оприходовать Лариску «плюсминус». Она всем дает. Такая уж безотказная у нее натура.
Пары выпустишь, братан, а потом про любовь.
Но Лариса не обманула Ивана.
Когда она вошла в палату, Витюша подмигнул Ксендзову. Иван отвернулся. Лора, уколов кого следовало, накидав таблеток, подошла к Ивану. Присела и тихо ему:
К перевязочной в двенадцать с копейками. Приходи. Ключики у меняа, и громко чтоб все слышали: Поворачивайся. Каждого нужно просить Как вы мне все надоели!
Когда медсестра ушла, Ксендзов прямо через Витюшу перескочил к Ивану.
Кабан, ржет Витюша. Ксендз, давай в дурака на погоны.
Ксендзов слюняво лыбится, глаза блестят, а губешки жирные. Ивану шепчет, дышит противно котлетой в лицо:
Буч, а ты рыжую того или не того? Ну, я скажуу!.. Она тетуха! Да и все такое у нее. А как сразу дает?
Разозлился Иван.
Отвали, душара. Не доставай меня, а то я тебя самого и так и эдак. Усек?
Промолчал маленький солдатик Ксендзов, даже про дембель свой долгожданный не заикнулся: если полезло из Ивана волчье, все сторонись.
Иван наткнулся на Ларису в дверях перевязочной.
Ты погоди. Сейчас я Там солдатику плохо. Еще реанимацию вызывать!.. и побежала.
Коридоры в госпитале живут своей жизнью. Храпы, стоны Народу вдоль стен: в колонну покоечно, один за другим. Не хватает мест. Кто ж думал, что такая бойня приключится за хребтом. Пахнет лекарствами и телами гниющими. Тлеет жизнь под бинтами. Гноятся раны. Отгниют новая плоть зародится. Помоют солдата, побреют: живи, паря!
Иван, чтоб не томиться в душном коридоре, устроился в туалете на подоконнике.
Форточку раскрыл и дымит.
Свежим тянет снаружи: ветерок с улицы принес первые запахи весны. «Скоро листья
появятся, вспомнил Иван про доктораочкарика; с табачным дымом наглотался весеннего духа. А там и домой. Что дома? Да устроюсь, какнибудь»
Прождал он минут тридцать. Стало его клонить в сон. В последний момент прибежала Лора. Запыхалась. Руки кровью перепачканы, на халатике пятна. Схватила Ивана под локоть и потащила в перевязочную. Толкнула его на кушетку.
Сядь. Я ж сказала, щас! Подождать не можешь Там солдатик вены себе вскрыл.
Чего это? удивился Иван.
Откуда я знаю. Вас же мужиков тащит за какимто чертом на войну. Не живется вам в семьях. Завтра его в неврологию Еще не хватало мне суицидников, растрепались рыжие кудряшки. Лора не замечает. Ну, повезло тебе, выжил, так терпи уж. Мы, бабы, вон, терпим вас она хотела вставить нужное, к месту, словцо, да не стала, терпим, а куда деваться. Чего ж, вы?..
Засопел Иван, тошнота вдруг подступила к горлу.
Давай завтра. Пойду я.
Завтра не моя смена. Позвоним. Ерунда! Ой, да у нас такое было, такое
Батюшки мои, да как раскраснеласьто бабенка с суеты! Щеки порозовели. Пуговка расстегнулась, халатик узкий в груди и раскрылся чуть больше, чем разрешено. Смотри, солдат, язык только не проглоти, не задохнись.